Телефон зазвонил снова, и она оставила его на голосовой почте, суетясь по квартире. Когда в дверь позвонили, она покачала головой и пробормотала Брутусу: "Вот видишь, не могу сидеть и делать, что велят, а они ждут от меня...".

      Она посмотрела в глазок и замерла, узнав остроносую белокурую голову.

      "Я знаю, что ты там", вздохнул телохранитель Уотерса.

      "Тебя послала Андреа?" позвала она через дверь.

      "Бедная Кора. Муж оставил ее совсем одну". Шиповолосый наклонил голову, и она увидела его налитые кровью глаза. Проверив замки, она прислонилась к двери, сердце колотилось. Она подпрыгнула, когда он постучал в дверь. "Открой, девочка. Я составлю тебе компанию".

      "Пожалуйста, пожалуйста, уходи", прошептала она про себя. Ее мобильный телефон лежал на столешнице, но она не могла заставить себя сдвинуться с места и взять его.

      Почувствовав ее напряжение, Брут подошел к ней. Она прижалась к нему, но он стоял наготове, вибрируя от тревоги. Когда Шиполволосый снова заговорил, пес залаял, три раза. Предупреждение.

      Вздрогнув, Кора прижалась к собаке. Неужели Уотерс прислал своего головореза, чтобы угрожать ей? Можно ли ему верить, что он выполнит план, или он играет с ней? Если так, то зачем было посылать Шиповолосого, чтобы угрожать ей таким образом?

      Пока она ждала, пока он уйдет, она прокрутила в памяти все свои воспоминания об Уотерсе. Во всех случаях он вел себя как джентльмен, человек слова. Но он сам говорил, что, когда Титаны приблизятся, он будет вынужден выступить против Маркуса. Это касалось и ее? Проклятье, она не должна была давать добровольно информацию о том, кто ее мать. Что, если бы он связался с Деми и заключил сделку, включающую передачу Коры ей?

      "Ты не можешь прятаться вечно", наконец сказал бандит за дверью, и когда Брут расслабился, Кора поняла, что угроза миновала. Она зажмурила глаза. Может быть, Уотерс не отказывался от сделки, а его человек действовал самостоятельно? Или она просто обманывала себя, как наивная идиотка, которой всегда была? Тем не менее, прошла целая вечность, прежде чем она почувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы открыть дверь.

      "Две недели". Она обняла Брута и понадеялась, что продержится так долго без защиты мужа.

Глава 36

      "Ты готова, красавица?" позвал Арман, и Кора выпрямилась с передней части арендованной сцены, где она прикалывала банты.

      "Выглядит хорошо", сказал Арман. "И уже почти три. Как раз достаточно времени, чтобы пойти домой, вздремнуть и подготовиться к вечеру".

      Отступая назад, Кора рассматривала результат месячного планирования. Большой шатер занимал половину нового собачьего парка. Триста стульев стояли перед длинной Т-образной сценой - настоящая кошачья прогулка. Или, лучше сказать, собачий выгул.

      За сценой, как знала Кора, готовились модели, как человеческие, так и собачьи. Мэв была где-то там, вместе с Брутом и примерно пятьюдесятью добровольцами.

      "Хорошо", сказала Кора. "Секундочку".

      Две недели пролетели незаметно. После инцидента в ее квартире Оливия необъяснимым образом вызвалась забирать ее и отвозить в офис и обратно. Это означало, что Кора работала по восемнадцать часов в день, но Мэв охотно проверяла Брута, иногда даже брала его с собой, чтобы навестить приют и всех его старых друзей-собак.

      Арман тоже был необычайно мил, то появляясь в ее жизни, то исчезая из нее, появляясь в ее квартире с китайской едой, прислоняясь к камину и рассказывая анекдоты о Тенях, внимательно наблюдая за ней, чтобы убедиться, что она поела.

      Она никому не рассказывала о Шиповолосом и его угрозах. Перемирие между Уотерсом и остальными лидерами города было слишком важным, чтобы она или телохранитель темная лошадка могли его нарушить. Она не высовывалась, работала не покладая рук, чтобы продумать все детали сбора средств, и никуда не выходила без хотя бы одного друга рядом с ней.

      Теперь работа и ожидание окупились. По крайней мере, она на это надеялась. Все зависело от успеха сегодняшнего вечера.

      "Что ты все еще здесь делаешь?" Мэв вышла из-за занавеса сцены, держа на руках очаровательную крошечную дворняжку. "Тебе нужно пойти переодеться. Ты не можешь быть красавицей бала, пахнущей псиной".

      "Сегодня все будет пахнуть псиной. В этом весь смысл", пошутил Арман. "Кроме того, она не красавица бала. Это была бы Куини".

      Маленькая собачка залаяла, услышав свое имя, наполовину чихуахуа, наполовину терьер: дело в отношении.

      Мэв рассмеялась, и Кора попыталась улыбнуться, но улыбка быстро смялась под тяжестью всего, что было у нее на душе.

      "Иди домой, Кора", заговорил Арман. "У нас все под контролем, по крайней мере, пока все не начнется в семь часов".

      "Хорошо". Она окончательно нахмурилась и выпрямилась. "Ты меня подвезешь?"

      "У меня здесь мои вещи, чтобы переодеться. Я собиралась осмотреть старый театр".

      Кора рассеянно кивнула. Театр представлял собой кирпичное здание в конце парка. Слишком маленькое для показа мод, оно играло важную роль во второй половине вечера - событиях, которые должны были разрушить союз между тремя могущественными игроками и решить судьбу Нового Олимпа.

      "Кора", позвала Мэв, и Кора поняла, что подруга назвала ее имя дважды. "Здесь есть кто-то, кто может тебя забрать". Арман пригласил ее выйти из палатки.

      "Хорошо." Кора вышла из палатки, не обращая внимания на обеспокоенные взгляды друзей. Она знала, что сама на себя не похожа, и все, кто ее знал, заметили это, но ничего не могла с собой поделать.

      Уже месяц она ничего не видела и не слышала о мужчине, чью фамилию она до сих пор носила. Документы о разводе так и не пришли, но он был занят имитацией войны с Уотерсом.

      По крайней мере, в газетах больше не появлялись фотографии Маркуса, обнимающего других женщин.

      Кроме сообщений об эскалации насилия между бандами Нового Олимпа и Метрополиса - уличных столкновениях, перестрелках на дорогах и вандализме в зданиях, принадлежащих холдинговым компаниям Маркуса, - от мужа не было ни слуху ни духу, даже от Шаро.

      Именно поэтому, увидев крупного чернокожего мужчину, сидящего за рулем машины, она замерла. Шаро вышел из машины и открыл дверь. Привычка подтолкнула ее вперед на заднее сиденье, пока она не уселась за пуленепробиваемым стеклом. Ее сердце сжалось от боли, когда она оказалась так близко к своей прошлой жизни.

      "Как дела?" Темные солнцезащитные очки Шаро обхватили его голову, и она не могла видеть его лица.

      "Хорошо".

      Шаро повернул машину в пробку и через минуту выехал из нее, чтобы свернуть в подворотню. "Ты ешь?"

      "Да. Ты получил мое последнее сообщение?" Она оставила голосовое сообщение вчера вечером. "Мы на связи?"

      "Все в порядке". Он молчал все несколько миль, пока машина ползла сквозь плотный поток машин. "У него все хорошо".

      Она выдохнула. Теперь на глаза навернулись слезы, скапливаясь в уголках глаз и вызывая жжение. Черт. Сегодня она не могла позволить себе опухшие глаза. Но Шаро, сидящий здесь, сделал потерю слишком свежей, слишком грубой. Однако она сделала несколько глубоких вдохов и смогла взять себя в руки.

      Припарковавшись, Шаро последовал за ней в квартиру. Брут уже был в павильоне, участвуя в показе собачьей моды.

      Размышляя о Маркусе, Кора оставила Шаро в гостиной, пока сама принимала душ. Ее платье нежно-голубого цвета лежало на кровати.