— Больше такого не должно быть, — по-учительски строго сказала она, а затем широко зевнула. — Сколько уже времени? Часа два? Знаешь, мне бы хорошо поспать немного. Завтра ещё на занятия.

Перевалившись на бок, Гермиона положила левую руку под голову. Оборотень всё ещё смотрел на неё.

— Будешь охранять мой сон? — она коротко улыбнулась, когда волк кивнул в ответ на её вопрос. — Ладно. Разбуди, если что-то случится.

Пока сон медленно обволакивал её сознание, Гермиона со всей отверженностью пыталась побороть волнение. Не подпишет ли она себе смертный приговор, закрыв глаза? За то время, что они пробыли вместе с оборотнем после трансформации, ей удалось зафиксировать важное наблюдение: зрительный контакт оказывал на волка успокаивающий эффект. Будто он общался с ней через взгляд и даже понимал. Так странно. Когда Луна окончательно вытеснила сознание Люпина из его тела и управление взял Лунатик, он сперва было грозно двинулся к Гермионе, но очень быстро успокоился. Оказавшись с ней вплотную, оборотень признал свою половину и не тронул её. Тогда Гермиона сделала первую попытку заговорить с ним. Медленно, короткими предложениями. Лунатик, кажется, понимал её. Она попросила его сесть — он сел, она легла на пол — он опустился рядом. Оборотень вёл себя так, словно он её ручной пёс, выполняя каждую её просьбу. Очень быстро Гермиона осмелела и начала разговаривать с ним. Ему понравилось. Она говорила обо всём, что приходило в голову: об уроках, о Гарри с Роном, о недавно прочитанных книгах и даже о своём проекте по защите прав оборотней. Её импровизированная лекция проходила на ура. Волк вёл себя тихо.

Так она и заснула. Ей снилось, как она гуляла по морскому берегу и бросала в волны мелкую гальку. Рядом шёл Люпин — не совсем такой, как в жизни, — более жизнерадостный и менее уставший. На нём был голубой свитер крупной вязки со знаковой буквой «Р», вышитой золотой нитью. Гермиона сразу поняла, что это подарок от миссис Уизли, и Ремусу он очень подходил.

— Я не хочу уезжать отсюда, — произнесла она, с наслаждением вдыхая морской воздух. — Так хочется никуда не торопиться. Вот так просто гулять с тобой по берегу и не думать ни о чём другом.

На его губах заиграла мальчишеская улыбка — такая любимая ею, такая ласковая.

— Ты знаешь, что это невозможно, милая, — ответил Ремус и запрокинул голову назад. — Сегодня чистое небо, но завтра всё изменится. Нам нужно возвращаться.

Внутри Гермиона ощутила стойкую волну протеста. Она остановилась и встала прямо перед ним, преграждая путь.

— Давай задержимся здесь, — умоляющим, почти детским голосом попросила она. — На несколько часов!

Ремус смотрел на неё сверху вниз и улыбался. Прохладный ветер трепал его волосы, похожие на ржаные колосья в свете закатного августовского солнца.

— Несколько часов ничего не спасут, — он убрал одной рукой её каштановую прядь, щекотавшую ей щёку. — Даже тебя…

Она почти явственно ощутила солоноватый привкус его губ на своих. Несколько секунд Гермиона была абсолютно счастлива, пока сознание услужливо не вернуло её в реальность.

Открыв глаза, она увидела перед собой лицо Люпина. Почти как во сне, только уже не мечтательно-спокойное, а слегка взволнованное. Стоило ей проснуться, как волнение не спеша растворилось в его чертах, сменившись ласковым упрёком. Он был в другой одежде, той, что она заранее ему приготовила.

— Я долго спала? — сонно потянула Гермиона.

— Напротив, сейчас только рассвет, — Ремус поднял голову в сторону окна. — Ты спишь так тихо, мне пришлось прислушиваться к твоему дыханию.

Улыбка тронула его губы, как бы он не пытался спрятать её. У них получилось! Впрочем, Гермиона ещё не успела подумать об этом. Всё, что занимало её мысли, касалось совсем не магических превращений, а вполне человеческих вещей. Солнце, прятавшееся у Люпина за спиной, поднималось сегодня с надеждой.

— Ремус, — она тихо позвала его, и он тут же обернулся. — Мне снился такой хороший сон. Я хочу тебе его рассказать.

Жестом Гермиона попросила его лечь рядом. Он согласился. После ночи это ей казалось таким органичным, что она не нашла ничего предосудительного в том, чтобы положить ему голову на плечо. Без смущения, совсем по-домашнему, словно они каждый день засыпали вместе и просыпались. Словно в её сне.

— Так что же видела спящая красавица? — поинтересовался Ремус, тоже забывший о неловкости.

— Мне снился ты, — Гермиона прикоснулась кончиками пальцев к его груди и ощутила под ними гулкое биение сердца. — Мы гуляли по пляжу и смотрели на волны. Это было наше королевство у моря. Я хотела задержаться, а ты настаивал на том, что всё заканчивается.

— К сожалению, — Люпин разочарованно согласился. — Так же, как и во сне, я вынужден это признать.

— Но ты не прав.

Она приподнялась на локте, чтобы снова заглянуть ему в глаза. С некоторых пор Гермиона этого совсем не боялась.

— Не всё кончается, — покачала головой она. — Может у сна и был конец, может, мы действительно не можем задержаться на одном месте навечно, но есть кое-что, что никогда не изменится.

Набравшись смелости и воспользовавшись невозмутимостью в его лице, Гермиона решилась на отчаянный и давно желанный шаг. Она торопливо наклонилась к нему и коснулась уголка его улыбки, затем с такой же осторожностью двинулась левее. У неё не было никаких гарантий, что эта шалость удастся, и это ужасно пугало, пока в её волосы не проскользнули его пальцы, осторожно придерживающие её голову. Ремус ответил на поцелуй с превеликой деликатностью, но даже так для неё всё стало очевидно. Волк давно заснул. С ней был человек.

Комментарий к Глава 8. “Королевство у моря”

Да, я читер, и отсылки к Набокову неизбежны))

Хочу сразу извиниться перед теми, кому обещала всё объяснить в этой главе: каюсь, но мне на клавиатуру пролился флафф)) Обещаю скоро исправиться!

========== Глава 9. “Теория и практика” ==========

Как бы она ни хотела задержаться, солнце неумолимо подгоняло её каждым загорающимся лучом. Простившись с Люпином, Гермиона чувствовала, как легко стало у неё на сердце. От того ли, что её предположение подтвердилось? Или от вкуса его поцелуя, ещё не остывшего на её губах?

В блаженном восхищении она почти вприпрыжку добежала до кабинета директора. Ей не терпелось всё ему рассказать. У неё был план, у неё было слово защиты! Однако воодушевление были слегка скрашено продолжительным ожиданием: Дамблдор не спешил её принять. Горгулья долго не открывалась, и Гермиона уже начала нервно притопывать ногой. Наконец ступеньки задвигались: на них неподвижной чёрной тенью показался Снейп.

— Добрый день, профессор! — торопливо поприветствовала его Гермиона и на радостях даже улыбнулась. — Профессор Дамблдор у себя? Мне срочно нужно рассказать ему…

— Надо же, вы ещё живы, — совершенно равнодушно ответил Снейп. — Директор сейчас очень занят, зайдите к нему позже.

— Но это касается Ремуса! Это очень важно! У нас ведь полу…

Она не успела договорить, когда Снейп резким движением перехватил её за локоть и утянул в сторону. Хватка у него была стальной: Гермиона почувствовала, как её ноги буквально оторвались от земли и побежали без её ведома, пытаясь поспеть за широкими шагами зельевара. Тот увлёк её в небольшую нишу под лестницей, а затем осуждающе посмотрел на неё.

— Тише! Хотите сообщить эту радостную новость всему Хогвартсу сразу? — шепнул он, озираясь по сторонам. — Рассказывайте, что случилось. Я уж было подумал, что вы усыпили оборотня цитатами из каждого второго учебника, но, судя по вашим воплям, вы его просто оглушили!

Последовав за его взглядом и не обращая внимание на очередные колкости, Гермиона поняла, кого опасался Снейп: он отвёл её подальше от портретов. Неужели они могут сдать её тайну инспекторам? Почему-то Гермиона всегда была уверена, что обитатели школы всегда верны её интересам, а не Министерству.

Снейп всё ещё нависал над ней, придавая локтями объём своей и так бесконечной мантии. И Гермиона рассказала ему обо всех своих наблюдениях, умолчав лишь о лучшем моменте её пробуждения.