Там-то жёсткий контроль над телом спал. На секунду Маринетт даже показалось, что невидимая сила устала, а потому отступила на какое-то время, чтобы собраться с силами и вновь начать портить Ледибаг жизнь.
Маринетт бы пойти, найти Адриана, и признаться ему во всём… но она слишком устала. Кратковременная потеря контроля над телом ощущалась так, будто девушка пробежала марафон.
— Маринетт?
— Не спрашивай лучше у Адриана про подарки…
— С какого это хрена, девочка моя?! Да ты ночами не спала, чтобы сделать ему ту кучу вещей, выпечь кексы-макаруны и ещё бог знает что, а эта шлюха в пятнистом костюме присваивает все твои труды себе!
Маринетт закашлялась от удивления. Вот это сравнения!
— Почему… почему шлюха?
— Да они же спят! Что, думаешь, мамочка Сезер этого не увидит?! Я себя не зря мамочкой называю, между прочим!
— Я думала, что «мамочка» — это потому, что ты заботливая…
— Ну так-то да, — смутилась Алья. — Но, Маринетт, неужели ты оставишь всё как есть?
Маринетт посмотрела на подругу. У Альи был взрывной характер, однако она быстро загоралась и быстро остывала. Наверное, именно про таких девушек как она сочиняли все анекдоты про женский род в общем: в одну минуту Алья могла яростно что-то доказывать, а в другую уже едва сдерживала слёзы, обидевшись невесть на что. С ней было забавно, если привыкнуть к таким эмоциональным качелям и не реагировать на них слишком сильно.
Хорошо ещё, что в основном Алья находилась в приподнято-бодром расположении духа. Если бы Маринетт могла дать подруге какую-нибудь силу, то она бы точно выбрала что-то связанное с контролем сознания. Иллюзии, ментальность, интеллект — что-то, что заставило бы Сезер взять свой мозг под жёсткий контроль.
Сил не было, к сожалению. И способа раскрыться перед Котом Маринетт опять не видела.
— Что мне остаётся, Алья? — спросила она, имея в виду свою реальную проблему, а не «ошибку» Адриана. — Что мне остаётся?..
Алья подошла к Маринетт и обняла её.
— У меня есть Ледиблог, девочка. Через него можно много что натворить. Мы, по-хорошему, можем даже стереть репутацию Ледибаг в пыль и прах. Не оставить от неё и мокрого следа! Как ты на это смотришь? Пускай Агрест увидит её настоящее лицо!
Это уже было слишком.
Маринетт выбралась из её рук и обиженно уставилась на подругу. Истерия, задавливаемая медикаментами, медленно поднималась желчью по пищеводу; с огромным внутренним равнодушием Маринетт вспомнила, что совсем забыла выпить с утра таблетки, прописанные психиатром.
Её возмущение было лишь одним из проявлений внутренних переживаний.
— Да при чём тут Ледибаг?!
Ледибаг была ни при чём; виноват был Бражник или те самые Высшие Силы, которым Маринетт вот уже месяц как возносила хвалебные молитвы. А может, зря она их так нахваливает? Это же они отсыпали приключений на её век; не просто же так китайцы проклинают, желая жить интересно.
Адриан не был тупым, ни в коем случае. Он знал, что Ледибаг дарит ему подарки, потому что Ледибаг ему об этом сказала сама. И Ледибаг делала его подарки, потому что Ледибаг — это Маринетт, наоборот тоже работает, спасибо. Так что ни в коем случае не стоило сомневаться в интеллекте Агреста.
За него даже было немного обидно.
— Что значит «при чём»?! При том, что эта сучка украла твой труд, и теперь туповатый мальчик-модель думает, что это она, а не ты…
— Да она и есть я! — сорвалась на крик Маринетт.
Алья отшатнулась, будто Маринетт не повысила голос, а минимум залепила подруге пощёчину. Конечно, вряд ли Дюпэн-Чэн так бы когда-либо поступила: во-первых, она действительно любила Сезер, несмотря на все её минусы и пытливость; во-вторых, Ледибаг была сильнее обычных людей, и ей совсем не хотелось бы снести подруге голову.
Чудесное Исцеление, по словам Тикки, всё исправило бы… но проверять как-то не возникало желания. Алья из-за своей охоты на акум и так слишком часто умирала.
— Ты… что?
Сознание плавилось и трескалось. Маринетт отстранилась от своего тела и лениво размышляла о превратностях судьбы. Как так вышло, что первой узнала Алья? Потому что Хлоя не считалась, ведь тогда действовала акума. Неизвестно теперь, помнит ли она о…
Почему чёртово волшебство иссякло рядом с Альей? Маринетт любила свою подругу, это не подвергалось никаким сомнениям, но от Сезер не зависела её жизнь во время нападения акум. Алья не прикрывала Маринетт спину во время боя, не рисковала собой, не умирала за неё. Так почему волшебство устало на ней, а не на Адриане?!
Маринетт засунула пальцы в рот и завизжала. Звук получился глухим, но вывел Алью из ступора: подруга подскочила к Дюпэн-Чэн, выдернула её руки изо рта и прижала к себе в сильном объятии.
Потом мир переключили, как всегда бывало во время нервных срывов.
Маринетт вернулась в жизнь всё в том же туалете, но уже сидя на полу. Алья так же прижимала её к себе, лицо у подруги было землисто-серым, а глаза мокрыми от слёз. На щеке у Альи цвело несколько царапин — наверняка Маринетт размахивала руками, иногда у неё такое бывало.
Не хватало только звука капающей воды и разлитой на полу лужи — и была бы отличная сцена из какой-нибудь мелодраматической картины. Но нет, в коллеже хорошо следили за состоянием труб, и в туалете было тихо и сухо. И тепло.
Голос у Маринетт звучал спокойно и звонко, как обычно. Хорошо. Значит, во время срыва она не кричала.
— Я успокоилась.
Алья посмотрела на подругу дикими глазами и кивнула.
— А… часто такое?
— Да бывает. Тикки, залечи, пожалуйста, царапину.
Маринетт встала, размяла колени и пошла к умывальнику. Тикки в этот момент знакомилась с Альей: всё равно Сезер была в той степени удивления, когда несколько новых странностей особо не изменят картину.
Сначала Маринетт помыла руки. Прямо до локтя, наслаждаясь ощущением тёплой воды на коже. Это была ещё одна приятная роскошь: при Палаче и Упыре горячей воды не было, только холодная. Мыться приходилось по-старинке, отсчитывая зубами рваные ритмы буги, или же мешать кипяток с холодной водицей в тазу. Мало приятного.
Теперь акум не было, зато была вода. Хорошая, тёплая. Как Адриан.
На последнюю мысль Маринетт невесело хмыкнула. Интересно, сколько времени ей потребуется, чтобы прекратить напоминать себе, что с её Котом всё в порядке? Что умирать он в ближайшие свои девять жизней не собирается? У Ледибаг ещё были на напарника планы, включающие «долго и счастливо» наравне со свадьбой, собственным островом, детьми и хомяками.
— Маринетт, я закончила.
Тикки выглядела довольной собственной работой: на щеке у Альи красовался ярко-розовый пластырь, криво налепленный поверх царапин. Маринетт удивлённо подняла брови, но комментировать не стала. Хотя она, признаться, рассчитывала, что квами по-настоящему вылечит подругу, а не просто прикроет её ранение боевой повязкой.
Но тысячелетнему опыту крошки-подруги Маринетт всецело доверяла. Может быть, это самое волшебное исцеление стало бы для Альи последней рисинкой на чашке весов благоразумия. Были бы две чокнутых подружки. Плюс один клиент у психотерапевта.
— Пошли домой? — предложила Маринетт как ни в чём ни бывало.
Алья кивнула.
— К тебе или ко мне? — продолжала Дюпэн-Чэн.
— К тебе. Там пекарня. А такой стресс надо… заесть.
Маринетт усмехнулась и упёрла руки в бока. Алья встала без чужой помощи и принялась поправлять изрядно потрёпаную причёску.
Маринетт её что, во время срыва за волосы таскала?
До пекарни шли в молчании. Алья то и дело опускала руку в карман куртки, чтобы кончиками пальцев коснуться головы Тикки — по просьбе Сезер малышка спряталась не у Маринетт, как изначально планировала, а у неё. Тикки в ответ на этот жест недоверия хватала Алью за пальцы и тёрлась о ногти как кошка, требующая ласки. Это, видимо, был какой-то особый жест, потому что с Маринетт Тикки поступала точно так же в начале их сотрудничества.
Терпения Альи хватило ровно до комнаты Маринетт. Там она нетерпеливо зашвырнула школьную сумку куда-то в угол, уселась в кресло, важно сложила руки на животе и приказала:
