По её щекам потекли хрустальные росинки солёных слёз, которые Джон хотел бы стереть собственными губами, ибо ничто на свете, а он сам и подавно, не стоило её слёз.

— И вы умудрились приехать именно тогда! — от внезапного гнева она пнула его кулачками в грудь. — Я отвергала предложения всех молодых людей, ибо из-за вас никто из них не был мне мил, никому я не могла доверить своего сердца, потому что уже давно и безвозвратно оно было отдано только вам! Я согласилась выйти замуж за Денни только потому, что хотела отомстить вам. Я знала, что вы вернулись в Лондон, слышала от знакомой, потому и приняла это глупое предложение. И вот именно тогда вы и явились!

Он попытался было приобнять её за локти, но Клара тут же пресекла эту попытку.

— А вы посмели явиться ко мне! — девушка сорвалась почти на крик. — И знаете что? Я злилась на вас. Злилась так, что желала дать вам сотню пощёчин. Но уже на следующий день, даже утром, я со всех ног бежала к вам, чтобы сказать, что решила отказать ему. И застала лишь слуг, прибирающих после вашего скоропостижного отъезда.

Клара упрямо поджала губы и угловатым движением стёрла слёзы со щёк тыльной стороной ладони.

— Я провела в вашем кабинете два с половиной часа, — призналась она, потупив взгляд. — Рассматривала ваши вещи, плакала. Я нашла на полу томик Шекспира, вероятно упавший с полки. И медальон, который вы оставили в 116-м сонете. Тогда я испугалась, что всё кончено. Представьте себе, до тех пор не верила в это, а тогда…

— Ко мне приходил ваш жених, — сказал Джон, ощутив вдруг острое чувство вины, сосавшее под ложечкой. — Он просил меня об одолжении, и я не отказал ему. Мне показалось, что мистер Пинк был надёжным человеком.

На губах девушки вдруг возникла слабая улыбка. Клара посмотрела в сторону, будто бы пряча взгляд от мужчины.

— Денни был хорошим человеком, — прошептала она и всхлипнула, успокаиваясь. — Жаль, что я не смогла полюбить его. И наш ребёнок. Мне страшно, что это случилось из-за того, что его рождение для меня не было столь желанным.

Она замолчала вдруг, ощутив новый комок в горле. Джон прекрасно понимал, как тяжело ей было, ведь с того момента прошло не так уж много времени. Он предпринял ещё одну попытку обнять её за плечи, и в этот раз девушка не отказала. Она лишь прижалась к его груди, вздрагивая от рыданий.

— Мне так жаль, — прошептал Смит, поглаживая её по спине. — Так жаль, что всё это случилось с вами. Я никогда не желал бы вам этого — отнюдь, всё это время я надеялся, что вы живёте в счастье. Я бежал от вас, бежал от чувств, разбуженных вами в моей потускневшей и оскудевшей душе, но они нагоняли меня, чуть только я останавливался на передышку. Я вернулся в Лондон в прошлый раз, чтобы убедиться в вашем благополучии — мистер Пинк заверил меня, что с вами всё будет в порядке. Но уехал я тогда не только с щемящей болью в душе, но и поглощающей ревностью, неотступно следующей за мной по пятам.

Джон коснулся её макушки своими сухими губами и запечатлел ласковый поцелуй.

— Я ни на минуту не забывал о вас, Клара, — он чуть отстранился, чтобы видеть её лицо. — Что бы вы ни думали обо мне теперь, я желал бы, чтобы вы знали: я любил вас. Искренне любил тогда, семь лет назад. Я любил вас все эти годы, проведённые в разлуке с вами. Ваш образ преследовал меня в каждой женщине, хоть немного похожей на вас. Я думал о вас каждый день. Но важнее прочего другое — ничего из этого не изменится больше никогда. Я люблю вас, Клара, столь же сильно, а может, даже и более того. И буду любить до последнего своего вздоха.

Он осторожно захватил её левую руку в свою и поднёс к губам, чтобы поцеловать. Но его взгляд вдруг упал на кольцо, которое она носила вместо обручального.

— Вы всё ещё носите его? — изумился Джон и впервые без смущения и совестливости заглянул ей в глаза. — После стольких лет?

— Оно дорого мне, как память, — ответила Клара с грустной улыбкой. — Память — всё, что мне оставалось. И я берегла её, как могла.

Смит на мгновение ощутил, как болезненно сжалось в груди сердце. Это было невозможно, и он сам не мог поверить в происходящее. Но в глазах Клары Освальд, где всё ещё блестели слёзы обиды, он вдруг увидел маленький огонёк. Свет, который прежде уже сиял там. И имя ему — любовь.

— Клара, я заслужил миллион ваших пощёчин, — произнёс мужчина и сжал её ладонь в своей. — Я не достоин ни дюйма вашей кожи. Но Бог наградил меня даром и проклятием одновременно, и я не могу ничего с этим сделать. Если в вас осталась ещё хоть капелька приязни ко мне. Если те чувства…

— Да о чём вы, Боже мой! — с её дрожащих губ сорвалось то, что она так старательно пыталась удержать в себе. — Я всё ещё люблю вас.

Мужчина опешил было от такого признания. Он не ожидал, что такое может случиться с ним, когда уже всякая надежда была потеряна.

— Тогда я осмелюсь просить вас об одном одолжении, — Джон по привычке провёл языком по нижней губе от волнения. — Клара Освальд, не откажите мне в чести, несмотря на всё моё ничтожество и вину перед вами, ибо ничего не желанно мне на свете так.

Она смотрела на него уже без тени презрения или гнева, полная лишь абсолютного недоумения и ожидания. Трещина расползлась прямо по центру её стеклянной маски, и та треснула под напором истинных чувств. И тогда Джон Смит осмелился произнести эти заветные слова.

— Будьте моей женой, Клара.

Казалось, её лицо вдруг посветлело и слёзы стали похожими на утреннюю росу.

— Семь лет, — промолвила она с тенью улыбки на губах. — Семь лет, наполненные миллионом страданий и рекой слёз. Неужели вы думаете, что моя гордость позволит увеличить этот ужасно огромный срок?

— Это значит «да»? — робко уточнил Смит и, кажется, его глаза застелили слёзы.

— Да, — ответила ему Клара и подалась вперёд. — Именно это и значит.

Его губы встретились с её почти мгновенно в горьковато-сладком поцелуе, в котором нашли отражения все их чувства. Столь трепетным и долгожданным был этот момент, столь полным искренности и любви. Клара осторожно запустила пальцы в его поседевшие волосы и, кажется, с её губ сорвался короткий стон облегчения. Джон крепко прижал её к себе одной рукой, органично устроившейся на женской талии. Другой же он коснулся мягкой щеки, ещё влажной от слёз. Его поцелуи перерастали из одного в другой, но едва ли он мог что-то с собою поделать, снова и снова крадя такой сладкий и привычный вкус, немного подсоленный горечью.

Наконец мужчина чуть отстранился, давая возможность им обоим немного отдышаться. Он прижался своим лбом к её и, плотно сомкнув глаза, прошептал:

— Если я могу хоть чем-нибудь искупить свою вину перед вами, я клянусь, что сделаю это. Вы дарите мне второй шанс, коего я совсем не достоин, но я скорее умру, чем откажусь от него. Я сделаю всё, чтобы вы были счастливы, Клара.

⚜⚜⚜

В саду мистера Шеппарда всегда было уютно, не хуже, чем в Гайд-парке или же где-нибудь ещё. Тенистые аллеи и высокие стройные деревья, величаво возвышающиеся на огромной площади зелёного массива. Весеннее солнце расщедрилось в конец, уже пару недель неустанно даря горожанам прелестную погоду.

— Дэвид! Ты носишься так, что непременно вскоре собьёшь кого-нибудь с ног и поставишь нас всех в пренеприятнейшее положение, — укоризненно воскликнула девочка лет двенадцати.

— Какая же ты зануда, Джемма, — озорно усмехнулся мальчишка, года на три поменьше.

Он оббежал её вокруг вместо с большим лохматым псом, громко хохоча и улыбаясь.

— Да я всё отцу расскажу! — завопила та.

Мальчишка закатил глаза и снова засмеялся от серьёзности своей сестры.

— А я маме, — и показал ей язык.

Издалека за ними наблюдала пара, гуляющая по другой аллее и не спешащая разрешить спор детей. Женщина с приятной улыбкой и добрыми карими глазами бережно сжала предплечье рядом идущего мужчины и положила голову ему на плечо.

— Джемма всегда так забавно строга, когда пытается выглядеть взрослой, — усмехнулась она. — Я никогда не была такой в детстве.