Чем дальше они шли, тем гуще становился морок. Видимость терялась и ускользала в клубах водяного пара, почти не имевшего запаха, разве что создавалось ощущение лесной свежести, будто они бродят не по городу, а где-то в дебрях у болот.

– Эрикель! – откуда-то с левого спуска, где туман был ещё более густым, на вилкообразном перекрёстке звучал женский голос. – Эрикель, где ты? Ну, хватит меня пугать, это уже не смешно. Взрослый мужик, называется. Ну, где ты есть? А? Дурак! – ругалась она, просвечивая сквозь дымку едва заметным силуэтом в длинном зелёном платье.

Ди и Вир прошагали мимо, до забав влюблённой парочки им не было особого дела. Если б у этой женщины в тумане пропало дитя, может, сестрица и подбила бы Вира бросить планы и попытаться отыскать потеряшку. Ну, а так её тоже не особо волновали чужие проблемы. Скорее даже были мысли о том, что в тумане идеально снимать кошельки с чужих поясов. А обзавестись несколькими монетами очень бы хотелось.

Денежная система по континенту почти везде придерживалась единого стандарта. Что в морозном западном Фуртхёгге, что в не менее оледеневшем Мимире – царстве горных кланов гномов, что в Империи, что даже у кентавров с минотаврами в Кернане или где-нибудь в Таскарии, пустыне Нид или архипелаге Настронд.

Мельчайшей монетой была полушка – пол-медяка, тонкая, лёгкая, разменная и не настолько уж редкая, так как на неё невозможно было что-то купить. Сотка полновесных медяков составляла четвертак бронзы. Одну четвёртую от полноценной бронзовой монеты. Сотка бронзовиков аналогично составляла одну четверть полновесного серебряника, такие монеты в одну четвёртую веса часто меж собой именовали «серебряком». А вот сотня серебра равнялась вовсе не четверти золотого, а всего лишь его одной десятой или так называемому «десятнику», названию созвучному устаревшему термину старшего среди рабочих или солдат.

А вот десять золотых десятников уже имели вес полноценного золотника. Толстой и тяжёлой монеты, которую Вир с Дианой отродясь в глаза не видали. Но знали, что там должен быть изображён герб правителя, на чьей территории располагался монетный двор, её отливший. Например, здесь, в Стелланторе, на королевской золотой монете был бы герб охваченного огненной магией волшебного меча, вокруг которого вертится огромная корона зубцами ввысь. Ну, или проще говоря, огненный меч внутри короны.

– А где Туррил? Куда подевался? Был же здесь сзади! – у лавочек глядела по сторонам компания разномастной молодёжи: в основном людей, но также двух карликов среди них и хвостатого фелина – представителя лохматой расы полулюдей-полукошек.

Ребята постарше Вира, кого-то из них брат с сестрой даже знавали из местных, однако сказать, чтобы прям дружили, было нельзя. Их дуэт вообще жил довольно замкнуто и необщительно. Флейтист выступал бардом в тавернах, развлекая гостей города своей музыкой, Ди чаще всего была предоставлена сама себе, бегая по крышам с городскими кошками и не стремясь обзаводиться друзьями.

Конечно, она периодически болтала и прогуливалась с кем-нибудь из встреченных ровесниц типа Герты, любящей кормить уток, но не сказать, что с кем-либо была близка. Вообще попутчики, считала Ди, лишь обуза да помеха хорошему воришке. Вир тоже обычно приглядывал за сестрой, заставлял учиться или хотя бы тренироваться. Времени шляться в компании подростков у него особо не было.

Разве что Виола, молодая эльфийка с раскосыми глазами, из семьи расы белгов, жившей от них через два дома, занимала явно особое место в его сердечке. Вот только он не решался даже подойти и заговорить с ней, не то что уж там позвать на свидание. Белги, племена так называемых «лесных эльфов», являлись самыми низкорослыми в роду, почти с человека, как и они с братом, полуэльфы, лишённые рослой комплекции предков светлых дану.

А те, с кем брат с сестрой общались в детстве и резвились в компании беззаботной ребятни, устраивая догонялки, игры в снежки и тому подобное, из города давно уехали, перебравшись в Империю в поисках лучшей жизни. Тем более что основную часть друзей детства как раз составляли люди, а эту расу в самой могущественной державе чествовали больше всего.

Хотя ни Вир, ни Ди не понимали, чем так плох Стеллантор. Крупный город с обилием кварталов и подземными трущобами, во многих местах всегда рады работникам плюс сезонные вакансии на обустройство города, разгрузку судов, Диана даже подрабатывала пару раз официанткой, пока пьяные мужланы из полуорков и фоморов не начали распускать руки на её обтянутую кожаными штанами попку.

Взрослый мир словно крутился только вокруг алкоголя и секса. Сытная еда, крепкая выпивка и симпатичные женщины на ночь – вот и всё, чем довольствовались приходящие в город путешественники самых разных слоёв общества, от незадачливых авантюристов до бывалых рыцарей и чопорных аристократов. Хлебнуть качественного напитка местных пивоварен да потискать девушку помоложе – предел возможностей и желаний буквально каждого, кто посещал городок. Так, по крайней мере, для них это выглядело со стороны. Может, потому семьи их друзей и переехали?

Те, кто предпочёл закрыть на это глаза, имели перспективы заниматься своим делом. Мастерили бочки, ковали оправы, подковы, чистили рыбу, собирали яблоки, плели кружева, в общем, промышляли разного рода ремеслом либо же занимались торговлей. Например, Ди очень нравились «жаворонки», встающие спозаранку, оббегавшие разные пекарни и с небольшой наценкой на своих прилавках сразу имевшие и слойки, и сдобу, и пирожки, и печенья, и длинные багеты, и округлый хлеб. Всё и сразу, бери – не хочу. Иначе бы пришлось всё по отдельности скупать у соответствующих пекарен. Ведь одни пекли только слоёные изделия, другие специализировались на печенье и баранках и так далее по разновидностям.

Любящая, как типичный «минотавр» по лунному гороскопу, проваляться подольше, Ди очень уважала труд этих людей и обычно стремилась что-нибудь купить именно у них. Да, тёплый хлеб ей, встающей к полудню, доставался нечасто, зато и брат меньше ворчал, что горячее тесто вредно для желудка. Не то начитался где, не то подхватил со слов мистера Тимнеса, лекаря их квартала, высокого худощавого эльфа, которого они сегодня почему-то нигде не видели, а ведь он должен был по пути продавать сушёную ромашку, корень солодки и другие лекарственные травы.

Площадок с журчащими фонтанами становилось всё больше, а вот прохожих всё меньше. Чем гуще туман, тем тревожнее было на душе, причём даже Вир изрядно переживал, что ощущала Диана по его ладони. Смотреть по сторонам было бесполезно: морок достигал такой густоты, что оседал влагой на коже и одежде, дышать становилось труднее, а видимость была такой, что, протянув вперед руку, было уже практически не видно собственных пальцев.

– Может, всё-таки домой, а? – остановилась Диана, не желая шагать дальше.

– Тебе даже не интересно, что там? – поглядел на неё Вир, обернувшись.

– Такая тишина, что даже птиц нет, – подметила она. – Как на кладбище… Только фонтаны журчат, но от этого только хуже. Когда всего один звук среди гробового молчания.

– Спокойнее, давай я поиграю тебе на флейте… – пошарил он по поясу, но её не обнаружил. – Вот чёрт, дома забыл. Чтобы не оплавилась от жара у печи, отложил в сторону, да после завтрака так и не вернул на пояс футляр со свирелью, – с досадой проговорил он.

– Вот и повод вернуться, – кивнула ему девушка.

– Ну, что ты, – оглядел её старший брат. – Ну, иди сюда, – обнял он её покрепче, прижимая к себе.

Не то, чтобы он так рвался в этот туман, совершенно забыв о безопасности, не переживая за сестру. Просто будто бы что-то манило туда. Дымка была столь необычной в солнечный яркий день, ввысь по холмам от их квартала, словно безумно хотелось разгадать её тайну.

Волосы шевелились на голове от царящего напряжения. Ощущалось вкрапление чего-то чужеродного в самой этой атмосфере вокруг. Может быть, магии, может, загадочных сил, но им обоим было сейчас как-то не по себе.