Несмотря на всеобщее ликование в Манчестере, кое-какие оговорки все же были. «Футбол, – признали в Гардиан, – был не очень высокого разряда… «Манчестер», казалось, был обязан своей победой прямой и энергичной тактике, которая всегда окупается в кубковом футболе. Но можно было бы пожелать, чтобы команды чемпионата уделяли больше усилий развитию индивидуального стиля, как это делали одна или две команды в прошлом». Вудхаус назвал его «особенно неинтересным». По крайней мере, выделяли игру Мередита. «Он прекрасно играл в футбол, – писала Таймс. – Его умная работа ног, уникальный контроль мяча, уверенные передачи и дальние удары по воротам придавали смертоносности атаке его команды».
Над письмом Джорджа Дж. Планинского, поблагодарившего газету за поддержку независимости Болгарии, Лондон Дэйли Ньюс назвала игру «крайне разочаровывающей» и усомнилась, стоило ли вообще продолжать матч. «Для тех, кто не следит за игрой внимательно, – было написано, – тот факт, что опытные профессиональные игроки, которые отлично обучены, не могут воздать по заслугам в великой игре года, несомненно, экстраординарен, но объяснение этому простое. В финале Кубка слишком многое поставлено на карту, и преобладающее волнение нервирует участников. Единственное средство от этого недостатка – исключение из игры всех форм конкуренции».
Это не то лекарство, которое кто-либо в Манчестере принял бы. Примерно 300 тыс. человек приветствовали возвращение «Юнайтед», что свидетельствует о масштабах фанатской базы клуба (если рассматривать это в контексте, то средняя посещаемость «Юнайтед» в том сезоне составляла 18 150 человек). В честь праздника богатые болельщики «Юнайтед» сделали копию Кубка, дизайн которого так и не был защищен авторским правом. Это вынудило ФА, осознав потенциальные будущие проблемы, заменить старый трофей и зарегистрировать новую версию. В июле 1910 года они провели конкурс на новый дизайн, который выиграл Фатторини и Сыновья Брэдфорда. Соответственно первыми победителями обновленной версии, с которой мы сегодня знакомы, стали «Брэдфорд Сити».
Но каким бы ни был замысел, выиграв Кубок через год после победы в Лиге, «Юнайтед», бесспорно, заявил о себе.
Это был долгий путь. Первый шаг к основанию клуба был сделан в 1859 году, когда Ланкаширская и Йоркширская железные дороги организовали для своих служащих «Классы усовершенствования». Центральное место в викторианской любви к самосовершенствованию занимали вера в важность командных видов спорта для формирования чувства мужественности, жизнестойкости и товарищества, поэтому и не стало ничем особенно необычным, когда различные департаменты железной дороги начали создавать спортивные клубы. Во время пожара в 1976 году записи об этом были уничтожены, но, кажется, в 1878 году Комитет столовой Вагоностроительного завода создал футбольную команду.
Они были хороши, даже слишком хороши, на самом деле, и вскоре покинули межведомственное соревнование LYR, присоединившись к местным ланкаширским лигам, взяв себе название пригорода северо-восточного Манчестера, в котором они и базировались: «Ньютон Хит (LYR)». Их успех продолжался. «Ньютон Хит» был непобедим в течение сезона 1882/83 годов, а в следующем сезоне впервые вышел в Кубок Ассоциации Ланкашира, обыграв «Хейдок Темперанс» со счетом 4:0 в своей первой игре. В 1885 году они вышли в финал Кубка Манчестера, в котором были обыграны «Херстом». За исключением восточного Ланкашира, в этом районе регби было предпочтительным зимним видом спорта – Манчестер Гардиан продолжала отдавать ему приоритет до начала века – но к 1880-м годам ситуация изменилась.
После того как в 1885 году был узаконен профессионализм, «Ньютон Хит» пригласил ряд талантливых игроков, многие из которых были из Уэльса, с предложением работы на железных дорогах. Они выходили в финал Синьор Кап каждый год до 1891 года, выигрывая соревнования четыре раза, но к тому времени их цели были гораздо выше. В 1886 году «Ньютон Хит» впервые выступил в Кубке Англии, сыграв вничью со счетом 2:2 против «Флитвуда». Полагая, что матч будет переигран, они ушли, в то время как судья настаивал на дополнительном времени; ФА присудила им поражение.
Осенью 1889 года «Ньютон Хит» присоединился к Футбольному Альянсу, сопернику Футбольной Лиги. Они заняли восьмое, а затем и девятое место из двенадцати команд в соревнованиях годом ранее, а в 1891/92 годах, вдохновленные правым вингером Альфом Фарманом, заняли второе место после «Ноттингем Форест». На следующий сезон было решено расширить Лигу, включив Альянс в качестве Второго дивизиона и увеличив размер Первого дивизиона с четырнадцати до шестнадцати команд. «Ньютон Хит» обнаружил, что их перевели в Первый дивизион, и ответил тем, что отбросил приставку «LYR» из своего названия, символически отбросив и свое железнодорожное происхождение.
Подъем «Ньютон Хит» был быстрым, но успех на поле скрывал, насколько трудными были дела вне его. Это был Манчестер в те времена, когда он был известен как Хлопкополис, «первый промышленный город в мире», как выразился Дэйв Хэслэм в своей культурной истории «Манчестер, Англия». Слегка замаскированный под Коктаун, в «Тяжелых временах» Диккенса он был грязным и бедным местом. Именно там, наблюдая огромную пропасть между владельцами и рабочими, Фридрих Энгельс в 1845 году написал «Положение английского рабочего класса в Англии». Там было богатство, но была также сильная бедность и ограниченные ресурсы для футбола. Клубы стояли на самом низком месте в списке приоритетов. «Ньютон Хит» играл в домашние игры на участке земли, арендованном у железной дороги, которая арендовала его у церкви, на Норт Роуд. Поверхность поля была далека от идеальной. «В некоторых местах, – говорилось в описании в «Истории Футбольной Ассоциации Ланкашира», – поле было твердым, как кремень, с пеплом под ним, который стал похож на железо, а в других – густым от грязи». Почва имела высокое содержание глины, что означало, что там был плохой дренаж. Сначала игроки переодевались в пабе «Три короны» на Олдхэм Роуд, а затем в штаб-квартире клуба в отеле «Ширс», примерно в 800 метрах от поля.
Около 2 тыс. болельщиков не были редкостью, и в 1891 году местные сановники собрали средства на строительство трибуны, которая могла бы вместить 1 тыс. болельщиков. В письме Перси Янга, опубликованном в его истории клуба в 1960 году, преподобный Дж. Уилкоксон вспоминал атмосферу тех первых дней. «Матчи рекламировались в основном местными «командными листами», которые владельцы магазинов охотно размещали в своих витринах, – писал он. – Часто название команды соперника обозначалось как Другая, когда еще не определились с выбором противника. Зрители были ограждены от поля проволочным тросом, закрепленным на пнях высотой около метра, и Мэсси [Чарли и его брат Нэд, агрономы стадиона] обычно патрулировали вдоль и отгоняли мальчиков, которые забирались под ограждения, чтобы лучше видеть».
А. Х. Альберт, ранее работавший в «Астон Вилле», был назначен руководителем, став первым оплачиваемым официальным лицом клуба. Он арендовал коттедж под офис, а затем переехал в более просторный офис в заброшенной классной комнате в Майлз Платтинге, центральном районе города к востоку – северо-востоку от центра, превратив его в социальный центр, где игроки и болельщики могли общаться и играть в бильярд.
Первый сезон в высшем дивизионе был тяжелым. «Ньютон Хит» финишировал последним, выиграв лишь шесть из своих тридцати игр, что означало стыковой матч против команды, которая заняла первое место во Втором дивизионе, «Смолл Хит» (команда, которая затем стала «Бирмингем Сити»), чтобы определить повышения и понижения в классе. Ничья 1:1 в Бирмингеме привела к переигровке на Норт Роуд, которую «Ньютон Хит» выиграл со счетом 5:2.
Их форма не улучшилась в следующем сезоне, так как клуб был ввергнут в свой первый серьезный кризис. Площадка на Норт Роуд также использовалась для крикета, и LYR была обеспокоена тем, что футбольный клуб, к которому она больше не имела никакого отношения, повреждал поверхность для летней игры. В сентябре 1893 года «Ньютон Хит» переехал на Бэнк Лейн в Клейтоне, в пяти километрах оттуда. Поле осушалось лучше, чем на Норт Роуд, но, к несчастью, она располагалась с наветренной стороны тридцати труб соседнего химического завода, изрыгавшего едкий дым. Этот район был настолько печально известен, что местные придумали песню:
