Но внезапно на площади послышались сдавленные возгласы. Кричали люди, стоявшие прямо перед нашей трибуной. По толпе словно прошла волна. Некоторые пытались выбраться, другие натыкались на них, не понимая, что происходит.

Мне самой понадобилось невыносимо много времени, чтобы понять, и я почувствовала происходящее раньше, чем увидела.

Магия.

Я ощутила ее вкус. Дым и расплавленное железо. Жар и холод. Магия Аларика.

– Нет, – в ужасе прошептал Десмонд.

Вика со своего места позади схватила меня за плечо.

– Лэйра, он должен прекратить это. Ты можешь…

Но что я должна была сделать? Мне самой оставалось лишь смотреть вверх, на него, одной рукой прикрыв рот, а другой вцепившись в ткань платья.

Аларик стоял прямо. За мгновение до этого он скрывал лицо скованными руками, а теперь улыбался, глядя в толпу.

Это была холодная улыбка. Холодная и зловещая. И хотя я никогда не видела Аларика таким даже в самые мрачные моменты, этот его облик почему-то был мне хорошо знаком – эта улыбка, прогоняющая страх.

Но ведь мне казалось, что у него не осталось силы даже на то, чтобы держать голову ровно? Аларик стряхнул волосы с лица, так что шипы у него на лбу снова стали видны, а его черные глаза сверкнули. Он выглядел так знакомо, так привычно – и в то же время совершенно иначе. Он запрокинул голову, и когда он выкрикнул: «Эй, князь Немии!» – все мое тело покрылось гусиной кожей. Дело было не столько в том, что он после стольких недель голода и жажды, после недель молчания внезапно повысил голос, так что его слова легко разносились по всей площади. Дело было в чувстве власти, опасности, надвигающегося шторма, который обрушивался на нас. Темная угроза. Как гроза, которая нависает в горах над деревней. Кончик языка чувствует вкус молний еще до того, как первая из них разорвет небо. Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять: все чувствуют то же, что и я.

В нескольких метрах над Алариком отец вцепился руками в перила балкона.

– Что вы празднуете сегодня, князь?

Меня охватил ледяной холод. Что он делает? Если гвардейцы теперь силой заставят его замолчать и прервут праздник, мы больше не сможем отвлечь их от него.

Аларик, Аларик, пожалуйста. Не делай этого. Не сейчас!

– Может быть, вы празднуете гибель вашего народа, князь?

По толпе пронесся испуганный шепот. Кое-кто уже убегал с площади, а гвардейцы начали взбираться на стену.

Аларик рассмеялся:

– Вы еще ничего не знаете. Никто здесь еще не знает.

Вскрикнув, я прижала кулак ко рту, когда один из воинов выпустил из арбалета стрелу и она прошла совсем рядом с головой Аларика. Со стены посыпались обломки камня.

– Что это значит? – прорычал с балкона отец. Он размахивал руками, показывая гвардейцам, что они должны это прекратить. – Что же ты знаешь, проклятое чудовище?

Я хорошо знала ухмылку Аларика. В его взгляде читалось превосходство, и я больше не понимала, что чувствовать. Облегчение, потому что он не сдался? Надежду, потому что он, казалось, был способен освободиться?

Он дернулся в цепях, и пыль со стены осыпалась на него. Мне только показалось, что земля дрожит и весь замок глубоко и угрожающе загудел? Или это в людях нарастала паника?

Или это был боевой дух, который я ощутила теперь, когда Аларик начал бороться?

Или я просто боялась за свою жизнь, потому что не понимала происходящее?

Аларик еще раз рванулся в цепях. Железо заскрежетало, но выдержало. Кровь потекла по его рукам.

Я вскочила, но Десмонд удержал меня за руку.

– Что же вы за князь эс-Ретнея, – прошипел Аларик, – если вы устраиваете праздник в своем замке, когда вашу землю пожирают дэмы?

– Твои дэмы уничтожены! – выкрикнул мой отец. – Они вернулись в Царство теней!

Аларик рассмеялся, покачав головой:

– Да, князь. Так и вышло. Вернулись к теням. И там они снова набрались сил. Откройте ворота замка, если не верите мне. Они придут. Они придут и заберут вас! Ваша долина заполнится трупами, князь. Их будет так много, что они сравняются с вашей горой. И тогда дэмы принесут их вам!

Толпу охватила полнейшая паника. Дети, женщины и мужчины убегали с площади, рассыпались по улицам, кричали что-то то своим близким, то стражникам.

Двигаясь против потока, кто-то взобрался на нашу трибуну. Кадиз промок от пота.

– Рабочие, – запыхавшись, выдохнул он, – тоже в панике.

– Восстание, – неосторожно выкрикнула Вика, но в этот момент на нас все равно никто не обращал внимания.

Кадиз встревоженно посмотрел на замок и покачал головой:

– Никакого восстания. Никаких протестов. Они бегут к своим семьям.

Я этого не понимала. До входа в восточное крыло даже бегом быстро не добраться. Как вышло, что рабочие уже знают об угрозах Аларика?

Кадиз и Десмонд были в высшей степени встревожены. Но им было достаточно взгляда, чтобы ободрить друг друга. И в это мгновение… произошло еще что-то странное.

– Кадиз, – прошептала я. Чудо, что он смог расслышать меня в этом шуме, к тому же мой отец тоже начал кричать. Он запрещал Аларику говорить и призывал народ успокоиться. Но люди совершенно не слушали его, а Аларик снова и снова повторял одни и те же две фразы.

– Вы больше не приказываете мне, князь! – гремел его голос, доносившийся, наверное, до внешних стен города; и слово «князь» звучало как ругательство. – Они придут!

– Кадиз, – я дрожала всем телом. – Откуда рабочие знают, что здесь происходит?

Кадиз продолжал смотреть на Десмонда, словно ответить должен был он. Или словно спрашивал, какую часть правды мне можно раскрыть.

– Дес! – выкрикнула я, и друг закрыл глаза и чуть опустил подбородок. Лишь слабый намек на кивок.

– Прибыл всадник, – бесцветным голосом сказал Кадиз. – Дэмы на склоне. Он призвал их. Аларик… Повелитель дэмов действительно призвал их.

Слова были тяжелыми и пустыми. Мое тело поглотила паника, а затем мысли внезапно ускорились, крутясь вокруг трех точек, которые я способна была осознавать.

Аларик. Я должна его спасти… Но он сам разрушил все возможности для этого.

Моя деревня.

И моя мама.

Если дэмы вернулись из тени, если Аларик приказал им вернуться, значит…

– Мне нужна лошадь! – крикнула я, хватая за рукав сначала Десмонда, а затем Вику.

Быстро, не теряя времени, я взглянула на Аларика. Он смотрел на площадь, на улицы, полные испуганных людей. И смотрел с удовольствием. Удовлетворение читалось в его холодной улыбке. Как будто их ужас был единственным в мире, что могло сделать его счастливым.

Что, если мы опоздали? Если он сломался? Если в нем осталась лишь темная, исполненная ненависти жажда мести?

– Лошадь, Десмонд! Проклятье, мне нужна лошадь!

Дес побледнел. На его висках выступил тонкий слой пота. Он рассеянно кивнул:

– Дай мне час, Лэйра. Мы поедем вместе…

– У меня нет этого часа! Ты не понимаешь? Аларик призвал дэмов! Моя мама в деревне, без защиты!

– Он не пошлет их в твою деревню, Лэйра! Этого он не сделает.

«Разумеется, нет, – ответил робкий голосок внутри, считавший, что это так же очевидно, как то, что ветра дуют. – Но что… если пошлет?»

Вика и Кадиз обменялись парой слов, затем подруга схватила меня за руку и потащила с помоста и через площадь. На бегу я обернулась и увидела толпу гвардейцев с луками и арбалетами, а некоторых – с длинными шестами. Я бросила последний взгляд наверх, на Аларика, который наклонился вперед, насколько позволяли цепи, и наблюдал за происходящим, словно это был спектакль в его честь.

Цепи. Оковы. Колья, которые пронзали крылья и прибивали его к голой стене. Он не освободился от них. И все же он больше не выглядел пленником. Он выглядел как тот, кто следует плану. Плану, который уже пущен в ход. И он этим наслаждался.

А у меня в этом плане не было никакой роли. Более того, сейчас я больше не могла об этом беспокоиться. Я должна забыть Аларика – на пару часов, – потому что я была нужна маме. И своей деревне.