— Неужели вы думаете, что я приехала сюда, чтобы пожелать вам всего хорошего? Нет, поеду. Не бойтесь, я не буду помехой.

— Женщинам не следует участвовать в охоте.

— Следует, если у них есть на то желание.

— Только если это дочери или жена хозяина гончих. В противном случае…

— То, что я не родилась таковой, не помешает мне участвовать в охоте. Я бывалая наездница и настаиваю, чтобы мне не препятствовали. Я преодолею любую преграду, как бы высока она ни была. Полагаю, вы бы предпочли, чтобы я вместе с другими женщинами плела кружева и сплетничала?

— Там бы вы ни для кого не были опасны. Здесь же вы представляете угрозу как для других, так и для себя самой.

— Боюсь, вы остались в меньшинстве, лорд Рейфорд. Вы единственный, кто возражает против моего присутствия.

— Ни один мужчина в здравом рассудке не согласился бы на ваше участие.

— А теперь, кажется, мне следует покорно удалиться, — с задумчивым видом произнесла Лили, — и стыдливо опустить глаза. Как я осмелилась вмешиваться в такое мужское занятие, как охота? Да я не дам и вот этого, — она щелкнула затянутыми в перчатку пальцами, — за вас и за ваше лицемерное мнение! А теперь отпустите меня!

— Вы не поедете, — пробормотал Алекс. Что-то надломилось в нем, лишив способности рассуждать здраво.

«Каролина, нет, о Господи…»

— Будь я проклята, если не поеду! — Лили дернула повод, белый жеребец попятился. Однако сыромятный ремень так и остался в руке Алекса. Лили с изумлением уставилась в его глаза, в которых, как в крохотных зеркальцах, отражался лес. — Вы сумасшедший, — прошептала она.

Некоторое время они стояли не шевелясь, и вдруг Лили в ярости взмахнула хлыстом. На щеке Алекса появилась красная полоса. Повинуясь приказу всадницы, жеребец рванул вперед, и пальцы Алекса разжались. Лили ускакала прочь, даже не оглянувшись.

Эта схватка была такой быстрой, что никто ничего не заметил. Не обращая внимания на боль, Алекс вытер с лица кровь. В его сознании царило смятение. Что же с ним происходит? В течение нескольких секунд он не мог отличить прошлое от настоящего. В его ушах как бы издалека зазвучал слабый голос Каролины: «Дорогой Алекс… тогда не люби меня…» В памяти опять всплыл тот день. Он вздрогнул, сердце тревожно забилось…

— Случайность, — тихо проговорил один из его друзей. — Вылетела из седла. Когда она упала, я понял…

— Приведите доктора, — прохрипел Алекс.

— Алекс, в этом нет надобности.

— Черт побери, приведите доктора, иначе я…

— Она сломала шею, когда упала.

— Нет…

— Алекс, она мертва…

Голос грума вернул его в настоящее:

— Милорд?

Алекс заморгал и посмотрел на блестевшего на солнце гнедого мерина. Этот конь понравился ему редким сочетанием силы и покладистости. Взяв повод, он вскочил в седло и огляделся по сторонам. Лили Лоусон, смеясь, болтала с другими всадниками. Глядя на нее, трудно было поверить, что она недавно с кем-то крупно повздорила.

Выпустили свору паратых гончих, и собаки разбежались по поляне, шумно принюхиваясь. Наконец след был взят.

— Рейнеке-лис выпущен! — раздался крик, когда лиса выскочила из убежища.

Громко затрубил рог, и всадники бросились в погоню.

Охваченные охотничьей лихорадкой, они во весь опор скакали к низкому подлеску. Земля дрожала от топота копыт, во все стороны летели комья взрытой подковами земли, воздух звенел от возбужденных возгласов.

— Ушла!

— Ату!

— О-го-го!

Вскоре погоня обрела свой обычный строй. Егерь скакал рядом с передними гончими, доезжачий следовал за сворой и подгонял отставших собак.

Лили Лоусон неслась как одержимая. Не сбавляя скорости, она брала самые высокие препятствия так, будто у нее выросли крылья. Казалось, ее совсем не заботит собственная безопасность. Обычно Алекс обгонял большинство участников охоты, но сегодня он держался позади, следуя за Лили и наблюдая, как она играет со смертью. Вокруг него все шумели и наслаждались жизнью, он же был как в бреду. Лошадь взлетала над препятствиями, отбрасывая комья земли. Каролина… Давным-давно он запер воспоминания в отдаленных уголках своей души, но у него не было защиты против непрошеных мыслей, против прикосновения нежных губ Каролины, мягкой шелковистости ее волос, сладости объятий. Она унесла с собой часть его сердца, которую ему никогда не вернуть.

«Глупец!» — сердито сказал он самому себе. Он превращает охоту в жуткую погоню за прошлым. В бессмысленную скачку за утерянными мечтами… И в то же время он продолжает следовать за Лили и смотреть, как она на своем жеребце перепрыгивает через канавы и изгороди. Она ни разу не оглянулась, но Алекс чувствовал, что она знает о его присутствии. Так они скакали почти час, минуя одно графство за другим.

Переполняемая восторгом, Лили решительно подстегнула лошадь. Она никогда не стремилась загнать зверя, ее интересовал не результат охоты, а скачка… ничто не могло сравниться с этим.

Лили с ликованием неслась к двойной изгороди для скота. За доли секунды она поняла, что изгородь слишком высока и что прыгать через нее довольно рискованно, однако в нее будто вселился дьявол, который подгонял ее вперед. В последний момент жеребец отказался прыгать и резко остановился. Лили вылетела из седла.

Мир завертелся у нее перед глазами, а потом на нее стремительно надвинулась земля. Она упада, успев прикрыть руками лицо. От удара у нее перехватило дыхание. Корчась на траве и непроизвольно роя пальцами землю, она судорожно хватала ртом воздух.

Как в тумане, Лили почувствовала, что ее перевернули и приподняли за плечи. Она открыла рот и с силой втянула в себя воздух. Перед глазами плавали красные и черные круги. Постепенно туман рассеялся, и она увидела перед собой лицо. Вулвертон. Его загорелая кожа приобрела пепельно-серый оттенок. Сообразив, что он крепко держит ее своими мускулистыми руками, она шевельнулась в попытке высвободиться, но поняла, что слаба и беспомощна, как кукла.

Лили учащенно дышала, и ее грудь часто вздымалась и опускалась. Его руки крепко держали ее за плечи… слишком крепко… до боли.

— Я же говорил, чтобы вы не ездили! — сердито процедил Вулвертон. — Вы хотели убить себя?

Лили тихо застонала и в замешательстве подняла на него глаза. На воротнике его рубашку алело пятно — кровь от раны, которую она ему нанесла. Какие же у него сильные руки! Ему ничего не стоит одним движением сломать ей кости. Лили остро ощущала напряжение во всем его теле. На его лице застыло странное выражение, некая смесь неприязни и чего-то еще — чего именно, она так и не смогла понять. Несмотря на шум в голове, она услышала какое-то имя… Каролина…

— Вы сумасшедший! — ахнула Лили. — Великий Боже! Вам место в Бедламе. Ч-что происходит? Проклятие, вы хоть понимаете, кто я такая? Уберите руки, немедленно, слышите?!

Казалось, ее слова пробудили его от кошмарного сна.

Из его глаз исчез угрожающий блеск, жесткая линия рта смягчилась. Лили почувствовала, что он ослабил хватку. В следующее мгновение он резко, будто обжегшись, убрал руки.

Упав на мягкий ковер из листьев, Лили увидела, что Вулвертон выпрямился. Не посчитав нужным подать ей руку, он стоял и смотрел, как она с усилием поднимается на ноги. Убедившись, что она серьезно не пострадала, он стремительно вскочил на лошадь.

У Лили задрожали колени, и она прислонилась к дереву. Вряд ли она сейчас сможет взобраться в седло. Надо отдышаться и подождать, когда восстановятся силы.

Движимая любопытством, она посмотрела в бесстрастное лицо Вулвертона.

— Пенни слишком хороша для вас, — наконец выговорила Лили. — Прежде я боялась, что вы сделаете ее несчастной. Теперь я уверена, что ей грозят телесные увечья!

— Зачем притворяться, будто судьба Пенелопы заботит вас? — с презрением осведомился Вулвертон. — Вы долгие годы не виделись ни с сестрой, ни с родителями. Очевидно, они не хотят иметь ничего общего с вами.