— Это мой медальон! Ты ничего не сделаешь с моим медальоном!

Призрак отшвырнул Эванса от алтаря и сам ломанулся к лежащим на нём магическим вещам. Бесполезно; магическая защита не пропускала мёртвого к атрибутам ритуала.

От этого призрак словно сошёл с ума. Он заревел, точно зверь; черты достаточно приятного лица тоже по-звериному вытянулись. Эванс смотрел на то, как Регулус Блек, — его портрет Эванс видел на чердаке дома, — теряет последние человеческие черты, становясь непонятно чем. Не человек, не зверь, не демон и не магик — неясная неживая тварь, рвущая призрачные жилы, лишь бы дотянуться когтистыми не-руками до вожделенного медальона.

Сириус, не растерявшись, вытащил Эванса за пределы начерченного круга и в два мазка поправил нарушенную линию. Теперь ритуальный рисунок захлопнулся, как ловушка. То, что когда-то было Регулусом, не могло бы выйти из неё.

— Мне жаль, — невпопад сказал Эванс.

— Мне тоже, щеночек. Мне тоже.

Старший Блек смотрел на то, как беснуется неясное существо в ловушке, с сильной горечью в серых глазах. Несмотря ни на что, младшего брата он любил — и сильно. Это детское чувство прошло с ним через всю жизнь, хоть и было заглушено глупой гражданской войной.

— Мы сражались за разные идеи, — тихо сказал Сириус, наблюдая за сумасшедшим призраком, — Рег ушёл в Пожиратели, я вступил в Орден Феникса. Его Дамблдор основал. Потом Рег пропал, никто не знал, что с ним. На гобелене череп. Не жив, не мёртв, где-то посередине значит. А он вот где… хорошо, что мать этого не видит, совсем бы с ума сошла. У неё всегда была слабая голова, а младшего она просто обожала.

Регулус замер около алтаря, нависнув над ним, практически лёжа на силовом поле вокруг артефактов. В местах соприкосновения изменённого призрака с магическим куполом появлялись золотые искры. В тёмной пещере они смотрелись как звёзды в далёком космосе.

— Я его любил, все эти годы любил… оттого и злился. Не мог принять того, что мелкий идиот стал ставленником Волдеморта.

Эванс, услышав последнее имя, поднял взгляд на Сириуса.

— Как?

— Что «как», оленёнок?

— Как ты назвал того, к кому ушёл твой брат?

— Волдеморт-то? Волдеморт, он же Тёмный Лорд. Ты совсем не знаешь историю собственной семьи, щеночек? Это же неправильно! Ты родителей лишился из-за этого… этого ур-рода. Слушай, я расскажу… расскажу. Слушай.

Призрак тихонько скулил над артефактами, почти плакал над ними. Сириус рассказывал историю, которую Эванс уже знал — от Лили, а та знала её от Снейпа. Но Эванс всё равно не перебивал Сириуса. Пока тот был занят рассказом, он не мешал юноше думать.

«Морт». Лили говорила, что в доме Драко появляется гость «Морт». «Молда-Мола-Морто-как-его».

Волдеморт.

И от Драко так соблазнительно, так сильно, так восхитительно пахло багульником! Были ли связаны два этих события?

Стоило выяснить.

Очередной взгляд на плачущее над артефактами чудовище вызвал только брезгливость.

Ещё было нужно найти другое место для ритуала. Такое, где всякие… немёртвые не будут вмешиваться в его ход.

========== Глава 6 ==========

— Я немного… обеспокоен.

Лили подняла голову от рисунка, — на Истории Магии она частенько рисовала, — и посмотрела на брата. «Обеспокоен» Эванса могло быть приравнено к проблемам мирового масштаба.

Ну, может, не мирового… но уровня страны точно.

— Почему?

Как-то так вышло, что на четвёртом курсе Эвансам оказалось выгодно ходить на Историю. По расписанию это был единственный предмет, сдвоенный у Гриффиндора и Слизерина; к тому же профессор-призрак был слишком увлечён собственным рассказом и не обращал внимания на студентов. Да и вообще ни на что не обращал внимания, буквально. Лили однажды пришла на урок посреди занятия и прошла через преподавателя — тот даже не прервал свою лекцию.

Сейчас профессор Биннс довольно уныло рассказывал про то, что какой-то Кровавый Гоблин, — Лили не была уверена в нужной торжественности и заглавных буквах, — чуть ли не в одиночку раскидал армию волшебников. Было странно, что мёртвый учитель так восхищался боевыми качествами представителя другой расы. Противник, как-никак.

Эванс немного помолчал, видимо, подбирая слова. Лили добавила к наброску того самого Кровавого несколько жирных линий.

— Сегодня ночью у меня чуть было не украли медальон.

— А, это. Опять Нотт?

Про одержимость Теодора побрякушкой брата Лили знала — Эванс ещё после первой попытки стянуть украшение пожаловался на ненормальное поведение соседа по комнате. Лили хотела бы фыркнуть в ответ на эту жалобу, но не стала. Это точно бы обидело брата.

Хотя, говоря откровенно, сам Эванс носился со своим медальоном намного больше, чем Нотт. А если уж вспомнить дневник Тома Марволо…

— И никуда не убрать… Кричеру и Дин я не так доверяю, Сири живёт в доме с призраком, а ты отказываешься придержать его у себя.

Лили кивнула, тщательно вырисовывая клыки у гоблина. Она отказывалась — помнила, чем аукнулась ей попытка как-то контактировать с вожделенным для Эванса дневником. Чёрную тетрадку она всё-таки достала, конечно, всё ради братика; Эванс потом не выказывал того же вожделения, получив заветную вещицу. Но приключений Лили в любом случае хватило. Надолго.

Про Блека тоже всё было понятно — Регулуса никто не отменял. Младший братишка шлялся по особняку, проявив себя и для обычных людей. Выл, стенал, плакал, выводил старшего и маменькин портрет. Прошедший, но неудавшийся ритуал по переносу сущности медальона больше отразился на призраке: тот теперь не мог вернуться в невидимое состояние.

Особняк, эльфы, Сириус и даже Вальбурга с нетерпением ждали зимних каникул. Тогда Лили, как единственный доступный некромант, могла бы попытаться что-нибудь сделать. Ради такого даже разворошили несколько книжных заначек с откровенной чернухой; Лили и сама едва дожидалась зимы, чтобы приступить к изучению древних и интересных книжек по тёмному искусству.

Но даже если бы у неё получилось бы изгнать Регулуса из мира живых, проблему с медальоном это не решало. Его сущность всё равно нужно было перемещать в халькантит. А для этого требовалось повторение ритуала.

Сириус искал способы экранирования места и присматривался к заброшенным домам. Проблема была в том, что ему нельзя было светиться рядом с заброшками: после ритуала на месте так фонило тёмной магией, что за одно подозрение Сириус мог снова оказаться в застенках Азкабана. Блек-хаус спасала только старая защита, возведённая неизвестно когда. А так сбежались бы авроры со всей страны.

Над местом проведения ритуала думали всей семьёй. Даже непримиримая Вальбурга что-то пыталась советовать — бесполезно, но приятно. Леди редко проявляла участие, всё больше ворчала или ругалась.

— Что делать будем? — спросил Эванс.

Лили легонько заштриховала кованые латы гоблина и подпёрла голову рукой. Биннс продолжал нудеть о том, какие коротышки прекрасные, и как всем магам повезло, что магики направили весь свой потенциал на банковское дело. Ведь они такие честные, умные, матёрые, отважные, потрясающие карлики!

— Послушаем наконец совета учителя? — предложила Лили.

— В смысле?

— Сходим в банк в выходные. И у тебя, и у меня в сейфах была какая-то макулатура. Может, там и бумаги о собственности есть?

Эванс нахмурил тёмные брови и поджал губы.

— Собственность?.. у меня что-то было. От Эвелины.

— Она что-то завещала?

— Дом… вроде бы. Но я не помню, где он расположен. Все прошлые воспоминания до приюта такие… блеклые.

Решено было всё же начать с посещения банка, хотя Эванс продолжал свои попытки вспомнить, где же находился дом мисс Оллсандей. Как назло, у него ничего не получалось: юноша даже ходил через Серые Пустоши на могилу старухи, но ту похоронили совсем не там, где она жила в последние годы.

В банк Лили и Эванс попали, как и рассчитывали, в воскресенье. Субботний день был посвящён изгнанию Регулуса с теми знаниями и силой, что уже были у Лили; как и ожидалось, бесполезно. От злости Лили вырастила в столовой целое поле аконита на сырой некротике, но духа это так и не уничтожило. Зато Дин был счастлив.