«Изумительное местечко» оказалось симпатичным погребком с цветными пластиковыми столиками, удобными низкими стульями – тоже пластиковыми, но с круглыми пёстрыми подушками на сиденьях, – с живыми васильками на столиках и кошкой на барной стойке. Рыжая киса аккуратно сидела между двумя початыми бутылками с яркими этикетками и уютно мыла мордочку лапкой.

Илья подвел девушек к столику, всё так же церемонно поддерживая их под локотки, шутливо поклонился и торжественно объявил:

– Дамы могут с комфортом размещаться! Здесь, между прочим, слышно лучше, чем в других местах. А музыка скоро грянет. Что будем пить?

Жанна только теперь заметила официантку в крахмальном передничке с блокнотиком в руках и стандартной улыбкой на хорошеньком стандартном личике.

Илья заказал коктейль «нищий студент» («Люблю яичный ликер», – прокомментировал он не слишком понятно), Лина предпочла рюмку водки, Жанна попросила что-нибудь совсем лёгкое. Илья понимающе кивнул и завершил список:

– Коктейль «тутти-фрутти» без рома, пожалуйста. И горячие сырные палочки.

В дальнем конце небольшого зальца, освещенном низкими лампами в цветных колпаках, деловито возились три лохматых юнца в странных одёжках из мешковины – настраивали инструменты. Видимо, готовили обещанную музыку. У самой стены неловко пристроилось пианино, казавшееся громадным в тесном помещении. За инструментом сидела полноватая девица в дурацком оранжевом балахоне с обильно нашитыми блёстками. Толстушка тоже была лохмата, но иначе, чем мальчики с гитарами и ударник: её лохмы выглядели продуманно и искусно растрёпанными. На макушке девицы чудом держался огромный розовый бант.

– Раз, два-с – контрабас, – проговорила девица в закреплённый на пианино микрофончик неожиданно приятным, низким голосом с лёгкой хрипотцой. – Рома, прибавь голос… немного больше звука на правый микрофон…

Она тряхнула взлохмаченными локонами и скользнула взглядом по лицам жующих и прихлёбывающих напитки посетителей. «Кого-то она мне напоминает, – подумала Жанна и попробовала припомнить, кого? – Ну конечно, она же вылитая Пугачёва. Когда молодая была».

Комичная солистка с бантом на макушке запела блюз волнующим бархатным голосом. Музыканты извлекали из инструментов звуки, немыслимые для этих простеньких струнно-клавишно-ударных приспособлений. Короткие английские слова звучали томительно, сладко и чуточку грустно… «Тутти-фрутти» оказался приятным напитком с вишнёвым соком и капелькой ванильного ликёра. Жанна поудобнее устроилась на стуле, поправила рукой волосы, совсем в этом не нуждавшиеся, и время от времени подносила к губам тяжёлый стакан с коктейлем. И ощущала себя такой же счастливой, как когда-то в детстве у тёплого моря, увиденного впервые.

Песня смолкла, и наступившая тишина несколько долгих минут удерживала посетителей от жевания и прихлёбывания напитков, даже сигареты неприкаянно дымились над пепельницами. Затем кто-то бодро ударил в ладоши и проорал: «Зимнюю оттепель» давай! Оттепель!» Немногочисленная публика дружно поддержала любителя тепла и вокала: «Ле-на, Ле-на!! Песню, песню!!»

Певица страстно прижмуривалась в особо лирических пассажах, пухлые губы кривились в лёгкой улыбке, дыхание, усиленное микрофоном, прерывалось – и глуповатые слова простенькой песенки непостижимым образом становились значимыми, искренними, убедительными:

«Ты не пришёл, и я продрогла

Под жарким солнцем ярким днём».

Лохматая Лена молча покачалась в такт музыке, прикрыв глаза и прижав к груди пухлые ладошки, затем энергично тряхнула бантом на макушке и с новой силой завела припев:

«Зимняя жара, летние снега —

Сохраню тебе капельки дождя».

После выступления солистка снисходительно покивала головой под грянувшие аплодисменты и восторженные вопли поклонников, спустилась с эстрады и направилась прямо к столику нашей троицы, весело празднующей начало беззаботной студенческой жизни.

– Привет, Илюха! – радостно выкрикнула певица Лена, тяжело плюхнувшись на стульчик. – Познакомь с подружками… Студентки, поди. У-умные!

«Изрядно выпила перед выступлением, – догадалась Жанна. – Правду, видно, говорят, что они пьют для вдохновения. А я-то всегда думала, что это всё досужие сплетни».

– Мои однокурсницы – Жанна и Лина… Сестра моего друга детства – Ленка Перепёлкина, – представил Илья довольно небрежно.

– Всю жизнь мне быть сестрой Петьки Перепёлкина, – огорчённо пропела лохматая солистка, тяжело вздохнула и принялась озабоченно шарить в складках балахона. – Угостите сигареткой, милые однокурсницы Петюниного друга детства?

***

Второй день занятий начался без Ильи.

– Вот вам, пожалуйте, и лёгкая выпивка! – шутливо возмутилась Лина, заметив отсутствие соседа. – Головка у мальчика, небось, разболелась с похмелья… Или снова проспал.

Жанна молча кивнула и ненатурально хихикнула, чтобы скрыть от соседки своё огорчение. Отсутствие Ильи даже аудиторию делало менее просторной, а беззаботный галдеж первокурсников – нудным и утомительным.

«Не хватало вздыхать и тосковать, как дурочке!» – одёрнула себя Жанна, мысленно отогнала тоскливое настроение и вполне уже натуральным весёлым голосом начала рассказывать Лине анекдот из бабушкиной студенческой жизни. Рассказчицей она была хорошей, а бабушкины воспоминания – живописными и красочными. Через пять минут приятельница уже так заразительно смеялась, что группка студенток с соседнего ряда прекратила оживленную болтовню, а одна девчонка побойчее попросила поделиться зажигательной шуткой.

Лекция длилась бесконечно, но долгожданный перерыв всё же настал. Лина сорвалась с места в первые же секунды короткой передышки между парами. «Курить нестерпимо хочется от такого занудства», – бросила на ходу. Жанна осталась скучать в аудитории. В просторном помещении, заставленном скамьями и длинными столами, было пусто и душно, сильно пахло свежим лаком и пылью, за окном нещадно палило совсем не осеннее жаркое солнце. Хотелось к морю, в лес, к реке, домой – куда угодно, но на волю. Девушка вздохнула, закрыла толстую тетрадь для конспектов и нерешительно потянула к себе рюкзачок. Сбежать было страшновато.

В дверь просунулась забавная рожица: круглое лицо, густые яркие веснушки вокруг заметного большого курносого носа, крупная бритая голова, оттопыренные уши с болтающимися в них длинными серьгами-подвесками. Жанна обрадовалась неожиданному развлечению и принялась гадать, какого пола чудаковатая личность в проёме двери. Существо тем временем обвело глазами почти пустую аудиторию. Наткнувшись на Жаннино лицо, оно оживилось, покрутило головой, громко и радостно хрюкнуло и решительно двинулось к девушке. При ближайшем рассмотрении бритоголовая личность всё же оказалась девицей.

– Тебе пакет! – объявила она писклявым голоском и фамильярно хлопнула Жанну по плечу неожиданно длинной ручищей. Снова весело хрюкнула и похвалила: – Клёво тут у вас. Солидно, культурно… Но скучно.

В следующее мгновение бритоголовая девица ловко испарилась, а Жанна растерянно крутила в руке замызганный конвертик. Догнать и вернуть его девице вряд ли удалось бы. Пожалуй, можно полюбопытствовать. Девушка нерешительно надорвала конверт, в нём оказался аккуратно сложенный тетрадный листок с несколькими неровными строчками: «Жанна, дружок! Достал два билета на «Малхолланд Драйв». Срочно беги с лекций, пусть Лина пишет на троих. Линча пропустить нельзя, а библиография от нас никуда не денется. (К сожалению!!) Илюха».

Жанна сунула записку в рюкзачок и решительно двинулась к проходу.

Илья ожидал ее, сидя на пыльных, широких ступенях прямо у институтского входа. Обеими руками он придерживал толстый стебель цветка подсолнуха, время от времени погружая в желтую корзинку нос.

– Привет… Не пахнет, – сообщил он озадаченно.

– Чем не пахнет?

– Так семечками же! Это тебе, кстати: большой красивый цветок!

И они оба дружно рассмеялись.

Фильм, наверное, был интересным, но девушка с трудом могла бы припомнить, что происходило на экране. Больше всего её занимал молодой человек, сидевший слева. Он не хватал соседку в темноте за руки, не гладил её пальцы, шепча всякие глупости и прижимаясь через подлокотник – а именно так должны приставать молодые люди, как считала Жанна. Илья изредка поворачивался к ней, блестя глазами даже в темноте зала, и что-то восторженно объяснял шёпотом. Жанне очень нравилась эта восторженность, ещё больше нравилось его неприставание. Между людьми должны быть именно такие отношения: доверие, взаимопонимание, общие интересы… Хорошо бы он ещё умел танцевать!