– Мама будет тобой гордиться, – прошептал он ей на ухо. – А я и так уже горжусь. На кону намного больше, чем ты думаешь.

Я медленно перегнулась через край и посмотрела вниз. Внезапно все зашаталось. Я. Трава. Гора. Земля. Весь мой мир.

Расселина здесь была не особенно глубокой. Может, метра четыре. Ее дно было завалено камнями, свидетельствующими о том, что когда-то здесь прошел оползень. Среди серых, антрацитовых и коричневых камней шерстяная накидка, окрашенная минеральными красками, виднелась очень четко.

Пожалуйста, нет.

На зазубренном остром выступе я различила красноватый отблеск. Кровь. Еще немного дальше висел обрывок синей ткани. Индиго. Как юбка моей…

Я перекинула ноги через край, нащупывая места, на которые можно опереться, и стала спускаться. Я карабкалась вниз быстро, отпуская очередной уступ, как только ноги нащупывали твердую опору.

Снова этот звук. Стон. Совсем тихий, хотя я была так близко. Последний отрезок спуска я преодолела прыжком, соскользнула по груде камней и ударилась бедром, но тут же поднялась на ноги и, спотыкаясь, поспешила к месту, где…

Пожалуйста, пожалуйста, нет. Горы, ветра, Вара, танэль – пусть окажется, что вы просто посмеялись надо мной! Обманули меня образами и звуками.

Но я уже добралась до маминой шерстяной накидки и снова услышала доносящийся из-под нее слабый стон.

– Мама? – Осторожно, словно могла причинить ей вред, я подняла с земли палку. Я хотела прислонить ее рядом с ней, но вместо этого опустилась на колени, почти упала. Мама распростерлась на спине на скальных обломках, ее тело было скрючено. Руки она крепко прижала к груди, неестественно вывихнутые ноги лежали среди камней, словно больше ей не принадлежали. Ее лицо было серым, как камень, губы посинели от холода, а под затылком расползалась темная лужица крови.

– Мама. – Я коснулась ее щеки, и она показалась восковой на ощупь, будто мама уже отправилась к Лиаскай. Но она была еще здесь. Ее грудь поднималась и опускалась поспешными резкими движениями, замирала, а затем снова судорожно вздымалась.

Мое тело застыло, онемев. Но в этой мучительной тишине билась одна мысль: я должна ей помочь. Унести ее отсюда, пока не придут ночные звери. Дэмы! Тьма уже надвигалась и окутывала нас. Я едва видела на два шага перед собой.

Нужно отнести маму к целителю – в замке эс-Ретнея лучшие целители в стране. Как я могу стоять, оцепенев от потрясения. Нужно что-то делать!

Но в глубине души я уже давно понимала, что слишком поздно. По тому, как лежала мать, было ясно, что у нее раздроблен позвоночник. Ни один человек не может пережить такие повреждения. Любая попытка ей помочь только увеличит ее мучения.

Она со свистом втянула воздух, ее посиневшие веки дрогнули, и она закрыла их.

– Исчезни, – выдохнула она, и я невольно сглотнула, потому что мне внезапно стало ясно, что я наделала. Все это… Это была моя вина. Только моя.

Если бы я тогда не поссорилась с Десмондом, я бы никогда не сказала ему тех ужасных слов и не поверила бы, что сама прокляла его. Я бы не отправилась в Царство теней, и тогда Риан Цира не погиб бы, а дэмы не перешли бы границу Немии.

Аларик остался бы свободен и не превратился в монстра. Он не призвал бы дэмов. И мама осталась бы в безопасности.

– Мне так жаль, – слезы заливали мне лицо и капали на ее одежду. – Если бы я только могла, я бы сделала все…

– Лэйра? Это… ты?

Я подняла взгляд. Она имела в виду не меня?

Но что это меняло? Вина все равно на мне, не важно, знает об этом мама или нет. Человек, которого я любила больше всего, будет страдать от ужасных последствий моей ошибки. Я отдала бы все, чтобы поменяться с ней местами.

Я осторожно коснулась ее руки. Она была холодной, как лед, но все же ее пальцы сжали мои с большей силой, чем я ожидала.

Я погладила ее по щеке:

– Я здесь, мама.

– Я… я… думала.

– Спокойно. Это я. Лэйра. Я рядом. Что случилось?

Она попыталась наклонить голову и застонала, когда ей это не удалось.

– Тебе больно? – какой дурацкий вопрос.

Но она сказала:

– Нет. Сейчас уже… нет.

Я понимала, о чем она говорит. Лиаскай забрала у мамы боль этого мира. Для нее больше не было пути назад. Мои слезы, падая на засаленную шерстяную накидку, превращались в маленькие, светящиеся в темноте жемчужины, и я снова вспомнила о том, что недавно узнала и что непременно должна была ей рассказать: что магия защищала нас от увядания!

Я неловко сняла с шеи кожаный ремешок, на котором висела каменная бусина, положила его ей на ладонь и сжала вокруг него ее пальцы. Я не сказала ей, что таилось в этом украшении – что дремало не только во мне, но и в ней. Мало что пугало ее больше магии. Если я теперь скажу ей, что и в ней самой, вероятно, была магия, я пробужу в ней страх, который не смогу унять, и она так и умрет в страхе.

И все же я надеялась, что магия совершит чудо, хотя и знала, что только одна магия в этом мире может вернуть человека, который встал на путь к Лиаскай. И этой магией – рассекателем времени – я не обладала.

– Лэйра. Ты должна… должна сейчас… выслушать меня.

– Не говори, мама. Пожалуйста.

Она дрожала. Я осторожно постаралась получше накрыть ее и задумалась о том, что еще я могу сделать, чтобы дать ей какое-то облегчение. Но у меня с собой не было ничего, что могло бы ей помочь, даже глотка воды, чтобы смочить ей губы.

– Это… важно. Слушай.

Каждый слог требовал от нее огромных усилий. Она была едва в состоянии открыть глаза, а ее голова неподвижно лежала на камне, только губы шевелились. С мучительным усилием она произносила одно слово за другим, а ее накидка впитывала слезу за слезой. Она говорила, что злобный властитель послал свою армию. Злобный властитель, который хочет уничтожить Немию раз и навсегда.

Я поверила ей. То, что отец совершил с Алариком, разожгло в нем ужаснейшую ненависть, и сколько этой ненависти он сможет уместить в себе, я едва ли могла представить.

Я беззвучно плакала.

Мамин голос стал еще слабее, ее дыхание – еще напряженнее, а паузы между словами затягивались все больше. Она убеждала меня вернуться обратно в долину или в замок, потому что злобный властитель, движимый местью, пришлет всех своих дэмов.

– Немия потеряна! – неожиданно отчетливо произнесла она. – Она обратилась… давно… в обломки и пепел. Ты должна… следовать за спасительницей. Не важно, насколько высока… цена. Следуй за ней, за спасительницей. Через Вару. Там, дочка… еще есть надежда.

Ее слова о том, что кто-то указал жителям деревни путь к спасению, стали для меня хоть каким-то утешением. Но кого она могла иметь в виду? Жену кузнеца? Она была осторожной и умной и хорошо знала эту тропу. Или Ондрию? В деревне не было никого смелее и решительнее ее, к тому же ей уже приходилось начинать жизнь заново.

Каждое слово отнимало у мамы много сил, и я не хотела, чтобы она так напрягалась. Если бы я могла хотя бы прижать ее к себе. Но судя по тому, как ее переломанные кости выпирали из-под платья, это причинило бы ей лишь боль. Я могла только ждать. Держать ее за руку. Быть рядом.

Великие горы, за всю свою жизнь я не переживала ничего более ужасного.

– Обе…щаешь? Лэйра? – Ее рука дрогнула в моей. – Что ты… будешь… в безопасности?

– Тсс, – тихо произнесла я, чтобы выиграть время. Она не могла требовать, чтобы я сбежала. Меня словно парализовало, но глубоко внутри таился ветер, ожидая возможности вырваться на волю и превратиться в шторм. Я не смогу долго сдерживать его.

– Пожалуйста, Лэйра.

Но я не могла соврать ей в последние минуты ее жизни:

– Ты же знаешь, я не могу оставить Десмонда. И Вику. Я никогда себе этого не прощу.

Дыхание хрипело в ее груди. Ее пальцы то нервно сжимали мои со всей оставшейся в ней силой, то снова совершенно расслаблялись.