========== Часть 1 ==========

I like that you’re lonely

Lonely like me

I could be lonely with you

lovelytheband — broken

Гермиона заметила его ещё на вокзале: в своей привычной потёртой мантии он не спеша шёл к вагону, здороваясь с каждым вторым учеником. Длинные руки, большой чемодан, ранняя седина — Ремуса Люпина легко было узнать даже спустя столько лет. Он почти не изменился. Это приятное открытие вселяло надежду на то, что она приняла правильное решение.

До отправления Хогвартс-экспресса было ещё несколько минут. Родители суетились вокруг первокурсников, поправляя их мантии и воротнички. Слёзы гордости и грусти из-за предстоящей разлуки, многочисленные наставления, толкотня с тележками и предвкушение настоящего волшебства. Гермиона по-доброму завидовала новичкам: им только предстоит столкнуться с этим чудесным школьным миром. Первое впечатление многое решает. Она вспомнила, как сама прощалась с родителями на перроне, как деловито в четвёртый раз проверяла список необходимых вещей, как робко прижимала ладонь к стеклу, когда поезд тронулся и мама с папой медленно отдалялись от неё.

Это была их первая разлука, которой Гермиона очень боялась. У неё было дурное предчувствие, что ей там не понравится. Что-то среднее между страхом и интуицией. Эта чужесть, непринадлежность к миру магии ещё долгое время будет сеять сомнения в её душе. Но как только она попала в Хогвартс и поднялась в Большой зал… Маленькая одиннадцатилетняя девочка поняла, что оно того стоило. Что бы не говорили, первое впечатление решает всё! Школа показалась Гермионе большой загадкой и новым стартом, где она собиралась выложиться на все привычные 100%.

Спустя 12 лет она нервничала не меньше первокурсницы. Конечно, теперь ей не предстояло такое глобальное погружение в чужой для неё мир. Её ожидали испытания другого рода. Когда ты едешь в Хогвартс учиться, от тебя ждут только стремления к знаниям да собранный список учебников. Но если ты молодой аспирант, не относящийся уже ни к студентам, ни к преподавателям, то, вероятно, испытываешь смешанные чувства. Если бы не профессиональная необходимость, Гермиона никогда бы не решилась на эту поездку. Она предвкушала удивлённые взгляды учеников, знавших её в лицо (спасибо «Ежедневному пророку»), оживлённый интерес профессоров к её деятельности, а также неминуемые встречи со старыми знакомыми. Ох, какие жертвы пришлось принести ради этой чёртовой диссертации!

Сама того не заметив, Гермиона оказалась уже в вагоне. В её интересах было забрести куда подальше: где бы она не проходила, она так или иначе оказывалась окружена любопытными наблюдателями. Эти «тихие» шёпотки до сих пор сопровождали её в магической Англии. Ведь всем кажется, что сказанное соседу «Смотри, Гермиона Грейнджер» услышит только он. Сначала она злилась и демонстративно старалась уйти, но через какое-то время смирилась.

Свободным (в том числе и от лишних глаз) оказалось лишь одно купе в конце 9-го вагона. Подойдя к двери, Гермиона невольно усмехнулась: около окна сидел Люпин и вдумчиво читал газету.

— Разрешите составить вам компанию? — с шутливыми нотками в голосе спросила она.

Люпин тут же оторвался от чтения. Совсем не изменился! Только парочка едва заметных морщин добавилась на высоком лбу. Его мальчишески робкая улыбка подарила Гермионе долгожданное ощущение спокойствия.

— Гермиона! Откуда ты…? — изумился Люпин и без промедления перехватил её тяжёлые сумки. — Минерва не говорила, что у нас в этом году такое прекрасное пополнение.

Она не успела и рта раскрыть, как он управился с её багажом, отправив его на верхнюю полку, смёл с сидений разложенные им вещи, а заодно предложил помочь снять её пальто. Всё, что Гермиона успела заметить, как её большой чемодан уместился рядом с маленькой сумкой Ремуса, на которой поблёскивали знакомые инициалы «Р. Дж. Люпин». В её голове тут же пронеслось воспоминание об их первой встрече: как он спал в пустом купе, как спас их от дементоров, как помог Гарри прийти в себя. Ей он тогда показался странным и каким-то излишне заботливым: будучи хорошей девочкой, Гермиона помнила, что доброжелательные незнакомцы могут быть опасными преступниками. Интересно, что она подумала бы, познакомившись с ним теперь? Вероятно, эти впечатления были бы совсем другого рода.

Сев напротив Люпина, Гермиона принялась разглаживать складки на своей юбке. Ткань на её коленях лежала идеальней некуда, но руки ещё искали места.

— Я просила профессора МакГонагалл никому пока не говорить, — ответила она, возвращаясь к его вопросу. — Не хотела привлекать внимания.

Ремус понимающе закивал головой. Желание спрятаться от людей было ему хорошо знакомо: они как-то говорили об этом на кухне в доме Сириуса, когда все отправились спать. Задушевный полуночный разговор между ними завязался случайно и закончился почти трагично. От обсуждения музыки 70-х беседа как-то сама по себе вылилась к теме одиночества и несчастья. Люпин не жаловался на жизнь, напротив, он считал, что гораздо более несчастен тот, кто об этом даже не подозревает. Иллюзия полноценности способна выбить человека из колеи на долгие годы. Он будет стойко воспринимать всё происходящее, как должное, принимать действительное за желаемое и не попытается ничего исправить.

— Когда обманываешь сам себя вместо жизни выходит какая-то трагикомедия, — сказал Ремус. — Уж лучше честно себе признаться, что одиночество — твой удел, и не притворяться добровольным отшельником.

Его горечь Гермиона проглотила вместе с остатками своего чая. Он был прав, обманывать себя бесполезно. Зачем врать самому себе, что ты не тот, кем являешься на самом деле? Если общество не способно принять тебя таким, какой ты есть, это не означает, что болен ты, а не люди вокруг. Современный мир учит нас ломаться в угоду стереотипам, но кому это выгодно? Люпин навсегда останется оборотнем, хочет того общество или нет. Таков он есть, этого не изменить. В этом уравнении должна поменяться другая переменная, которая, к сожалению, так и останется константой.

— Ты давно не писала, — Ремус постарался деликатно продолжить разговор. — Гарри сказал, ты была у родителей. С ними всё в порядке?

— Да, с ними всё хорошо, — живо отозвалась Гермиона. — Они в восторге от Мельбурна. Совсем не хотят уезжать. Отправила же на свою голову!

Разговор о родителях подарил ей несколько спокойных минут. Мистеру и миссис Грейнджер так понравилась Австралия, что они стали часто приезжать туда почти каждый год и даже подумывали о переезде. Они были в Мельбурне, когда Гермиона сообщила им, что не защитилась, и тут же приехала сама. Пожалуй, ей там было даже лучше перенести эту новость: не пришлось ни перед кем краснеть, путаться в глупых отговорках и объяснениях, что всё случившееся — недоразумение. Миссис Грейнджер не стала её расспрашивать, только сделала горячее какао и с тяжёлым сердцем дала дочери выплакать всю свою боль. Удивительно, но Гермионе после этого немного полегчало.

А ведь ей хотелось, чтобы всё было совсем иначе! Она собиралась вернуться из Сорбонны в Англию триумфатором, с защищённой диссертацией, но вышло совсем по-другому. Дался комиссии этот практикум! Гермиона, конечно, была согласна с тем, что практическое применение разработанного ею подхода в дешифровании Древних рун необходимо испробовать на конкретном примере, но надеялась сделать это с уже полученным дипломом.

Теперь у неё было чуть меньше года для того, чтобы экспериментально подтвердить свои научные изыскания и в июне снова предстать перед комиссией. Формулировка, которую при этом выбрал председатель совета, звучала настолько унизительно, что Гермиона чуть было не расплакалась прямо в аудитории. Она была уверена в своих исследованиях и сделала всё возможное, чтобы её аргументы были убедительными. Этого было достаточно, все это знали. И несмотря на это, её буквально срезали, сломали, поставили подножку на предпоследней ступеньке. Самое неприятное, что она знала почему.

В тамбуре загремела тележка со сладостями. Ремус тут же обернулся, будто бы давно её ждал.