— Надо сказать, я был крайне опечален, узнав, что вы решили уехать из города и даже не попрощались, — начал он с приятельским укором в голосе. — Впрочем, я сетую на свою наивность. Когда вы уезжаете, я всё же надеюсь, что вы вернётесь рано или поздно.

— И вы правы, — усмехнулся Смит, пожав плечами. — Я возвращаюсь каждый раз. Пусть и спустя некоторое время.

Лорд Бейл хмыкнул, услышав такой ответ. Впрочем, Джон всё же ощущал некую неловкость за то, что в прошлый раз уехал слишком поспешно. Но у него были причины покинуть Лондон второпях два года назад, и уж чем Смит не располагал, так это временем для прощаний.

Однако, к его большому облегчению, лорд Бейл быстро сменил тему на политику в Европе, потому остаток пути до дома оказался менее напряжённым. Уже расположившись в креслах перед камином в кабинете Смита, Джон был готов отвечать на всевозможные вопросы друга. Потягивая старый виски, прихваченный из Хезера, он умиротворённо наблюдал за огнём, пока Кристофер с упоением рассказывал о том, как возобновил дела своей компании и всё же смог вернуть права хозяина себе.

— А вы, друг мой, стало быть, совсем отошли от дел? — наконец спросил лорд Бейл.

Джон отрицательно покачал головой и улыбнулся.

— Нет, не совсем, — ответил он, выводя указательным пальцем на подлокотнике одному ему понятные узоры. — Скажем так, я переместил границы своей деятельности.

— Это как же?

Смит сделал большой глоток виски, выдерживая небольшую паузу.

— После моего пребывания в Лондоне, я вернулся домой, — начал он и чуть нахмурился. — Однако в Хезере надолго не задержался — одному там просто до нелепости скучно, и я бы непременно сошёл с ума от всепоглощающего безделья. Потому, когда мне написала моя кузина Донна с приглашением приехать к ней в Глазго, я решил, что это станет неплохим развлечением.

— О, Шотландия, — мечтательно выдохнул Кристофер. — Сколько лет мы знакомы с вами, Джон, ровно столько я не перестаю удивляться вашему тяготению на родину.

Подобное замечание в былые времена вызвало бы у Смита лишь улыбку. Но теперь, когда дело было отнюдь не в ностальгии по родным краям, это привело мужчину в некое замешательство.

— Пожалуй, вы правы, — он не стал возражать, не желая раскрывать своих истинных мотивов. — Я бывал в Глазго ещё с самого детства и знаю город не хуже любого горожанина. Впрочем, последний раз я там был лишь в год смерти Мэлоди.

По лицу собеседника Джон уловил, что тот уже собрался выразить свои соболезнования, потому лишь махнул рукой.

— Не стоит, — поджал губы мужчина. — Это случилось уже так давно, так что жалеть меня нынче уже просто глупо. Такое случается. Перед смертью у нас нет привилегий и преимуществ. Она одинаково щедра ко всем.

Усмешка, сама по себе возникшая на его губах, могла показаться ужасающей. В словах Джона не была ни толики цинизма — нет, всё, что он говорил, было самой настоящей правдой. Со временем Смит уже привык говорить об этом с равнодушием, ибо невозможно было всякий раз терзаться его душе, снова и снова возвращаясь мыслями в тот далёкий ужасный день.

— Но меж тем, я отвлёкся, — мужчина задумчиво провёл пальцем по подбородку и снова оживился от своих мыслей. — Донна приняла меня столь радушно, что я посмел воспользоваться её гостеприимством дольше, чем того надлежало. И мне понравилось, Кристофер. Уже спустя пару недель я сообщил кузине, что желал бы остаться в Глазго, и она помогла мне с поиском дома и новых знакомств. Там я и принялся заниматься тем, что умею, — юридические консультации нужны везде. Мне не было необходимости распаляться на множество дел сразу, но от скуки я охотно принимал одно предложение за другим.

По правде сказать, Джон никогда не нуждался в каком-либо занятии — он был достаточно богат для того, чтобы провести всю жизнь в балах и кутежах. Однако ещё с молодости он уяснил, что добиться уважения в обществе, кое-всегда было желанно для него более всего, можно лишь выделившись чем-то. Ещё будучи юношей Смит проявлял интерес к всевозможным наукам, в особенности гуманитарным: история, право и литература увлекали его всю жизнь. Потому не было ничего неожиданного в том, что однажды он заявил отцу, что желает знать больше и собирается в Эдинбургский университет. Там молодой человек с жадностью впитывал знания, стараясь изо всех сил — его стремления неоднократно отмечались и поощрялись, потому, окончив учёбу, Джон не боялся, что его когда-либо упрекнут в непросвещённости.

— Однако один мой знакомый открыл для меня медицину, — Смит откинулся в кресле и посмотрел в окно. — И это оказалось увлекательным занятием. Я принялся с усердием изучать химию и анатомию, что, скажу вам, друг мой, не такие уж простые науки. Но чем больше я узнавал, тем сильнее желал узнать ещё. В конце концов врачевание в наше время на пороге своего развития, и мне интересно принимать участие в этом.

Лорд Бейл посмотрел на него с довольным прищуром, узнавая прежние черты в старом друге.

— Стало быть, вы теперь доктор, — констатировал он и улыбнулся.

Джон отрицательно покачал головой.

— Нет-нет, совсем нет, — ответил мужчина с толикой разочарования, — увы, моих умений недостаточно, чтобы возлагать на себя столь серьёзные полномочия. Это звание слишком уж высокое для такого дилетанта, как я.

Столь пренебрежительный и самокритичный отзыв немного рассмешил его собеседника.

— Полноте, Джон, любите вы принижать свои достоинства, — хмыкнул он. — Вашим знаниям можно лишь позавидовать — столь образованного и разумного человека в наши дни не так уж просто найти. Вы просто скромник.

— Отнюдь. Я просто объективен к самому себе, — с печальной усмешкой произнёс Смит. — Да и какой смысл быть доктором, когда не можешь излечить самого дорогого человека?

Губы лорда Бейла сложились в беззвучном «о», но не более того, ибо из деликатности он не посмел завести тему, которая показалась ему не столь тактичной в отношении хозяина дома. Сам же Джон лишь усмехнулся про себя этому. К лучшему было то, что его друг аккуратничал и старался не поднимать острые, по его мнению, темы, как например, воспоминания о смерти миссис Смит. Это даже в каком-то смысле показалось ему забавным: столь изящно вывернутая фраза, скрывшая гораздо более, чем можно было бы увидеть даже при близком рассмотрении, повернула вектор беседы в другую стороны, но повела в ложном направлении. Кристофер, разумеется, подумал о Мэлоди, безвременно ушедшую и в прошлом любимую Джоном более всего на свете. Но сам Смит говорил отнюдь не об этом.

Какие страдания своей любовью и глупостью причинил он той, чьё сердце так легко и доверчиво воспылало ответным чувством. Джон терзался мыслями о своих губительных ошибках, что совершил, поддавшись минутной слабости. Нет, он никогда не жалел о том, что любил Клару Освальд. Возможно, именно это и стало последним просветом в его жизни, чувством, которое питало его даже в разлуке и изгнании. Смит прекрасно понимал и ненавидел свою трусость, свой эгоизм, в конце концов оказавшись у подножия крутых скал с расколотым черепом. Солёная вода смыла с песка багровую кровь, но не стёрла самих ран. Потому Клара теперь, пусть и ведёт совсем иной уклад жизни, делит свою постель с другим мужчиной, вероятно, даже воспитывает его детей, но при этом в её душе навсегда останется эта обида и горечь, что причинил ей тот, кого она любила всем сердцем.

Джон ещё раз шумно вздохнул и прикрыл глаза. Никогда и нигде более не сможет найти он прощения.

⚜⚜⚜

Балы в доме лорда Бейла всегда давались знатные: вся лондонская знать собиралась здесь, как в месте особом, почётном и весьма популярном. Леди Кэтрин Бейл приглашала столько известных людей, будто бы водила дружбу с самой королевской семьёй и втайне от них выписывала имена самых богатых и известных людей во всём королевстве. Будучи дочерью офицера, славного полковника Алистера Летбридж-Стюарта, Кэйт, как уже ласково привык называть её муж, отличалась железной хваткой и вместе с тем миловидным лицом что в молодости, что сейчас, ни сколь не потерявшая своего обаяния. Потому даже самых официальный приём с её лёгкой руки превращался в нечто изысканное и утончённое, пусть пропитанное плесенью сплетен, без которых уже, кажется, и нельзя было помыслить привычные дни.