<последователей Якуба Франка назову "франики", чтобы не путать с другими франкистами, генерала Франко в Испании. Почти что френики, почти что фрики>
Когда город Станислав переименовали в Ивано-Франковск, мало кто мог подумать: новое название еще напоминает о другом мистике - еврейском ересиархе 18 века Якубе Лейбовиче - Франке (1726-91). Франк,- не совсем фамилия (станет ею позднее), а прозвище, данное турками. Чужак, иноверец, пришелец, европеец. Тогда еще помнили, откуда Европа - от "иври", тех, кто перешел за что-то. За реку Евфрат, за грань.
Личность, надо признать, довольно демоническая, сознательно ставшая по ту сторону, но в этом прослеживается желание переиграть жизнь предыдущего неудачника, поэтому его немножко жалковато. Уже говорилось: предшественник Франка, Шабтай Цви, любил галицкую еврейку Сару Майер (Мейер, Меер), и, будучи под влиянием своего имиджмейкера Натана из Газы, уверявшего, что "Иерусалим-везде", а так же послушав личного астролога, наобещавшего ему славу в "другом городе на 7 холмах под гербом льва", неоднократно пытался родиться заново. В Галиции, поближе к Львову. Преемника он не назначил - умер неожиданно, но якобы намекнул, будто через 49 лет и 9 месяцев со дня своей смерти (или через 99 лет и 9 месяцев со дня рождения), появится в чужом теле где-нибудь на Львовщине или около того. Это не смешно, но ровно через 49 лет и 9 месяцев в Южной Галиции, недалеко от местечка Королёвка на Тернопольщине, в семье отлученных от синагоги саббатианцев, родился мальчик по имени Яков (Якуб, Якуп - варианты транскрипции).
Достоверно живописать ранние годы Франка мы не можем, предположим лишь, что учиться он не любил, особенно ненавидел толстенный Талмуд, втайне мечтал сжечь эти проклятые книги к чертовой матери. Испытывал ненависть к добропорядочным отпрыскам благочестивых раввинов, на которых сваливал свои поступки, подглядывая в щелочку, как их лупцуют намоченными ивовыми прутьями. Законника-талмудиста из него не получилось, поэтому родители решили "определить по торговой части" и перевезли в Черновцы, а после - в Бухарест. Отсюда недоучившегося подростка стали посылать в Турцию за товаром. В Салониках Якуб тесно общался с группой сектантов "дёнме", оборотней-саббатианцев, пытавшихся изобразить из себя мусульман, но являвшихся жуткой сектой, где процветали оргиастические ритуалы. Заметив однажды, что в феске с кисточкой он нравится девушкам куда больше, чем без фески, принял для вида мусульманство, стал везде появляться в этом головном уборе. Однако религиозное рвение его оставалась во все той же плоскости иудейского сектантства, а планы на будущее неизменно связывались с турецкими "дёнме". За какие достоинства юный предприниматель Франк умудрился войти в круг сектантов, неясно, но, судя по всему, рано осознал: хорошими делами прославиться нельзя. Лидер тогдашних "дёнме", Берахья Руссо (Осман-баба), обвинялся современниками в гомосексуализме.
Якуб много ездил по Турции, побывал на родине Шабтая Цви, в городе Измире (Смирне), посетил его дом, тогда еще не очень древний, помолился на могилах его отца, дяди и братьев, ища подсказки от уважаемого еретика. Это не помогло: настойчивый пришелец из Галиции попытался занять его место, но в иерархию "дёнме" чужой вписаться не мог.
- Возвращайся домой, приказал ему Шабтай Цви, - приди во Львов ночью, в феске, запишись в гостинице прозвищем "Франк", и продолжи мое дело. Франк приехал в родные края, остановился в галицкой Королёвке, с 12 учениками, коих набрал по дороге, начал проповедовать.
"... К середине XVIII века Подолия стала для иудаизма тем же, чем был Лангедок XII века для христианства: диссидентской провинцией, Подолия была единственным местом, где почти через сто лет после обращения Шабтая Цви множество евреев практически открыто исповедовало саббатианство. Устраивавший и еретиков, и еврейские власти status quo был необратимо нарушен после возвращения в Польшу Яакова Франка - уроженца Подолии, несколько лет прожившего в Турции, где он безуспешно пытался объединить и возглавить местных дёнме"
Все эти группки и толки доморощенных "шебсов" жили в постоянном разладе и под мощным прессом ортодоксального еврейства. Франк приехал, когда саббатианская ересь пошла на убыль, еще немного - и она бы исчезла, оставив о себе смутную память в семейных преданиях, истертых молитвенниках, куда поспешили внести новую молитву за Царя Израиля, и синагогальных хрониках раздора. Внутри оставшихся верными ереси шел процесс создания новых групп и течений, но у их не оказалось ни ярких лидеров, ни четких представлений, куда же двигаться. Одна из тех групп выстраивалась, вероятно, вокруг еврейских погребальных обществ "Хевра Кадиша". Они были в каждом местечке, объединяя людей своеобразного пессимистического мышления, привыкших к смерти и даже немного прклонявшихся перед нею. У них имелся собственный, "готический", сказали бы сейчас, фольклор с покойниками, призраками и вампирами, а так же сложился нехитрый набор аллегорических символов (алхимических, масонских, каббалистических). Ко всему прочему у погребальных обществ годами тлели конфликты с раввинами, так как те не разрешали хоронить на еврейских кладбищах саббатианцев.
Франк вполне мог найти среди обществ "Хевра Кадиша" своих единомышленников, а те, в свою очередь, за оказанную поддержку допустить еретиков проповедовать на кладбищах. "Франики" собирались тайно, под покровом ночи, в малолюдных местах. Особенно ценились склепы праведников, заброшенные мельницы, бани - традиционные места обитания нечистой силы. Здесь еще не стоит искать намеков на чернокнижие: молиться и размышлять на захоронениях советовали еще каббалисты цфатской школы, саббатианцы развили уже укоренившуюся традицию.
Провозгласив себя новым воплощением Шабтая Цви (для чего имелись серьезные оккультные основания), Якуб Франк осмелился переиначить его учение. Первым делом галичанин поспешил разобраться с проклятым национальным вопросом. Тут не обойтись без пояснений: Шабтай Цви начинал сионистом, правда, весьма умеренным. Недаром сионистская газета конца 19 века называлась "hа-Цви" - именно он, мусульманин, призвал свой народ переселяться в еврейский квартал Иерусалима, а еще раньше жертвовал немалые средства бедствующим соотечественникам земли Израильской. Позже, вступив в орден Бекташи-Давудийя, нося тюрбан, он все равно оставался еврейским патриотом (с утопическим уклоном). Иначе бы не придумал с отчаяния львовскую авантюру, не сделал бы ставку на местное еврейство, известное своими бесконечными распрями...
Франк, напротив, от утопий отвернулся. Он более чем здраво оценил геополитические реалии середины 18 века, признав: мессианского царства не будет, Высокой Порте лихорадить еще лет 200. Поэтому надо жить здесь и сейчас. Разрешил вмешиваться в чужие национальные распри. Поменьше еврейского, побольше европейского. Он продолжил линию саббатианского нигилизма и антиномизма - отрицания моральных норм, заявляя, будто бы с началом мессианской эры все ветхозаветные запреты потеряли свое значение, а значит, ДЕЛАЙ ЧТО ХОЧЕШЬ. Естественно, очень быстро франкизм стал модной ересью, обрел массу последователей, среди коих оказались весьма состоятельные люди.
