— Что?

Его член подергивается у меня на животе. — Думаю, теперь я буду

главным.

Я надулась. — Но я...

— Прости, но это уже случилось. Я собираюсь трахнуть тебя. Я не

собираюсь кончать в твой... - Он не закончил предложение. Просто

наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня, и к тому времени, как он

это делает, я киваю, задыхаясь.

— У тебя есть презервативы?

— Нет. Но я принимаю таблетки. Мы можем сделать это без ничего, если ты не заразишь меня грубыми венерическими заболеваниями. Но

я верю, что ты не станешь спасать меня от моржей только для того, чтобы я умерла от хламидиоза, так что...

Я думаю, ему нравится идея, что мы будем делать это без чего-либо.

Я думаю, ему нравится эта идея, потому что сначала он целует меня, задыхаясь, а потом начинает работать над тем, чтобы снять всё - всё до

последнего слоя - с нас обоих.

По правде говоря, я не могу вспомнить, когда в последний раз была

полностью обнажена с кем-то. Когда я занимаюсь сексом - а я обычно

занимаюсь именно таким видом секса - всегда есть какой-то

неснимаемый слой. Бюстгальтер, майка. Не совсем полностью снятые

трусики. Мои партнеры были такими же: боксеры на лодыжках, юбки

задраны, рубашки всё ещё расстегнуты.

Я никогда не зацикливалась на этой мысли, но сейчас отсутствие

интимности за этими встречами стало кристально ясно. Теперь, когда

Иэн навис надо мной, посасывая мои груди, словно спелые фрукты, его язык сладко и грубо прижимается к податливой нижней части, чередуя слишком много и недостаточно.

Он раздвигает мои ноги коленом, располагается прямо между ними, и я жду, что он войдет в меня одним плавным движением. Я, конечно, достаточно мокрая, и то, как он обхватывает меня за талию, выдает его

нетерпение. Но в течение долгих мгновений он, кажется, просто

удовлетворенно покусывает мои сиськи. Хотя я чувствую, как его

эрекция, горячая и немного влажная, трется о внутреннюю сторону

моего бедра, когда он двигается. Это приводит к тому, что я задыхаюсь, а он стонет, что-то глубокое и насыщенное поднимается из глубины

его груди.

— Я думала, ты сказал, что хочешь трахаться? - выдохнула я.

— Хочу, - урчит он. — Но это... это тоже хорошо.

— Ты не можешь, - резкий вдох, — тебе не могут настолько

нравиться мои сиськи, Иэн.

Мягкий укус, прямо вокруг твердой точки моего соска. Мой

позвоночник поднимается с кровати. — Почему?

— Потому что... они... Никому никогда не нравились. - Я не хочу

упоминать, что моя грудь - это не то, о чем стоит писать дома, он, вероятно, уже знает, поскольку она была у него во рту большую часть

последних десяти минут. Кажется, он всё же понял.

— У тебя самые идеальные маленькие сиськи. Я всегда так думал. С

первой нашей встречи. Особенно когда я впервые встретил тебя. - Он

сосет одну, одновременно щипая другую. Он точен. Хорошо.

Восторженно. Грязно. — Они такие же красивые, как Колумбийские

холмы.

Из меня вырывается задушенный смех. Глупо приятно, когда кто-то

сравнивает моё тело с топографической особенностью Марса. А

может, просто приятно, когда кто-то, кто знает Колумбийские холмы, дергает меня за соски и смотрит на них так, будто это восьмое и

девятое чудо Вселенной.

— Это, - пробормотал он, касаясь кожи, поднимающейся к моей

грудине, - это ямка Медуза. Здесь даже есть эти милые маленькие

веснушки. - Его зубы смыкаются вокруг моей правой ключицы. Было

бы жарко, даже если бы головка его члена не начала касаться моей

киски. Влажность встречается с влагой, взаимное нетерпение, беспорядок, который только и ждет, чтобы произойти. Я обхватываю

руками шею Иэна и притягиваю его огромные плечи к себе, словно он

- солнце моей собственной звездной системы.

— Ханна. Я не думал, что могу хотеть тебя больше, но в прошлом

году, когда я увидел тебя в NASA, я... - Он невнятно произносит слова.

Иэн Флойд, всегда спокойный, уравновешенный, четкий. — Я думал, что умру, если не смогу тебя трахнуть.

— Ты можешь трахнуть меня сейчас, - скулю я, нетерпеливая, дергая его за волосы, когда он опускается ниже. — Ты можешь трахать

меня как угодно и где угодно.

— Я знаю. Я знаю, ты позволишь мне всё это сделать. - Он

выдыхает щекочущую дорожку вдоль моей грудной клетки. — Но, может быть, сначала я хочу поиграть с кратером Гершеля. - Его язык

проникает в мой пупок, пробуя и прощупывая его; но когда я начинаю

извиваться и тянуть его вверх, он покорно следует за мной, как будто

понимая, что я не могу больше терпеть. Возможно, он тоже не может

больше: его палец раздвигает мои набухшие половые губы и скользит

вокруг моего клитора, медленный круг с немного слишком сильным

давлением. Вот только это может быть как раз то, что нужно. Я уже

растворяюсь в луже свернувшихся мышц и липкого удовольствия.

Ладно. Значит, секс может быть... таким. Приятно знать.

— Вот этот, - Иэн прижимается к моему рту, и никаких намеков на

поцелуй. Мой рот зажат от удовольствия, и он просто крадет у меня

воздух, всасывая пчелиные жала в мои губы и оглашая скулу

одобрительным стоном. — Вот это - Колис Лакус. Око Марса. Всё

работает во время пылевых бурь.

У него идеальные руки. Идеальное прикосновение. Я взорвусь и

рассыплюсь повсюду, метеоритный дождь по всей кровати.

— И Гора Олимп31. - Теперь его ладонь массирует мой клитор. Его

пальцы проникают в меня везде, где находят отверстие, пока

напряжение внутри меня не станет таким сладким, что я сойду с ума.

— Я очень хочу кончить в тебя. Можно?

Я закрываю глаза и стону. Это "да", и он, должно быть, это понял.

Потому что он ворчит, как только головка его члена начинает толкаться

внутри меня, немного слишком большая для комфорта, но очень

решительная, чтобы освободить себе место. Я приказываю себе

расслабиться. А потом, когда он попадает в идеальную точку внутри

меня, я приказываю себе не кончать сразу.

— А может, это Великая Северная равнина32. - Он едва разборчив.

Он делает эти маленькие толчки, которые предназначены больше для

того, чтобы открыть меня, чем для того, чтобы трахнуть как следует, и

всё же мы оба так близки к оргазму. Это немного пугает. — Океаны, которые раньше наполняли его, Ханна.

— Там не... - Я пытаюсь заземлиться. Найти внутри себя место, где

я буду в безопасности от удовольствия. В итоге я только упираюсь

пяткой в его бедро, пытаясь понять, как может существовать такое

впечатляющее трение. — Мы не знаем, был ли когда-нибудь океан на

самом деле. На Марсе.

р

Глаза Иэна теряют фокус. Они расширяются и держат мои, не видя.

А потом он улыбается и начинает двигаться по-настоящему, слегка

шепча мне на ухо.

— Наверняка был.

Наслаждение обрушивается на меня, как приливная волна. Я

закрываю глаза, прижимаюсь к нему так крепко, как только могу, и

позволяю океану омыть меня.

Эпилог

Лаборатория реактивного движения, Пасадена, Калифорния

Девять месяцев спустя

В комнате управления тишина. Неподвижно. Море людей в темно-синих рубашках-поло и красных ремешках ЛРД, которым каким-то

образом удается дышать в унисон. Ещё пять минут назад горстка

журналистов,

приглашенных

для

документирования

этого

исторического события, прочищала горло, тасовала своё оборудование, задавала случайные вопросы шепотом. Но и это прекратилось.

Теперь мы все ждем. Молчание.

— “... ожидайте только прерывистый контакт в это время.

Выпадение при переключении антенн...”

Я смотрю на Иэна, который сидит в кресле рядом с моим. Он не