- Здесь мы не спасемся, уверял Александр, надо уходить. У Бокия есть черная книга, нет, не Брюсова колдовская, а папка с компроматом. И в любой момент ему ничего не стоит ее вытащить.
- Вы хотите плыть на лодке в Турцию? - испуганно спросил Таамил. - Это невозможно. Потонем.
- Лучше потонуть в морских волнах, чем быть расстрелянным по доносу мальчишки!
- Умереть сейчас ничего не стоит, раз - и готово! Да и к тебе, Тамка, Петров подбирается, берегись! За меня не беспокоишься, себя пожалей!
- Есть еще вариант, неуверенно добавил Кондиайнен, врата времени.
- Какие врата? Из моего романа? Кажется, я что-то про них написал....
- Обычные. В пещерах около Азиза действует пространственно-временная аномалия, свойства которой были известны еще в готские и скифские времена. Если человека преследовали, он спускался в пещеру, и, зная, где открываются врата времени, уходил. Шли годы, несчастного объявляли умершим, а он странствовал где-то в прошлом или в будущем.
- И твои приборы это зафиксировали?
- Я сначала не догадался, отчего стрелки часов крутятся как ненормальные, или стоят на месте, а потом увидел сбои и все понял. В пещерах искажено течение времени. Одно плохо: сейчас врата закрыло подземное озеро, чистое, родниковое, прозрачное. Нам придется нырять.
- И я попаду в другое время мокрым?
- Ничего, высушитесь. Гораздо приятнее быть мокрым, нежели мертвым.
Азиз насквозь пронизывала смерть. Поселок являлся сплошным кладбищем ханов Гиреев и их многочисленных жен. Ступая по колючкам, всегда натыкались на высушенные кости, звериные, птичьи, человеческие. Даже малый минарет у одного из мавзолеев, игрушечный, с пристроенной лестницей в 11 ступеней, напоминал помост плахи. Изречения из Корана, вырезанные на его стенах, тоже говорили о смерти. Аллах, дай ему там сад лучше того сада, что у него был, и жен лучше тех, что на земле, и дом, убранство которого не сравнится с земным.
Побег они готовили тщательно. Работать приходилось ночью, с фонарем, потому что днем по окрестностям шатался въедливый газетчик Петров, надеясь подловить приезжих на вредительстве. Сначала пытались спустить воду из озера велосипедным насосом, но безуспешно. Пришлось ждать осени - после засушливого лета уровень воды в подземных пещерах резко падал.
Кондиайнен подталкивал Барченко бежать как можно скорее, потому что по его геофизическим выкладкам осенью 1927 года в Крыму должно произойти сильное землетрясение.
- Врата времени, нагнетал он, открыты не всегда. Почти все сведения о безвестно пропавших в пещерах Азиза приходятся на периоды покоя, когда землетрясений не было много лет. А после землетрясения они закроются! Другого такого удобного случая больше не будет! Собирайся!
.... Звезды той сентябрьской ночью светили особенно ярко. Александр Барченко намеревался покинуть надоевший ему трехмерный мир и переместиться туда, где, словно на целлулоидную киноленту, записано прошлое. Там нет советской власти. Там он будет свободен. Автор романа "Четвертое измерение" даже не подозревал, что эти самые врата, которые он обязан знать вдоль и поперек, нахально защелкнутся перед самым носом незадачливого фантаста.
Все было готово. Александр нетерпеливо насвистывал арию самозванца Отрепьева из оперы "Борис Годунов": замыслил я побег... Гришка Отрепьев, правда, знал, куда побежит, его манили шелковистые щёчки дочки самборского старосты, а он не знал, что его ждет за вратами. И никаких щёчек никто ему не обещал. Может, обыкновенное небытие? Растворение, исчезновение, физическая смерть?
Наверное, единственный раз за всю жизнь Барченко проявил самую неожиданную свою черту - малороссийскую самонадеянность.
- А нехай буде що буде! - и нырнул вниз глубокого темного озера.
Со дна манил свет, и он плыл на этот свет, не понимая, что никакие врата времени уже не откроются...
- Я не поверил своим глазам, когда передо мной внезапно открылась голая, гладкая каменная стена. Никакого хода не оказалось. Я уперся руками в холодную стену, бил ее, кричал, плакал. Все бесполезно. Врата времени не существовали - позже запишет он.
Со свода пещеры полетели камни, дно зашаталось, вода буквально вскипела. Началось знаменитое крымское землетрясение 1927 года. Еле живые, Барченко и Кондиайнен выбрались из завалов, потирая ушибы, и уныло поплелись домой.
Глава 17. Звезда их не знает заката.
Девиз рода Унгерн-Штернберг.
- Завтра нам встречать немецкую делегацию - предупредили Александра Барченко, когда он временно вернулся в Москву.
