========== Часть 1 ==========
А за окном горели фонари,
Он всё стучался в дом: «Отвори! Отвори!»
Евгения Рыбакова, Алексей Горшенёв — «Акварели»
Вопрос времени для неё всегда был особенно важным: ещё с третьего курса она поняла, что есть такие материи, которые просто невозможно контролировать. Даже волшебные артефакты вроде маховика не в состоянии удержать в узде драгоценные секунды. Она поняла это раньше других, но знание не спасло её от неизбежного.
Он был старше её на целых девятнадцать лет и в то же время — на каких-то двести двенадцать месяцев и девять дней. Но в этих цифрах не было ровным счётом никакого толку, когда он улыбался ей и говорил вслух то, что не раз приходило ей в голову. Их разделяли совсем не годы, а только лишь дистанция в ежедневных «вы», исчезавших за пределами чужих глаз. Стоило им остаться вдвоём, стена рушилась и она почти могла дотянуться до него. Если бы он ей позволил.
— Я люблю вас, — сорвалось с её уст, и от этих слов задрожал вокруг горячий воздух.
Сердце в её груди так отчаянно колотилось, барабанной дробью отдаваясь в висках. Секунды, короткие секунды длились невыносимо долго, пока тонкие морщины на его лбу змейкой исчезали и снова возвращались на прежнее место. Он молча смотрел куда-то вне её, беззвучно шевелились губы в попытках наконец обличить в слова внутреннее изумление.
— Я всегда относился к тебе с нежностью.
С его стороны это было очень милосердно. Он мог бы отравить её отказом, но вместо этого предложил сонную таблетку, мягко подтолкнув в затяжной мучительный сон.
Гермиона сложила оставшиеся документы в рабочую папку и застегнула молнию. Сегодня вечером придётся немного поработать на дому. Бухгалтерия всё никак не могла предоставить ей верные сметы за последний месяц, так что стоило повнимательнее изучить заключённые договоры самостоятельно. Уж ей-то не составит труда найти ошибку. Ещё со школы её хвалили за внимание к деталям, а теперь в Министерстве Кингсли доверял ей самые ответственные протоколы, прекрасно зная, что она всё сделает точно и в срок. Безупречный сотрудник. Безупречная героиня войны. Безупречная Гермиона.
Эта маска уже настолько плотно прилипла к её лицу, что она сама готова была в неё поверить. Литая непробиваемая броня уверенности, тонкий шарм и твёрдая позиция — такой мисс Грейнджер выходила из зелёного пламени каждое утро и уходила каждый вечер. Такой она сама себя сделала. Заставила быть. И если бы кто-то додумался всё-таки не обращать внимания на её ежедневный парадный костюм, то заметил тонкие ветви трещин, растянувшихся по всей её душе.
Заправив за ухо выбившуюся прядь — вот чёрт, опять резинка растянулась! — она внимательно осмотрелась по сторонам, чтобы ничего не забыть. Впереди был долгий уикенд и возвращаться в офис в эти дни ей совершенно не хотелось. Не то, чтобы у неё были какие-то грандиозные планы… Заскочить с Гарри и Джинни, поужинать с родителями, почитать новую книгу. Плюс-минус схема всё та же.
Дорога до дома сегодня показалась непривычно короткой: Гермиона слишком глубоко погрузилась в свои мысли, на автомате сворачивая в нужные переходы в метро и поджимая покрепче сумку. Расчёты, расчёты, расчёты. Если они потратили 512 тысяч галеонов на магические перевозки в апреле, что на 24 тысячи больше, чем в марте и феврале…
— Гермиона!
Звук знакомого голоса она уловила с опозданием в две четверти минуты. Показалось? У неё бывали слуховые галлюцинации, когда она о чём-то напряжённо думала.
— Гермиона, постой!
Нет, голос был настоящим. Он донёсся до неё с расстояния менее двадцати шагов и всё же из бесконечно далёкого прошлого, которое уже давно смешалось с полусном-полувымыслом.
Обернувшись, Гермиона увидела его — человека из глубины её памяти и томящегося сердца.
— Ремус… здравствуй! — она неловко облизала губы. — Что ты здесь делаешь?
Люпин выступил из круглого пятна фонаря, бросавшего на его лицо неровную тень. Он выглядел почти так же, как она его запомнила четыре года назад, когда они виделись последний раз. У неё даже сердце дрогнуло. Только лишь приблизившись к нему, Гермиона убедилась, что он никакое не видение: поседевшие виски, близорукие глаза, спрятанные теперь под острой рамой очков, и мальчишеская улыбка.
— Прости, что напугал, — Люпин смущённо наклонил голову. — Я так давно не видел тебя, что…
Остаток фразы повис в воздухе знаком вопроса без точки. Что что? Гермиона ощутила, как вспыхнули её щёки. Он был так рад её видеть? Был удивлён? Взволнован? А уж как она разволновалась, стоило ему оказаться по другую сторону улицы!
— Всё в порядке, я просто была вся в своих мыслях, — угловатая вежливость как-то сама собой напросилась, чтобы смазать неловкую паузу. — Ты… как? Сто лет ничего о тебе не слышала!
У неё не было никаких проблем с дежурными фразочками для пятиминутного разговора со старыми знакомыми на улице: все они бережно хранились в её мысленной картотеке, и она всегда быстро и ловко при случае выуживала нужную. Но теперь они все рассыпались на полу в одной бесформенной куче, так, что сколько бы Гермиона не искала верный тон, у неё ничего не получалось.
Новости о Люпине ей доставались с завидным постоянством даже вопреки её желанию. То Гарри начнёт рассказывать ей о том, как чудесно погостил в школе у Ремуса, то мистер Уизли за ужином обмолвится о совместных миссиях в Министерстве. Они теперь работали вместе, практически в одном отделе: после войны Люпин активно принимал участие в переговорах с маглами и стремился наладить сотрудничество. Он вернулся в школу, вернее то, что от неё осталось, стал надёжным плечом для профессора МакГонагалл во всех организационных вопросах. Вместе с мистером Уизли они старались сохранить тайну Хогвартса — защитные чары были серьёзно повреждены и несколько шотландцев, в основном — местные жители, заметили необычную активность среди былых развалин. Гермиона присутствовала на нескольких встречах: она не сомневалась в дипломатических способностях Люпина, но всё же с восхищением наблюдала за тем, с каким терпением и тактом он объяснял простым лесникам, что увиденное ими не представляет никакой опасности.
Спустя пару лет Хогвартс, полностью восстановленный, принимал студентов совсем как в былые времена. На этом торжественном открытии и случилась их последняя встреча — очень неловкая, спешная, а в конце — ещё и болезненная. Ей казалось, нужное время наконец пришло, что уж теперь никто не упрекнёт её в том, что она торопит события. Но она ошиблась и горько поплатилась за это.
— Ты… совсем ничего не помнишь? — спросила Гермиона, заламывая пальцы от неловкости.
— Нет, совершенно ничего! — Люпин ответил с большим воодушевлением. — И я даже рад этому: никаких травмирующих флешбеков, никаких кошмаров по ночам. Мою память словно заново сшили. Тонкс говорила, что пока я был без сознания, постоянно бредил. Боюсь представить, что я там мог наговорить!
Процесс оказался необратим.
Потом Гермиона старалась всячески избежать нахождения с Люпином в одной компании, уходила прежде, чем он появлялся, отказывалась от праздничных обедов в Норе, если знала, что там будет он. Да, она попросту сбегала от него без оглядки, истово надеясь, что если больше не увидит его, то всё пройдёт.
И вот его появление почти что на пороге её дома оборвало всякую её надежду. Может, рана и была заклеена, но теперь снова начала гноиться.
— У меня… у меня всё хорошо, — Люпин выхватывал слова из воздуха и губы его то и дело вздрагивали в улыбке. — В школе полно хлопот, как обычно, знаешь. На прошлой неделе два второкурсника подожгли женский туалет на втором этаже. Еле унесли ноги от плаксы Миртл!
— Подожгли? — Гермиона вскинула брови, невольно улыбнувшись в ответ. — Там же столько воды! Как они умудрились?!
— Ума не приложу.
Они оба засмеялись, но смех был лишь минутной отсрочкой. Неловкость нарастала: никто из них так и не мог подобрать слов.
— У вас весело — не то, что в Министерстве, — кивнула Гермиона, — я бы с таким удовольствием вернулась.
