Август тоже следил за изменениями в поведении мужиков. Однако ему довольно быстро наскучила обычная человеческая похоть:

— Пошли вон.

— Да, вашество!

— Конечно!

— А можно нам ту, вторую… того-самого?

Август внимательно посмотрел на Лили: на то, как она нахмурилась при этом вопросе; как поджала губы и стрельнула взглядом на дверь; как едва заметно сощурились болотные глаза.

Август увидел всё это, и его лицо озарилось ангельски-доброй улыбкой.

— Можно.

Мужики, радостные, быстро откланялись. Лили не произнесла ни слова, но в её взгляде заметно добавилось ненависти.

Как только Август остался с Эванс наедине, он тотчас растерял всё тепло и напускную святость. Из глаз ушли последние крохи доброты, а вот мягкая, нежная улыбка так и осталась на его губах, будто приклеенная.

— Маленькая ведьма, как же я рад тебя видеть. А ты рада меня видеть?

Лили не ответила, за что сразу же получила сильный удар. Щеку опалило огнём, нижняя губа лопнула — Август не скупился на размах.

— Отвечай, маленькая ведьма, — продолжал он тоном, мягким и нежным, как и его улыбка. — Отвечай, дрянь!

— Не рада, — выплюнула Лили.

— Неправильный ответ.

Второй удар пришёлся на другую щёку. Видимо, для симметрии. Лили теперь ощущала себя хомяком, до того раздуло её лицо.

— Так ты рада меня видеть, маленькая ведьма?

— Рада.

— Как сильно? Говори! Рада меня видеть?!

— Рада… очень.

Он говорил с ней, как со старой знакомой, но Лили быстро поняла: «вашество» её не знал или просто не помнил. Но так же она убедилась в том, что этот мужчина — её Август. Просто очень-очень ранний, версия «ДО», если можно так сказать.

Время подействовало на него положительно. Сейчас же, в своём родном до-средневековье Август был яростным, злым и самую капельку сумасшедшим. А ещё он изо всех сил ненавидел как магов, так и маггловского Бога.

— Видишь ли, рыбка моя, — говорил Август, вытаскивая из-под лавки рядом с ногами Лили огромный ящик. — Бог — это, конечно, хорошо. Крылья, сила, всё такое. Всеобщее обожание, опять же… но намного веселее и интереснее быть против этого Бога, знаешь ли. Это свобода, какой ты никогда не узнаешь, смертное несчастное создание! Ты понимаешь, о чём я?

— Нет, — сказала Лили, принявшая правила «игры».

Отвечать было обязательно.

Отвечать было нужно то, что от тебя ожидает Август.

Отвечать надо сразу, не делая пауз.

Отвечать надо тем тоном, который от тебя ожидают.

— Ну конечно же не понимаешь, смертная ведьмочка, естественно! Ты же смертная… а вот я нет, знаешь? Только вот мне надо иногда подпитываться от таких вот смертных, как ты — нечасто, примерно раз в сто лет. И знаешь, что? Что, смертная искорка?

— Время пришло? — наугад спросила Лили.

— Именно, именно! Какая ты у меня умненькая!

Он говорил и говорил, а Лили с ужасом наблюдала за тем, как Август копается в открытом ящике. Как он вытаскивает многочисленные клещи, иглы, ножи, крошечные топорики и всё, что только может понадобиться хорошему палачу. Как он любовно протирает всё тряпочкой, чистым шёлком.

Пока она наблюдала за этими действиями, в голове у неё вихрем носились мысли. Розита рассказывала Лили, что есть маги, которые воруют у других жизненную энергию, чтобы самим оставаться в приемлемом состоянии. Тот же Костёр Нужды — древняя, грязная практика, когда к волшебному огню призывается ребёнок, которого потом выпивает маг…

Но больше всего энергии получалось не из одурманенных волшебников, а из тех, кто оставался в сознании — хотя бы в подобие сознания. Если их пытать особым образом, то энергии выделялось очень, очень много. Такому, как Август, хватило бы с лихвой.

А ещё Годрик говорил, что вроде бы был открыт проход… портал… и прошло в мир что-то… кто-то…

Лили ощутила, как её тело пробила мелкая дрожь. Пальцы на руках и ногах заледенели от ужаса и предчувствия скорой боли. От безумных радостных искорок в шоколадных глазах Августа девочке становилось не по себе: кружилась голова, слабели колени, начинало тошнить. Да только вот деваться было некуда, и спасти её никто не мог.

Август радостно хекнул, достал из сундучка мягкий мешочек и запустил в него руку. Вытянул он горсть голубого порошка в кулаке — Лили поняла цвет только из-за того, что на мокрые от пота пальцы Августа налипло немного средства.

— Знаешь, рыбка моя, вот тебе Слово Божие, его вердикт: виновна в ведьмовсте! И подлежишь несомненно адским мукам…

Затем мужчина дунул этот порошок прямо в лицо Лили. Эванс хотела было задержать дыхание, чтобы не вдохнуть непонятную пыльцу, но Август схватил девочку за волосы, запрокинул ей голову и буквально напихал остатки порошка в рот, нос, глаза и даже уши.

Сознание у Лили качнулось. В один миг всё перевернулось: вместо Августа перед ней стоял радостный, предвкушающий Эванс с нетипично-мягкой и доброй для него улыбкой. Яркие зелёные глаза лучились довольством и любовью.

Эванс наклонился к Лили, совсем близко к её уху, и прошептал:

— Я тут так подумал, рыбка… Наибольшую боль могут доставить только те, кого мы любим больше всего, верно?

========== Глава 19 ==========

— А я тебе говорю, что это совершенно невозможно!

— Годрик!..

— Нет, Розита, совершенно точно нет! Ни в коем случае, я не буду тобой рисковать из-за какой-то девицы, будь она хоть трижды твоя ученица!

— Она мне не ученица.

— Так тем более — нет!

— Да дай же мне сказать!

Гриффиндор экспрессивно всплеснул руками, что-то неразборчиво рявкнул и резко отвернулся, не обращая больше внимания на свою сестру. Розита раздражённо хлопнула веером по бедру, но догонять уходящего брата не стала — знала, что в таком состоянии что-либо доказывать ему бесполезно.

А она всего-то предложила пойти за рыженькой Лилиан. Девочка так некстати пропала… хотя спасти её было бы не так сложно. Взрослым боевым магам, конечно, а не химерологу и ритуалисту Розите!

Женщина с такой силой сжала веер, что тот натужно заскрипел — а ведь это было волшебное, зачарованное дерево со стальными вставками!

Розита послала спине брата злой взгляд, и зашагала в противоположную сторону, к замку. После проведения обряда для оживления строения больше не было нужды в сотнях простецов — и Годрик, добрая душа, пустил их всех под нож. «Для усиления замковой защиты, дорогая!»

Он, видимо, держал Розиту за идиотку. Будто она не знала, что подобные почти-массовые убийства никакую защиту не укрепляют. Просто Годрик был зол, а вымещал он свой поганый характер на других людях. Иногда это были пьяные драки, — вроде той, в которой он выиграл кабанью землю, — иногда сражения на мечах или посохах, иногда вот такие вот эскапады. Всё зависело от ситуации и окружения.

Зрелище вокруг было печальное. Ещё не успевший нормально родиться Замок уже был вынужден зализывать раны от своего первого сражения. Тут и там зияли вмятины на стенах, будто камень долбили своими дубинами великаны. Под ногами Розиты крошились ступени; кованые железные ворота и вовсе лежали отдельно от арочного проёма, который они, вообще-то, должны были закрывать. Королевский таран сделал своё дело, никакая магия не помогла.

Удивительно и позорно было осознавать, что при всей идеальности Хогвартской защиты, она совершенно игнорировала сквибов. Эти выродки без магии, презираемые и волшебниками, и простецами, обычно почему-то выбирали сторону последних и шли в церкви. Наверное, им нравилось смотреть на то, как по-настоящему одарённые волшебники горят на кострах, болтаются в петле или страдают от тысячи пыток. Тут уж никакой магии не хватало.

Армия к Хогвартсу подошла не слишком большая, но и её хватило, чтобы застать расслабившихся магов врасплох. К тому моменту, как Розита окончательно проснулась и в боевой готовности выбежала из собственных покоев, коридоры Замка пестрели выбоинами, разбитыми витражами и горячкой боя. Сквибы оказались тренированными, умели сражаться с оружием и особенно — против магов.