И только потом — обнажёнка!
Нет, Коко не был девственником. Да и понимал охотник, что Комацу тоже далеко не девочка — не через столько жизней! Что там с её телом, не так важно, девственность всё-таки больше в сознании, чем между ног. Но так хотелось, чтобы с Комацу всё было хорошо, всё было правильно! И красиво, чего уже скрывать.
А вышло… ну, если не ругаться, то вышло как всегда.
От досады, — хотя больше от древесного сока, натёкшего в рот, — Коко сплюнул. Ядовитая слюна, попав на марципановую траву, начала выедать огромные дыры.
Коко нахмурился.
Собрав побольше слюны в рот, он немного склонил голову и дал ей стечь по языку на лиану, обнимающую грудь. Собственный яд Коко бы не навредил, а вот путы стали медленно разъедаться.
— О-о, — протянул Стаа совершенно нормальным голосом. — Мы выбираемся, да?
На адекватность брата по несчастью Коко не особенно обращал внимание: это была всего лишь вторая стадия «опьянения» Стааджуна. Вот сейчас он минут пятнадцать будет в себе, сможет драться и быстро бегать, зато потом окажется не в состоянии и пальцем пошевелить. Сможет только смеяться и глупо пускать пузыри.
Как же Коко любил хмурого, но обаятельного и трезвого Стааджуна! А не вот этого.
Слюны было мало, так что Коко принялся усиленно думать о лимонах. Это практически не помогло: лимоны прочно ассоциировались у Коко с Айшей, су-шефом Комацу. Девушка была хорошей, милой, доброй, но до того неправильной, что от этого сводило зубы.
Вместо лимонов Коко стал думать о блюдах Комацу. Они всегда были настолько вкусными, что Торико заливал слюной свои тарелки и часть стола. Вот уж у кого нет проблем со слюноотделением!
— Плюй сюда, — Стааджун вытянул руки вперёд.
Браконьера связали иначе, чем предсказателя: Коко больше был похож на гусеницу, его руки завели назад; Стаа отделался связанными впереди руками и свободными ногами. Тонкая полоска лиан оборачивалась только вокруг его запястий!
Коко задумался и быстро пролистал варианты будущего. Он, конечно, мог бы плюнуть… но при этом в видениях он чаще попадал в самого Стааджуна, а не в лианы. Травмировать приятеля не хотелось, к ядам у него иммунитета практически не было.
Так что очередная порция слюны вылилась на лианы Коко. На этот раз — на ноги.
— Ну так нечестно, — недовольно протянул Стаа и глупо захихикал.
Вторая стадия, видимо, всё-таки не наступила. Стаа всё ещё был на первой, которую Мидора с ненавистью называл «весёлой».
Коко почудился смешок, затем — мягкое, направленное внимание. Кто-то смотрел, но дружелюбно.
Комацу?
Коко прикрыл глаза и быстро просканировал мир при помощи электромагнитного импульса. Да, Комацу. Сидит под деревом и с интересом рассматривает не только саму композицию, но и тела охотников. Не только Коко, но и… Стаа…
Против воли предсказатель ощутил взрыв жгучей ревности. Он распустился в грудной клетке, прогнал стыд с плеч и щёк, откачал всю кровь к огненному цветку под рёбрами. Рот Коко наполнился ядовитой слюной, которая закапала из уголков губ.
Комацу, не скрываясь, выскочила на поляну, оттягивая на себя внимание. Обезьяны кинулись к ней с лианами и дурманными цветами — их, видимо, и нанюхался Стаа. Сам Коко, сколько ни тыкали ему в лицо эти растения, под дурман не попал. Наверное, оказался слишком ядовитым.
Комацу цветы явно узнала, потому что быстро разорвала дистанцию и швырнула в обезьян тонкие сахарные веточки кустов из Белого сектора. Леденцы оказались острыми, так что легко пошли через плотный мех обезьян и вонзились в их тела.
Коко напряг грудную клетку. Лианы удалось лопнуть. Потом он плюнул себе на ноги и упал на спину — нужно было перекинуть руки через таз, чтобы конечности оказались спереди.
С трудом, но удалось и это.
Обезьяны было больше заняты Комацу, чем своими пленниками. Стааджун попеременно болел то за «парнишу», — серьёзно?! — то за приматов. Первым делом, которое сделал Коко после освобождения от лиан — это дал смачный подзатыльник приятелю. И за цветочек, и за ситуацию, и, конечно, за «парнишу».
Комацу — женщина! Его женщина, в конце концов!
Стаа от подзатыльника стал серьёзным и мрачным, как на похоронах. Коко с каменным выражением лица лизнул лианы у браконьера на руках, мстительно склонив голову и дав камере увидеть браконьерское то-самое. Пусть у недалёкого Стааджуна будет побольше поклонниц! Может, научится отличать женщину от юноши.
Комацу разобралась с обезьянами, воспользовавшись тем, что вездесущий глаз камеры отвёрнут. Она явно не хотела показывать миру свои гурманские способности. Но при этом ни один примат не умер.
— Давайте к центру Травяного сектора, — позвала девушка, вырубая последнего примата. — Нам после таких приключений только травки и пить.
Коко устало потёр лицо. От «травок» Стааджун снова захихикал.
========== Глава 37 ==========
Нет, я, конечно, знала, что пищевая удача трансформируется в соответствии с потребностями повара или охотника, но ни разу не видела такой наглядной демонстрации. Я же пришла к одному из вкуснейших ингредиентов! Для себя и после человеческого мяса, конечно.
Обезьяны пахли просто потрясающе. Этого не ощущалось в отдалении, однако при контактном бое я поняла, что их аромат очень похож на запах человека. Вот практически идентичен, если не обращать внимание на ноту шерсти!
Сдержаться было сложно. Как и всегда, при близости потенциальной пищи сознание начало заволакивать пелена голода. Но вот срываться и есть основное население панциря Чайной Черепах было однозначно плохой идеей. Я же так убила бы несчастное старое животное!
Да и перед телезрителями бы опозорилась, раскрыла свои силы. Вряд ли потом ко мне в ресторан, — я же всё-таки планировала отстроить «Ложку» заново, — пришли бы. Как-то шеф-повар, который разрывает обезьянью тушу пополам и жрёт мясо, не вдохновляет на заказ. Вдруг тебя съедят прямо во время обеда?
Я шла перед охотниками, милостиво позволяя Коко не светить своим телом. Очень хорошим, накаченным телом, должна сказать. Гармоничное развитие мышц, по-мужски тонкая талия и узкие бёдра, небольшая дорожка волос от пупка и ниже… и моя большая слабость: длинные, стройные ноги с сильными икрами и бёдрами.
А я уже практически забыла, какой Коко без одежды. Во всём виноват Торико, чёртов собственник! Кобель на сене! Ни себе, ни другим!
Адреналиновая вспышка затухала, на её место возвращалось спокойно-насмешливое обычное настроение. Вот ни разу не пожалела я ещё, что решила идти с Коко в экспедицию по панцирю Чайной Черепахи. Где же я ещё посмотрела бы на охотника без одежды в ближайшие лет семь?
Знаю я Коко: у него сначала букетно-конфетный период с обязательными ухаживаниями, потом — робкое признание на грани намёка, официальный брак и лишь после всего этого — постель. Это было мило и не менялось из мира в мир.
Но иногда мне хотелось просто порвать на предсказателе одежду и оседлать его, как в старых порнофильмах. К несчастью, моральные принципы и душевное состояние Коко были для меня важнее порывистых желаний.
— Ваша одежда где? — спросила я, пытаясь отвлечься от интересных мыслей.
— Обезьяны её порвали, — ответил Коко.
— Я свою спали-ил! — Стааджун икнул. — Красиво полы-полыхала… Коко, милый, понеси принцессу…
Судя по звуку, он свалился прямо на Коко. Предсказатель тяжело вздохнул, но, видимо, поднял браконьера на руки. Поворачиваться и смотреть я не стала.
— А с сумкой что? — продолжила я.
— Её унесли, куда — не знаю.
Я задумчиво хмыкнула. В принципе, у Коко не было чего-то особенного, разве что его ядовитые ингредиенты для поддержания уровня токсичности в теле. Но без этого Коко не умрёт, а остальное и важное у меня. Самое главное на этом панцире — чайник, а его я прикрепила к своему рюкзаку.
В сумке Коко находилась и наша сменная одежда. Вот где засада: у меня не было даже ткани, а на панцире не росло чего-либо подходящего для прикрытия интересных мест. На Стааджуна мне было, откровенно говоря, плевать, а вот показывать миру достоинство Коко не хотелось. Нет уж, это только моя часть мужского организма.
