Переписка велась достаточно активно. Целых полгода, пока Габриэль не раскрыл эту маленькую тайну. Месье Агрест был против любой связи с фанатами, даже с маленькими. И, как бы Эмили, мать Адриана, ни упрашивала мужа, тот взял дело в свои руки. Переписка прекратилась так же резко, как и началась.

Не получив ответ на своё последнее письмо, Бриджит вскрыла себе вены.

— Ребёнок? — ужаснулся Том. — Да она о таком даже думать не должна была! Это звучит как-то…

Нуар печально покачал головой и вцепился в кружку с чаем перед собой. Он сидел с родителями Маринетт за столом, будто бы так и нужно было, и просто рассказывал историю о сумасшедшей девочке, умершей из-за болезненной, ненормальной, неразделённой любви к мальчику-модели.

— Ей было почти четырнадцать, — сказал Кот. — Подросток, не ребёнок. К тому же…

Он замялся, отводя взгляд.

— У неё было какое-то психическое расстройство. Это я потом узнал, когда копался в бумагах отца. Ну, знаете, немного бунтарства и всё такое, — Нуар криво усмехнулся. — Он, оказывается, нашёл очень много информации про Бриджит.

— А тебе сколько было?

— Восемь, когда мы начали переписку. И все ещё восемь, когда она покончила с собой.

Сабин переглянулась с Томом.

— Естественно, мне ничего не сказали, когда я был маленьким. Про самоубийство я узнал примерно за полгода до того, как пошёл в школу. То есть, через полгода, как мама… как её не стало. Наверное, отец не хотел рассказывать мне про Бриджит вообще. Я думал, что моя подруга по переписке просто пропала, перестала писать мне. Про то, что она… я даже не думал. Хотя стоило бы, учитывая её подарки.

Сабин напряглась от его тона так же, как и Ледибаг когда-то.

— Подарки, милый?

— Ах, да. Вы же не знаете.

Он потёр лицо руками и, не отнимая ладоней, глухо принялся рассказывать о «подарках». Прядки волос, фаланга пальца, глазик, кусочки мяса, вырванные ногти, зубы, колбочки с кровью. Про всё то, что он смывал в унитаз, будучи ребёнком.

О, психологи долго работали с ним, чтобы он понял, насколько ненормальным было что его, что её поведение.

— Почему ты не сказал родителям об этом? — в ужасе спросил Том.

Кот пожал плечами.

— Бриджит попросила — я сделал. Она и про унитаз сказала, чтобы я её подарки не выкидывал в мусорку. Типа, родителям это не понравится, а ведь я же не хочу их расстраивать?

Сабин пододвинула к нему тарелку с чем-то съедобным. Кот запихнул кусочек в рот и проглотил, практически не жуя и даже не чувствуя вкуса.

— А почему ты вообще стал переписываться с этой девочкой?

— Мама принесла её письмо, вот и начал. Она очень просила не отталкивать Бридж, потому что, как она говорила, мне просто суждено быть с девочкой с такой фамилией.

Том тяжело вздохнул. А вот Сабин, напротив, не выказывала никакой реакции, словно закаменела.

— Милый, — сказала она, — а фамилия этой Бриджит…

— Бриджит Чэн.

Только произнеся фамилию своей давней головной боли, Адриан, наконец, понял. Чэн. Бриджит Чэн. Как Сабин Чэн, только Бриджит. И поведение матери Маринетт говорило о том, что Бридж была для мадам Чэн не чужим человеком: женщина нервно кусала губы, хмурилась и смотрела отчего-то немного виновато.

— Ваша знакомая? — спросил он плохо слушающимися губами.

— Дочь сестры.

Нуар хрипло и совсем не весело рассмеялся.

— Соболезную вашей утрате, — сказал он заученную ещё в далёком детстве фразу на китайском.

Он знал, как произнести это, на тридцати языках. У отца было много партнёров по бизнесу в самых отдалённых уголках земного шара, и все они прибыли на похороны матери Адриана. А ещё были фанаты, фотографы, визажисты, которые повторяли и повторяли эту фразу, что устно, что письменно.

— Соболезную тому, что тебе пришлось перенести по её вине, — на чистом французском ответила Сабин.

Она перегнулась через стол и погладила Нуара по голове, как это часто делала Ледибаг. Милый, домашний, нежный жест. Кот прикрыл глаза и замурлыкал — тихо и устало. Звук рождался рядом с его сердцем и был едва слышен даже ему самому.

Сабин поменяла чашки и налила Коту новую порцию чая. Нуар опять вцепился в посудину, стремясь почувствовать через костюм хоть немного тепла. Он точно видел, что чай горячий, — от него поднималось облачко пара, — но совсем не ощущал этого.

— Можешь убрать свою магию, милый, — сказала Сабин, становясь рядом с Котом и легонько его обнимая. — Я знаю, кто под маской.

— Неужели? — равнодушно уточнил Нуар.

— Бриджит переписывалась только с одним мальчиком, Адриан.

Том, до этого тихо наблюдавший за действиями жены, икнул и отшатнулся от стола. Едва не потеряв равновесие и не свалившись со стула, месье Дюпэн всё-таки смог удержаться на своём месте. Глаза у мужчины были полны настоящего, дикого, животного ужаса.

— А-адриан? Аг-грест?! — просипел он. — Ты же ещё совсем ребёнок!

Кот пожал плечами и отменил трансформацию. К его удивлению, магия схлынула с него водопадом зелёных искр, а Плагг медленно опустился на стол рядом с его рукой. Адриан привычно погладил котёнка по большой голове, и с удивлением услышал ответное мурлыканье.

— Ты на меня больше не сердишься? — спросил Адриан с затаённой надеждой.

— Я накачан успокоительным по самые усики, пацан. Это, конечно, быстро пройдёт, но сейчас я физически не могу испытывать хоть какие-то негативные эмоции.

Сабин и Том по разному восприняли снятие трансформации. Если мадам Чэн, так и не разорвав объятий, с искренним любопытством рассматривала появившегося говорящего котёнка, то Том продолжал ужасаться тому, кто оказался под маской.

Адриану даже неудобно стало, честное слово.

— Всё настолько плохо? — едва слышно уточнил он. — Ну, что Нуар — это я?

Том быстро заморгал, а затем принялся ожесточённо тереть глаза пальцами. С удивлением Адриан заметил, что месье Дюпэн пытается сдержать слёзы.

— Нет, парень, всё просто востортительно. Но вот то, что Париж вынуждены защищать два подростка… это, знаешь ли, угнетает.

— Но мы неплохо справляемся! — возмутился Адриан.

От взгляда Тома ему стало не по себе. Обычно мягкий, добродушный месье Дюпэн просто не мог смотреть так, что холод неудовольствия Габриэля Агреста казался нежным касанием.

— Парень, вы отлично справляетесь, — медленно, с расстановкой произнёс Том, наклонившись к Адриану. — Но я бы предпочёл, чтобы этим занимались другие люди. Взрослые. Не вы с Ледибаг, понимаешь?

— Не так-то просто найти владельца для Талисмана, знаешь ли, здоровяк! — возмущённо зафыркал Плагг. — И, чтобы ты знал, месье булка, Адриан — мой котёнок! Быть Нуаром — это его судьба!

— Я бы предпочёл, чтобы этот ребёнок не ввязывался в драки с возможным смертельным исходом, а спокойно учился и гулял с друзьями!

— А защищать мир кто будет, ты, что ли?

— Да хоть и я!

— Да ни в жизнь! Терпеть не могу усатых!

— Усы это модно! А коты — это грязь и шерсть!

— Да ты просто злишься, потому что в костюм не влезешь! Что, переел хлеба, пекарь?

— А у тебя голова больше, чем всё остальное тело! Что, оса в щеку укусила?

— А у тебя…

— Тихо! — Сабин хлопнула ладонью по столу, и спорщики мгновенно замолчали. — Вышло как вышло, что об этом говорить. Месье кот, как к вам обращаться?

Плагг горделиво выпятил тощую грудку и взлетел в воздух. На восхищённый и ошеломлённый вздох месье Дюпена он только довольно обернулся и, кажется, ещё больше возгордился от собственных умений.

— Я, мадам, Плагг. Квами разрушения, гибель Атлантиды, сама Чума в её прекрасном обличье, божественное ничто, я…

— Он большой любитель сыра, — прервал хвастовство квами Адриан.

От упоминания о своей большой любви квами оживился и тотчас забыл и о Томе, и о хвастовстве, и вообще о чём угодно.

— О, да, сыр — это буквально моя жизнь. Буквально третья самая важная вещь в мире. Не осталось ли у вас, мадам, тех восхитительных сырных корзиночек, которые мой глупый пацан постоянно у вас покупал?