Ну, будет когда-нибудь. После брака.

Мы дошли до другой полянки, Коко с нескрываемым удовольствием скинул с себя Стааджуна. Браконьер даже не почесался, хотя весьма ощутимо свалился на шоколадную землю.

Я всё-таки повернулась к охотнику, но глаза вниз не опускала. Смотрела только на лицо предсказателя, хотя очень хотелось…

— А чалму не тронули, — усмехнулась я.

— И камеру тоже, — кисло улыбнулся Коко. — Только убрать её теперь некуда, коробка была у меня в сумке.

Я пожала плечами. Подумаешь!

Пока Коко пытался привести Стааджуна в чувство, я развела огонь и поставила чайник кипятиться. В этот раз использовала два водяных ореха. На тот случай, если Стаа всё же очнётся, в чём я сомневалась.

Коко присоединился ко мне как раз в тот момент, когда вода закипела. Я заварила травяной чай с яркой нотой мя-мяты. Успокоительное нам точно не помешает, да и мя-мята очень вкусная. Даже с моими вкусовыми рецепторами.

Первые кружки чая ушли в сконфуженном молчании. На второй я всё-таки не выдержала и начала смеяться.

Коко, что приятно не обиделся. Только немного смутился и зафыркал в кружку с чаем.

— Как так вышло-то? — спросила я сквозь смех. — Обезьяны… ох, погоди.

Я подобралась поближе к охотнику и сняла брошь. Крепко зажав её в руке, я стянула с Коко чалму, даже не разворачивая ткань. Убрала в неё камеру и попыталась сформировать хотя бы подобие тканевого комка.

— Звук-то всё равно остался, — с сомнением сказал Коко.

— Я положу её рядом со Стааджуном, — упомянутый браконьер всхрапнул. — так что все будут слышать его дыхание. А мы будем говорить тихо.

Сомнения предсказателя это не развеяло, но с моим планом он спорить не стал. Я сделала как хотела и вернулась к Коко, по привычке усевшись ему под бок. И только по тому, как закаменели мышцы охотника, поняла, что сделала.

— Мне отсесть? — тихо спросила я.

— Нет… не надо. Не то чтобы я стесняюсь. Просто хотелось бы, — он прервался и махнул рукой. — Ладно, не важно.

— Так что насчёт обезьян?

Охотник за смену темы был благодарен, хотя и оставался таким же каменно-твёрдым. Когда он говорил, то я ощущала в его теле слабую вибрацию от голоса.

— Я побежал на крик. Хорошо запомнил направление, у меня с ориентированием хуже, чем у других Небесных. Так что шёл напрямую, не рискнул как-то срезать или обходить деревья. Даже пришлось по веткам попрыгать… на поляне издалека увидел, что Стааджун сражается против десятка обезьян. Но, знаешь, как-то лениво он от них отмахивался. Ни огнём не приложил, ни ножом.

— Не хотел вредить? — предположила я.

— Или же хотел попасться. Обезьяны накачивали дурманом тех, кого отлавливали.

Я кивнула. Это было мне известно ещё из прошлых жизней. Вообще, Чайная Черепаха была достаточно опасным зверем. Плотоядным.

— Расскажи подробнее, — попросил Коко, увидев мою задумчивость. — Явно же знаешь, почему приматы напали.

И как можно противиться этой мягкой, приятной улыбке?

— Чайная Черепаха — хищник, — начала я. — Ей, конечно, требуется намного меньше пищи, чем могло бы, учитывая её размеры… но тем не менее. Она предпочитает жирное мясо, если получается съесть чистый жир, то вообще хорошо.

— Но море, в котором она застряла, не изобилует большими животными, — нахмурился Коко.

Я кивнула. В водах Гранд Лайн и Ред Лайн Чайная Черепаха чувствовала бы себя комфортнее хотя бы из-за большого разнообразия рыбы. Но судьба зверя сложилась так, что его вынесло в скудные на пищу воды мира Людей.

Черепаха приспособилась, уж не знаю как. Видимо, она была любимчиком всех гурманских богов.

Я продолжила свой рассказ. Коко слушал внимательно, как прилежный ученик на любимом уроке.

Нормальные Чайные Черепахи — совсем не Чайные. У них простой костяной панцирь, на котором со временем разрастаются ракушки и полипы. Нет никакой шоколадной почвы на этой кости, нет разделения на сектора, нет биома и экосистемы. Простое животное, которое, однако, может вырастать до весьма впечатляющих размеров. Но ещё ни одна из подобных черепах, кроме Чайной, не жила достаточно долго, чтобы стать настолько огромной.

Я считала, что всё дело в белых обезьянах — приобретённых симбионтах. Известно, что любые приматы обладают неплохим разумом, так почему бы этим не создать себе место для жизни? По моей теории, обезьяны каким-то образом попали на панцирь всплывшей тогда черепахи (как — неизвестно, но ранее Чайная Черепаха точно больше времени проводила на поверхности, нежели под водой). Они натаскали на панцирь пористой шоколадной почвы, предварительно покрыв кость липкой карамелью для закрепления субстрата.

Дальше — больше. После устаканивания почвы и одного-двух погружений Черепахи обезьяны натаскали растений для собственного удобства и пропитания. Вся растительность здесь — эндемики, но стали они такими, по моему мнению, из-за естественной эволюции. У каждого из растений есть близкий аналог в мире Людей.

Естественно, всё это время приматы подкармливали Черепаху, чтобы та привыкла к их присутствию.

— Но почему тогда панцирь поделён на сектора? — спросил Коко.

Я пожала плечами.

— Понятия не имею, но теория кое-какая есть. Здешние растения вырабатывают корневой системой разные вещества, которые нужны потом другим. Возможно, обезьяны подобрали те деревья, кусты и траву, которые просто хорошо сочетались друг с другом.

— Это уже не приматы, а ботаники-профессионалы.

Мы синхронно фыркнули и отпили чай.

Деление на сектора действительно было интересным: в Зелёном обезьяны легко передвигались по мармеладным деревьям, в Белом могли спрятаться где угодно из-за вездесущей сахарной пудры, в Травяном они жили и вили нечто вроде наземных гнёзд. Красный и Чёрный сектора внешне мало отличались друг от друга, там росли удивительно похожие растения, которые обезьяны не трогали. Они были нужны для другого.

— Со временем Черепаха привыкла к тяжести на панцире и к белым приматам, которые её подкармливали. Обезьяны переселились на панцирь, потому что зверь уже достаточно подрос. Еда у обезьян была, они могли погружаться под воду из-за воздуха в пористом шоколаде. Оставалось решить проблему пропитания Чайной Черепахи, чтобы она не всплывала слишком часто.

— И они начали охотиться, — пробормотал Коко.

— Не совсем, но близко. Сначала они насадили Красный и Чёрный сектора. В Красном растут уже знакомые тебе дурманные цветы, их плоды изумительно сочетаются с красным чаем. В Чёрном секторе много растений, призывающих животных к себе через запах, вкус, электромагнитные волны и прочее.

Коко кивнул. Про такие растения он явно знал. Для размножения им было нужно, чтобы их плоды съели — и они начинали зазывать потенциальных поедателей. Простое, но очень эффективное решение.

— Кролики, — вдруг сказал Коко. — Они явно не здешние. Значит, их завлекли растения?

— Не только кролики, — согласилась я. — На самом деле, к моменту погружения здесь будет очень много животных. И копытные, и пушные, и даже хищники — еды-то много. Они начнут есть местную флору, набирать вес, станут очень жирными. Подсядут на здешние растения, у них даже не будет желания уйти с острова.

— И тут-то обезьяны одурманят их.

— И кинут в пасть к Черепахе, да.

— Потрясающе.

Стааджун громко всхрапнул. Коко тяжело вздохнул и кинул на друга мрачный взгляд.

Было довольно пикантно сидеть рядом с обнажённым охотником, особенно учитывая, что это Коко. Обычно он до последнего оставался закутан в тысячу тряпок. Здесь же всё решил случай.

— Как у тебя дела с другими Небесными? — спросил предсказатель, отставляя чашку.

— Да нормально. Зебра во мне души не чает, с Санни я нашла общий язык во время путешествия к пирамиде Гурманов. Фактически, месяц провели в одной комнате. Мне приходилось спать с ним каждую ночь, чтобы у него не было приступов клаустрофобии и нервных срывов.

Коко красноречиво покраснел, что было отлично видно в отблесках небольшого костерка. Я шутливо ткнула охотника локтём под рёбра.