Единственное, в чем она стала продолжательницей дела отца - это руководство сектой и самозванство.
Ева Франк не княжна Тараканова?
История крайне противоречивая, нет проверенных свидетельств, но известно, что уже в начале 1770-х годов, Ева начала вести собственную авантюрную игру, выдавая себя за других (княгинь, принцесс) и тем самым собирая деньги для помощи отцу, который освободиться только в 1773 году, когда русские войска откроют дверь его темницы.
Сослаться особо не на что. Есть книга 1908 года, Лучинского "Княжна Тараканова" (перевод с польского Петручика). Мемуары князя Долгорукого, называют самозванку польской еврейкой - но польских евреек много, не факт, что это именно наша Ева. Есть переписка Глембрцкого, хранившаяся в Львове, в библиотеке графов Баворовских, где упоминается история самозванки и помощь, оказанная ей католическими иерархами и польской аристократией. Связь польской еврейки с Радзивиллом, тайные встречи в Несвиже, где он держал прелестную коханку подальше от сплетников, бегство в Италию, а оттуда - в Магриб, то ли в Марокко, то ли в Египет. Потом заманчивое предложение от русского графа Орлова - сыграть роль царской дочери. Это очень похоже вначале на судьбу музы предшественника Франка, Шабтая Цви - его Сару Майер держал в Несвиже тоже Радзивилл. И она на его деньги попала в Италию, а оттуда - в Египет...
Писатель здесь обречен противоречить историкам. Что ни сочини, все будет выглядеть малодостоверным авантюрным романом, еще одной попыткой раскрыть личико княжны Таракановой. Роман "Золотая чара" или ""Княжна Тараканова" Фаины Гримберг, как и многие другие романы российских авторов, все-таки произведения художественные, с вымыслом, а мне хотелось бы выяснить точно, выступала ли Ева Франк в роли княжны Таракановой хоть недолго?
Ева некоторое время подыгрывала настоящей самозванке, а потом оборвала эту интригу. Крысы, крепость - не ее удел, мало ей отца, заработавшего чахотку за 13 лет в сырой яме и умиравшего в муках от кучи всевозможных недугов, включая тяжелую форму ревматизма! Крысьи зубки не коснулись ее нежной кожи, голые хвостики не били по этим пухлым персиковым щечкам.
Но! В 1770 году в Берлине появляется молодая женщина по фамилии Франк. Она явно иностранка, может, быть русская, может, полька. Вскоре следы ее теряются - незнакомка колесит по Европе, представляясь под разными именами.
Реальная Ева Франк много ездила по Европе инкогнито. Она любила мистификации и розыгрыши. Не исключено, что в начале 1770-х годов, дочь ересиарха испытывала большие финансовые затруднения и подрабатывала, выдавая себя за преследуемую русскую княжну, внебрачное чадо императрицы и фаворита в Берлине. А в Париже - играла восточную принцессу, тайно приехавшую искать просвещенного мужа вопреки наказу строгого родителя, мусульманского правителя - эмира какого-то Вазастана (на карте такой страны нет, но есть Внутренний Вазиристан, спорная территория между Пакистаном и Афганистаном, кажется). В случае необходимости эти "рейды" быстро сворачивались, Ева приносила деньги больному отцу в темницу, и он получал от стражников поблажки - теплую постель, свежий воздух, кушанья из ресторана, переписку и свидания. Якуб Франк не спрашивал, откуда деньги - все и так понятно, дочь продавала свою красоту, обольщая богачей, грабила, подмешивая сонное зелье.
15. Оффеньахский бесстыжий двор (по мемуарам М. Поргеса и протоколам допросов)
Что творилось в последние годы жизни Франка, когда власть над сектой и ее имуществом перешла фактически в руки Евы, и несколько лет спустя после его смерти, достоверно известно из протоколов допросов свидетелей (групповое изнасилование, похищение и вымогательство, использование рабского труда), но они полностью на русский язык почему-то не переводились. Отрывки из них, перевод с немецкого (дело разбиралось уже в Австро-Венгрии, где немецкий - официальный язык), приводились историками и ужасали.
Мемуары, или "Записка" Моисея (Мойзеса, Моше) Поргеса (1781-1870), жителя городка Замков под Прагой, раскрывают неприглядную картину быта секты времен ее упадка. Как и многие другие документы адептов "фраников", они были едва не уничтожены родственниками, если б не попались случайно еврейскому историку Натану Михаэлю Гельберу (1891-1966). Его заинтересовало, что автор мемуаров в юности, наслышавшись о чудесах Якуба Франка, пошел к нему пешком из Праги в Оффенбах, прожил в его замке некоторое время, где подвергся унижениям и фактически являлся рабом семьи "гуру". Точная дата мемуаров неизвестна; очевидно, Поргес, сделавший неплохую карьеру, на старости лет решил записать свои воспоминания, относящиеся уже к последним годам 18 века. В 1798 году Моисей бежал из дома, опасаясь призыва в армию, и решил отправиться в Оффенбах....
Но страх загреметь в армию - не единственный предлог. Косвенным виновником того, что юноша попал в страшную секту и потом еле унес оттуда ноги, стал отец. Поргес-старший увлек сына мистикой Каббалы в возрасте 14 лет, пренебрегая запретом изучать ее до 30 лет; сам посоветовал учителя, некого Косовица, бывшего под влиянием Франка. Вот что он наплел мальчишке о своем кумире: "В последнее время объявился божий посланец. Некто, по имени Якуб (Иаков) Франк, которого ещё называют Ченстоховер. <.... > Его пророчества и обещание принести духовное и физическое избавление привлекло к нему множество приверженцев. Об этом разузнали власти и приговорили его к тюрьме. И Франк длительное время находился в ченстоховской крепости. А когда его, наконец, оттуда выпустили, он перешёл в христианство. Вместе с ним крестилась вся его семья и большая часть его последователей. Спустя какое-то время после освобождения он появился в Проснице, что в Моравии под именем барон Франк. В блеске и богатстве разъезжал он по округе в сопровождении собственной стражи. Известно, что в Проснице его посетил сам кайзер Йозеф II. Оттуда он переехал в Оффенбах, где основал свой дом и собрал множество верующих, большей частью из Польши. ... Когда Франк умер, его дочь, Гвира, взяла на себя руководство верующими".
Коссвиц уверял, что эти люди - святые, и дом их - святой, надо прибыть туда, чтобы подготовиться к подвигу - принятию чужой веры. С помощью проводников беглец перешел границу, долго скитался по чащобам, кишевшим хищным зверем и не менее хищным людом. 60 гульденов он старался не тратить, а сберечь в подарок прекрасной дочери Франка, которую романтично называл Гвира - госпожа. В дороге Моисей нарвался на контрабандистов и очень испугался, не понимая, что более страшные испытания его ждут там, куда так стремится попасть. Но он не свернул, голодал, мерз, промокал, страдал. Медленно подбирался к заветному Оффенбаху, словно паломник к Иерусалиму....
Наконец он добрался: "В открытый город Оффенбах я вошёл вечером. Моросил дождь, и было темно. Я стал выспрашивать у прохожих, где находится Польский двор, и мне указали на роскошное здание в другом конце города. Слёзы потекли из моих глаз, когда я увидел этот святой дом. Я был встречен молодым человеком, одетым в турецкое платье. Он обнял и расцеловал меня, называя братом, и сказал, что меня здесь давно ждут. Собралась толпа мааминим. Среди них выделялся почтенный пожилой мужчина в мундире полковника, с белоснежной бородой на благообразном лице. Звали его Цинский. Он привёл меня в свою комнату на втором этаже" В Оффенбахе Поргес сразу же столкнулся с кощунством, которое потрясло его душу - но он не ушел. "Потом меня завели в комнату, в которой, склонившись над толстыми фолиантами, сидели три длиннобородых старца, облачённых в польские платья. Здесь я был поражён, увидев на стенах эмблемы и символы, которым скорее пристало украшать стены католического храма. Ещё там был портрет Гвиры в виде святой Богородицы, и висели другие картины с еврейскими надписями. На одной из картин художник начертал те десять слов, которые были мне хорошо известны из праздничных молитв. Венец, мудрость, разум, важность, мужество, великолепие, победа, величие, царство, основа..."
