Толпа из 10 тыс. человек собралась на первую игру «Ньютон Хит» на их новом стадионе, победив «Бернли» со счетом 3:2, но это был сезон трудностей. Даже когда они побеждали, это приносило им мало почитателей. В следующем месяце они обыграли «Вест Бромвич Альбион» со счетом 4:1, что побудило журналиста Уильяма Джефкотта пожаловаться через Бирмингем Дэйли Газетт, что «это был не футбол, а просто жестокость». «Ньютон Хит» подал в суд, и, хотя они выиграли, им присудили только фартинг (четверть пенни) в качестве компенсации ущерба. Расходы были разделены, что еще больше напрягло их и без того скрипучие финансы. «Ньютон Хит» снова финишировал в нижней части таблицы, и на этот раз в плей-офф они были обыграны «Ливерпулем» со счетом 2:0.

Остальная часть десятилетия была постоянной борьбой, поскольку клуб продолжал терпеть неудачу с выходом в Первый дивизион. Игроки приходили и уходили, и хотя были некоторые пики – полузащита, состоящая из Хью Моргана, Уильяма Моргана и Уолтера Картрайта, или как их называли «Старый триумвират», «Ньютон Хит» застрял во Втором дивизионе, их финансы ухудшались от сезона к сезону. Легенда гласит, что одно заседание совета директоров состоялось при свете трех свечей, вставленных в бутылки из-под имбирного пива после того, как корпорация отключила электричество. Когда Манчестер Ивнинг Ньюс, крупнейшая местная газета в регионе, построила лачугу на Бэнк Лейн, чтобы разместить телефон для своего репортера, они разрешили клубу использовать ее в качестве офиса. «Ньютон Хит» настолько обнищал, что стал выплачивать игрокам не установленную зарплату, а зарплату, пропорциональную проданным билетам.

К февралю 1901 года долг клуба составлял 2670 фунтов ст., и от их игры на поле было мало радости. «Ньютон Хит, – писала Атлетик Ньюс после мрачной ничьей против «Гейнсборо Тринити», – провел такой неудачный сезон, они так глубоко увязли в трясине, что, кажется, трудно позволить себе негативную критику, но после недавних игр – особенно в Бернли – было бы невозможно попытаться скрыть их многочисленные недостатки. Автору было бы приятно записать, что обещано нечто лучшее, но что можно сказать после последнего субботнего матча?»

Гарри Стаффорд, капитан клуба, привык принимать пожертвования от болельщиков со своей любимой собакой, сенбернаром по кличке Майор, который носил на шее жестянку для сбора пожертвований, в которой спасательные собаки могли бы носить бочку бренди, но он решил, что необходимы более решительные меры, и поэтому организовал базар под названием «Представительство Солнечных Земель» в Сент-Джеймс Холл на Оксфорд Роуд, полагая, что это может собрать до 1 тыс. фунтов ст. «Манчестер Сити» числился в числе покровителей. Там были военный оркестр и духовой оркестр «Бесс-о-тх-Барн», а также представления, демонстрирующие, как говорилось в программе, «мастерство Италии, Нила, Индии и Востока, Средиземноморья и Ривьеры».

«Мы рады, – сообщала Атлетик Ньюс, – услышать, что жители района Ньютон Хит очень воодушевлены результатами своего базара, состоявшегося на прошлой неделе. На церемонии открытия каждый день присутствовали выдающиеся джентльмены, начиная от членов парламента и ниже, которые могли сказать несколько очень приятных вещей о зимней игре как популярном развлечении и к тому же прилагали соответствующие пожертвования. Как заметил мистер Джеймс Уэст, трудолюбивый руководитель: «Почему люди должны проводить свои субботние дни в пабе, когда у них есть возможность провести их в шумной зоне Бэнк Лейн? Мы верим, что хитенцы откроют новую страницу в своей истории. Основными ведущими темами будут новая команда и база, но это не должно быть невозможным для преодоления препятствиями».

Но это была слишком радужная интерпретация реальности. Три депутата, возможно, и пришли, но болельщики – нет, хотя сезонный билет на все четыре дня стоил всего 3 шиллинга 6 пенсов, а вход в последний день стоил всего 6 пенсов. Базар был огромным финансовым разочарованием. Хуже того, пропал Майор.

Что именно произошло дальше, не совсем ясно, поскольку на протяжении многих лет история претерпела различные приукрашивания. Несомненно лишь то, что, поскольку финансовое положение клуба становилось все более мрачным, кредиторы стремились лишить его права выкупа, а подрядчики, работавшие на стадионе Бэнк Лейн, похоже, объявили клуб банкротом. Офишел Ресивер 22 февраля опубликовал заявление с изложением долга. «Ньютон Хит» хромал до тех пор, пока 18 марта в Нью Ислингтон Холл не было созвано собрание акционеров. Футбольная Ассоциация, как было объявлено, согласилась на реформирование клуба, если есть хоть какой-то способ добиться его платежеспособности. Стаффорд встал и спросил, сколько это будет стоить. Была предложена цифра в 2 тыс. фунтов ст., на которую Стаффорд объявил, что знает четырех инвесторов, каждый из которых готов вложить по 500 фунтов ст., и он готов предоставить эти деньги.

Когда пропал Майор, рассказы, похоже, сходятся, что его нашел некий мистер Томас, владелец паба, принадлежавшего Джону Генри Дэвису, выбившемуся из низов человеку, который начинал клерком у агента, прежде чем стать хозяином гостиницы, а затем сколотил состояние на пивоварении. Позже он женился на племяннице сахарного магната сэра Генри Тейта, значительно увеличив свое состояние. Томас поместил в местной газете объявление с описанием собаки. Прочитав его, Дэвис подумал, что собака – это как раз то, что нужно подарить дочери на день рождения. Стаффорд к тому времени утверждал, что собака его, но он согласился продать ее Дэвису. Пока они разговаривали, Стаффорд обрисовал положение «Ньютон Хит», в которое Дэвис, видя их потенциал, решил вложить деньги. Он также сделал Стаффорда лицензиатом еще одного своего паба. Это хорошая история, может быть, даже слишком хорошая. Перси Янг скептически относится к роли Майора в этом деле, предполагая, скорее, что Стаффорд «рискнул своей тонкой связью с великим человеком через посредство пива».

26 апреля было созвано еще одно заседание. Дэвис и его коллеги-инвесторы – мистер Тейлор из Сейла, мистер Боун из Дентона и мистер Джонс из Манчестера – погасили долг, но хотели большего, предлагая сменить зелено-желтые футболки с черными шортами на красно-белые и, что еще более радикально, призывая сменить название. Были предложены названия «Манчестер Сентрал» и «Манчестер Селтик», прежде чем девятнадцатилетний болельщик по имени Луис Рокка выкрикнул: «Манчестер Юнайтед». Или, по крайней мере, так всегда рассказывал сам Рокка: в своем объяснении Янг утверждал, что «холодные факты были вновь подогреты скорее энтузиазмом, чем благоразумием». Атлетик Ньюс приписала новое название «Брауну», что, по-видимому, было опечаткой фамилии «Боуна». Независимо от того, было ли это название его идеей или нет, Рокка, всегда с прицелом на сделку, всегда ищущий лазейки в правилах, стал неотъемлемой частью клуба в последующие полвека.

В 1901/02 годах «Юнайтед» занял десятое место в таблице из восемнадцати клубов Второго дивизиона, а в следующем году опустился до пятнадцатого. В следующем сезоне они заняли пятое место (когда две лучшие команды выходили на дивизион выше), но более долгосрочное значение имело обвинение в том, что Стаффорд и руководитель клуба Джеймс Уэст незаконно платили игрокам. Стаффорд перешел в «Крю», а Уэст подал в отставку.

Дэвис воспользовался случаем и назначил тренером-руководителем Эрнеста Мангнола, который занимал аналогичную должность в «Бернли». Мангнол был хорошо образованным и целеустремленным человеком, который когда-то ездил на велосипеде от Лендс Энд до Джон О’Гроутс. Он курил сигары, предпочитал канотье и носил аккуратные усы, которые резко контрастировали с искусными бакенбардами, которыми щеголял Дэвис, и это производило тем более поразительный эффект, что макушка у него была совершенно лысая. Это была эпоха, когда руководители, вдохновленные Томом Уотсоном, который выиграл три чемпионских титула в «Сандерленде» и два в «Ливерпуле», вместо того, чтобы в первую очередь следить за отчетами, начали интересоваться подбором команд и тактикой.