И вот теперь Лили оказалось невероятно приятно очутиться в компании, которая приняла её как равную. Сэм и Майкл обступили её с двух сторон, расспрашивая про Швейцарию и про то, где Лили пропадала до клиники целый год; Анжела весело и предвкушающе блестела глазами — явно у неё была какая-то сногсшибательная новость; Жерар, не изменяя себе и традициям «умного» факультета, что-то писал на длиннющем свитке.

И всё бы хорошо, но Лили чувствовала то, что в последнее время окружало её. Ненавязчивое внимание, взгляд, направленный на её лицо. Точнее говоря, на бордовую полосу шрама.

Ну, четвёрке хотя бы не пришло в голову расспрашивать про травму. За это Лили в последнее время проклинала едва ли не на автомате — так её достали вездесущие «доброжелатели».

— Ну всё, всё, разойдитесь! — сказала Анжела, устав ждать, пока Сэм и Майкл наговорятся. — Давайте, ребятки, идите погуляйте. У нас тут будут девичьи секреты!

Сэм и Майкл на удивление синхронно закатили глаза.

— Ну что, Жерар, идём, — позвал гриффиндорец. — Тут будут де-евичьи разговоры. Слышишь?

Француз отмахнулся — и только.

— Он нам не мешает, — хмыкнула Анжела. — Так что идите, гуляйте, голубки.

— Эй, что значит «не мешает»?! — возмутился Майкл. — Анжела, это…

Сэм не стал ничего говорить и тычком под рёбра приструнил друга. Вместо этого он взял девушку за руку и коротко склонился над ней, даже не касаясь кожи губами. Не поцелуй, только его обозначение.

— Это довольно грубо с твоей стороны. Но я всё ещё раб у твоих ног, прекрасная нимфа.

— И я всё равно прошу тебя удалиться.

— Как прикажешь. Майки, пошли!

Лили увидела, как Жерар поднял глаза от своего свитка и мельком улыбнулся, когда его друзья вышли из купе.

Глаза Анжелы горели предвкушением.

— Ну, слушай!

Новости были довольно интересными, но для Лили, откровенно говоря, бесполезными: четвёрка мультифакультетов собиралась жениться. Да, все четверо. Нет, особых ярких чувств у них друг к другу не было; брак требовался Жерару из-за родовых особенностей, — он не говорил, каких, — и Анжеле для защиты от меняющейся в стране власти. Майкл и Сэм предложили кварту, потому что оба неровно дышали к смешливой хаффлпаффке и не имели иных друзей, кроме их тесной компании.

— Сама понимаешь, времена сейчас неспокойные, — тяжело вздохнула Анжела. — Так что делаем что можем.

— Но кварта? — Лили подняла брови. — Это, на мой взгляд, несколько… чрезмерно.

Она читала про такие браки в Швейцарии — спасибо достойной библиотеке в клинике. Ничего необычного для магического сообщества, если честно. Подобные браки заключались пусть не повсеместно, но достаточно часто, чтобы не быть такой уж диковинкой.

Самой знаменитой квартой отчего-то считались Основатели Хогвартса; Лили, естественно, знала, что этим там и не пахло. Слизерин был влюблён в Розиту едва ли не сильнее, чем Годрик любил Хельгу; Ровене вообще не было дела ни до чего, кроме своей дочери. А уж после отказа Скальда в отцовстве Лили вообще не думала, что женщина проживёт ещё хотя бы сорок лет. Спросить, что ли, у Серой Дамы?..

Озарение прошибло до холодного пота. Ведь Серая Дама — это же Еленка! Маленький, черноглазый неживой ребёнок, которого Лили таскала на руках и которого Лили воскресила. Вымолила у Смерти, как говорил лич. А теперь-то она мало того, что взрослая женщина с угрюмостью на лице и чернильными глазами, так ещё и совсем мёртвый призрак…

— Тебе нехорошо? — заметила изменившееся настроение Анжела. — Воды, яблоко?

— Яблоко. И воды. Спасибо.

Мрачно хрустя фруктом, Лили продолжала размышлять.

В библиотечных книжках говорилось даже про более экстремальные браки. Не кварты и не триады, а самые настоящие оргии: более двадцати брачующихся. К такому обычно прибегали слабосилки, потому что магический потенциал в этом случае складывался и преумножался. Побочный эффект — равная продолжительность жизни для мужчин и женщин. То есть, если погибает один из мужчин, то быстро умирают все остальные, женщины же продолжают жить; наоборот тоже работает.

— А не боишься остаться одна? — спросила Лили у Анжелы.

Хаффлпаффка беспечно пожала плечами.

— Смерть за каждым придёт рано или поздно. А совсем одна я не останусь, за мной присмотрит родня Жерара. Я была у них летом, милейшие люди. Госпожа Пер…

— Кхм.

— Ой, прости, Жерар. В общем, бабушка у него очень милая, хотя достаточно старомодная. И она оценила нашу идею с квартой. Лили, ты прости, что не называю имени — сама понимаешь, ситуация…

— Ладно, не страшно. Что ещё интересного произошло?

Сэм и Майкл вернулись почти к самому концу поездки. Парни были злорадно-довольными, лица у них раздулись, а глаза заплыли то ли из-за проклятия, то ли из-за простого мордобоя. Анжела сразу принялась хлопотать, и Лили откланялась. Ей было нужно вернуться к брату и проследить, переоделся ли Эванс и готов ли он к выходу.

Брат радовал изменившейся одеждой и спокойным умиротворением. Носка медальона из дома Блеков явно положительно сказывалась на Эвансе, делая его благодушным и немножко более живым.

Они вышли из вагона только после того, как оголтелые школьники полностью вытекли на улицу. Лили по пути помогла одному из первокурсников — мальчишка запутался в собственной мантии, упал и растерялся. Слёзы лились из тёмных глаз настоящим градом, и Лили самой чуть ли не до рыданий стало жалко мальчишку.

Увидев свою спасительницу, тот икнул и расширил глаза. Ну, по крайней мере, шрам Лили достаточно его шокировал, чтобы ребёнок перестал реветь.

— Пошли, — приказала она, — отведу тебя к другим. Эванс, иди к каретам, я догоню!

Брат Лили кивнул, помог ей выйти на перрон и будто растаял в окружающей темноте. Лили незамедлительно зажгла Люмос и повела первокурсника по хорошо запомненной склизкой дорожке.

Теперь-то она стелилась под ноги. Лили делала жидкую грязь твёрже, как учила Розита; мысленно разговаривала с землёй, как советовал Салазар; слушала магию, как показывал Годрик. Призраки, — только воспоминания, воспоминания! — Основателей стояли у неё за плечами, рассказывая, как обращаться с их дорогим ребёнком. Хогвартсом.

Завидев вдалеке громоздкую фигуру лесника, Лили приветственно замахала волшебной палочкой-фонариком.

— Хагрид, привет!

Лесник её оклика отчего-то смутился: заозирался, заёрзал, несмело улыбнулся в густую бороду и поднял фонарь повыше, чтобы разглядеть подругу по переписке получше.

— Лили! Рад видеть, того-это, рад! Что ж ты не фестральчиках?

— Первогодка потерялся, пришлось проводить.

Рубеус крякнул; фонарь качнулся.

— О как… ну, тады поплывёшь в лодке с нами, каретки-то ушли уже все. Брат твой там, надеюсь?

Он подошёл ближе, нависнув над Лили. В свете своего огромного фонаря Хагрид наверняка видел её полностью — и шрам, конечно, тоже. При этом он ничем не выдал ни интереса, ни беспокойства, ни чего-либо ещё, связанного с изменениями в её внешности. Эванс даже на секунду показалось, что он вовсе не видел её шрама.

Было приятно.

Она усадила первогодку в лодку к другим первачкам, сама села в последнюю шлюпку. Зачарованные посудины спокойно выносили даже вес полувеликана, что им Лили — в ней едва набиралось сорок килограмм, несмотря на полтора метра роста. Уж чары выдержат.

Лодки отчалили от земли, первачки затаили дыхание от страха и восхищения. Лили внимательно смотрела по сторонам, сравнивая свои воспоминания с тем, что видела сейчас. Многое изменилось, но ещё больше осталось прежним. Лили даже смогла увидеть подарок лича — небольшой артефакт, впаянный в каменную арку.

Её лодка последней проплыла грот. Лили не кланялась — знала теперь, что это ничего не несёт.

Она ощутила короткую вспышку могильной магии, но смогла удержаться от того, чтобы передёрнуться.

Когда она сошла с лодки у Хогвартского причала, на её плече сидела крошечная птичка с ярко-рыжей грудкой.

Комментарий к Глава 3