– Очухалась! Мы ввели налоксон5. У нас и другие вызовы висят. Дальше уже в наркологию сами отвезете, – сообщил хахалю фельдшер на выходе.

– Тебе совсем плевать на сына?! – мать ударила мне по щеке.

– Дайте мне умереть спокойно!!! Верните мне дверь! Отъебитесь от меня!!! – заорала я с яростью, которой даже сама от себя не ожидала.

– Последний раз спрашиваю: ты собираешься возвращаться к нормальной жизни?

– Мам, ты не видишь, она уже конченая, – подошла сестра и, обняв ее, стала уводить… – Пошли… Пусть валяется.

Верни мне мой 2007

– Мам, ты угораешь?! – проскрипела я. Глаза щипали слезы, и я не хотела их вытирать. Мы стояли в примерочной фабрики «Заря», где отшивалась форма во все школы города. На огромных круглых вешалках висела куча одинаковых брюк, пиджаков, юбок и сарафанов с конвейера.

– Ян, на тебе отлично сидит эта форма! – Мама стояла за мной и пристально смотрела на мое отражение в зеркале. Я смотрела на нее исподлобья и отрицательно мотала головой. Моя длинная косая челка, как шторка, ездила перед глазами.

Мать цыкнула и скрестила руки на груди.

– Форма у всех одинаковая. Другие дети носят, и ничего.

– Нет, мам, не у всех! Давно уже все покупают форму самостоятельно в магазинах, главное – цвет чтоб синий был!

– Директор сказал: покупать здесь. Я возьму в магазине, форма не подойдет, тебя не пустят на уроки, и что?

– Другим девочкам шьют на заказ. Здесь одеваются только самые задроты. Посмотри! Тут дурацкая посадка, никто не носит такую! Сейчас модно носить заниженную! Ткань дешевая, это уродство! Она не сидит, она стоит колом!!! Я в ней толстая!

– Где ты толстая?

– Вот! Ты не видишь??? – подняла я удручающего темно-синего цвета пиджак, чтобы показать, как зеленая клетчатая юбка перетягивает мне живот. Я схватила складку жира, нависающую сверху:

– ВОТ!!! – и, наконец, брызнули слезы.

– Ой, Яна, знаешь, что?! – мама исчезла из отражения в зеркале.

– ЧТО?!

– Худей, значит!!!

– Да??? Только тебе жалко выделить мне денег на спортзал! – я, сгорбившись, села на табуретку в примерочной.

– Если человек хочет похудеть, он, вон, выходит из дома и идет бегать… Сколько было уже оплачено курсов? Гитара, рисование, танцы, модельное агентство…

– Мам, ты достала!!! Хватит делать вид, что у нас нет денег! Как Алисочку отправить на фотосессию и в «Мастер Джим» к персональному тренеру, так нормально! На хрен ты меня родила, если ты меня ненавидишь?!

– Хватит считаться с твоей сестрой! Алиса ходит и не бросает…

– У вас все хорошо? – мои крики вызвали продавщицу. Такую, знаете, сбежавшую из 80-х годов – стрижка шапочкой и пейсы на висках гелем нализаны. Конечно, в подобном месте встретить работника подобного образца неудивительно – здесь время остановилось. Удивительно, как эти пережитки прошлого, такие вот фабрики, до сих пор живут! Ведь даже поликлиники сдались автоматизации, а эти как в капсуле времени застыли!

– О, а ты встань! Повернись к маме личиком! Ох, как красиво! – продавщица поправила на мне складки юбки. – Села на девочку идеально! – наигранно поддакивала женщина с пейсами моей матери. – Берите, не пожалеете!

Они обе теперь стояли позади меня в зеркале, склонив одинаково головы.

– Вот, видишь, даже люди со стороны говорят, как тебе идет!

– Даже с этими их новыми кроссовками прикольненько смотрится, не правда ли? – продавщица начала жестикулировать, как посредственный фокусник, отводящий глаза от стремной правды.

– Да, кстати! Ян, ну, смотри, как хорошо! Даже с твоими клоунскими шнурками на кроссах!

– Это не кроссовки, а шузы! Я не буду это носить! А люди с таким абсурдом на голове пусть не лезут вообще!

– Яна! – у мамы выкатились зрачки. – Извините нас, мы берем форму, посчитайте еще две юбки, чтоб на смену было, – повернулась она к продавщице и суетливо поспешила достать наличку из сумки.

– Ненавижу тебя… – Я вылетела, из чертовой фабрики, оставив мать на кассе.

Я достала из кармана iPаd. Нашла в меню песню из последнего альбома Jane Air «Fuck you mama». Папа мне подарил плеер, на котором можно было даже смотреть фильмы. Память была в восемьдесят гигов. Тогда это был большой прорыв в технике. Отец всегда выбирал качественные вещи для нас, но он допоздна работал и редко вникал в вопросы стиля и одежды. За наш внешний вид отвечала мама. Я завернула за угол, осмотрелась и, убедившись, что мама не пошла в мою сторону, достала из кармана пачку сигарет Virginia slims… Закурила… Я ведь видела, как не такие уж богатые родители стараются стильно одевать своих дочерей, покупать им дорогие фирменные шмотки, в конце концов – просто любят их. Можно было бы сказать, что в нашей семье другой уклад, но ведь старшую сестру мама водила на маникюр, покупала одежду в бутиках. – Алиса выглядела как модель, и мама с гордостью говорила всем об этом. А меня она сдавленной от сарказма интонацией называла репером, стесняясь перед своими подругами. Я ей говорила, что я эмо, но ей были безразличны мои интересы и увлечения. Порой я просто дышать не могла от обиды. И ведь отец давал достаточно денег. Тогда что? Почему она так разделяла нас, своих детей? Я не могла оправдать маму. Не могла найти логичное объяснение такой экономии конкретно на мне… Я чувствовала, как раздражала ее одним лишь фактом своего существования… Она просто надо мной издевалась… Хотела сломать меня, встроить в свои рамки…

Я почувствовала вибрацию телефона… «МАТЬ», – высветилось на экране. Я скинула трубку, взглянула на время в телефоне, поняла, что на новостройках по-любому уже собрался народ, и направилась в сторону автобусной остановки.

…

… Мне только исполнилось семь…

…Я предвкушала тот день, когда мы пойдем за рюкзаком и тетрадками. Мама впервые повела меня на большую ярмарку канцелярии. У меня глаза разбегались от такого разнообразия. Гелевые ручки с блестками. Стирательные резинки с фруктовыми ароматами. Механические точилки в виде животных. Объемные мигающие пеналы с единорогами. Дневники в твердых обложках с пайетками. Блокноты-скрапбукинг. Столько чудесных штучек заманивали детей с прилавков!

– Мам, я хочу цветные тетрадки с Русалочкой.

– Ты зачем в школу собираешься ходить? Учиться? Подойдут вот эти, – мама взяла кипу обычных шершавых тетрадок, самых дешевых, и потащила меня за руку подальше от яркой канцелярии… У этих тетрадок был самый уродливый оттенок зеленого из всех на свете…

…

– Меряй! – протягивала она мне темно-синие мальчишечьи тапки с резиновой подошвой. Я неуютно ежилась на картонке посреди китайского рынка.

– Мне они не нравятся!

– А ты что, в школе будешь ходить – красоваться? Нормальная сменка, удобная! Как раз? Берем!

И вот я пошла в первый класс…

На физкультуре я сразу выделялась! Когда у всех девочек была красивая стрейчевая форма розовых, желтых, светло-голубых цветов, я одна – как пацан, с короткой стрижкой, в отвратительной болоньевой форме грязного темно-синего цвета. Я стояла крайняя в шеренге и смотрела на девчонок. Марина уже в первом классе всем мальчикам нравилась, у нее были красивенные длинные русые косы. Видно было, как Маринина мама заморачивалась с прической дочери, покупала красивые заколки. А еще Марина всегда щеголяла в классных фирменных кедах. Мои одноклассницы собирались вокруг нее, обсуждали модные тенденции и с брезгливостью косились на меня. Я всегда ждала, пока другие девочки переоденутся, чтоб при них не раздеваться. Не хотела насмешек над моими майками и животом. Учительница тоже мне не особо симпатизировала, посадила на предпоследнюю парту в правом ряду. Я старалась не привлекать к себе внимание на уроках. И к своим отвратительным тетрадкам. Я сутулилась как можно сильней, чтоб никто меня не видел, и тихонько глядела на вторую парту среднего ряда. Там сидел Демид. У него была бледная кожа и неярко выраженные веснушки. Он был очень спортивным, лучше всех играл в футбол… Я смотрела на него и представляла, как мы гуляем за ручку после школы.