С трудом прятала улыбку умиления, когда ругала их. Их мордашки тут же становились невероятно несчастными, губы подрагивали, а глаза наполнялись слезами. Вот как тут устоишь?

Еще девчонки любили мне подпевать и с интересом поглядывали на мой живот. Когда я рассказывала, что там живет их сестренка, они хмурились и смотрели на меня вопросительно. Для окружающих близняшки были как две капли воды, но я хорошо их различала.

Не представляла, как бы справилась с ними, если бы они не росли так быстро. Сейчас они выглядели годовалыми девчушками, и я боялась, что их взросление и дальше будет таким стремительным. Потому что за таким взрослением придет и старость, а там…

Потерять их мне не хотелось.

В пути многое было выполнить трудно. И я, и Далар много рассказывали им, показывая знакомые и незнакомые предметы. В их присутствии я называла мужчину дедушкой, и девочки повторяли за мной. Я же удостоилась чести называться мамой.

Когда Дайла впервые произнесла по слогам это слово, я не удержалась и разревелась, но не переставала улыбаться, чтобы не напугать девчонок. Они и так смотрели на меня недоуменно, наверняка не понимая, чего я реву. Лейла даже пожеванную сушку мне протянула, буквально отрывая ее от сердца.

Стоит ли говорить, что плакать я стала еще интенсивнее?

– Госпожа, остановимся здесь или доедем до дома моего брата? – шепотом обратился ко мне Далар, заглядывая в окошко.

– Здесь, папа, – так же тихо ответила я, с трудом поднимаясь с пола и пересаживаясь на сиденья.

Девчушки спали, завернутые в одеяла. Я едва смогла их угомонить. С каждым днем я уставала все больше. Ноги затекали и отекали, спина неимоверно отваливалась, а на меня накатывала сонливость.

Травы, которые я покупала у знахарки, почти закончились, как, собственно, и мазь от отеков. Мне просто некогда было про себя вспоминать. Все мое время, все мое внимание занимали девочки, и все проблемы временно отошли на второй план. В эти две недели я будто выпала из жизни, но жизнь обо мне не забыла.

– Называй меня дочкой или Дианой и на «ты», – произнесла я, ухватываясь за поданную руку, чтобы выбраться из кареты. – Будет странно, если ты станешь обращаться ко мне по-другому.

– Хорошо, госпожа. То есть дочка, – тут же исправился счастливый дедушка, осторожно передавая мне в руки Лейлу. – Что-то не так?

– Снова изжога, – тяжко вздохнула я, чувствуя горечь во рту.

В последнее время изжога появлялась очень часто и на разные продукты, в то время как ела я все, что видела. Аппетит был просто зверским, но чаще я все-таки кушала то, что готовила или покупала для девочек. В ином случае они лезли ко мне в тарелку, желая попробовать то, что им еще точно нельзя. Например, соленые огурцы.

– В аптеку бы надо, – вздохнул мужчина, наблюдая за тем, как молодые парни уводят наших коней под навес.

Постоялый двор находился почти сразу за центральными воротами. Этот небольшой портовый городок был отгорожен высоким каменным забором. В такое позднее время я с трудом могла разглядеть центральную улицу, а потому даже не пыталась присматриваться. Хотелось только одного: лечь спать и не вставать хотя бы в ближайшие шесть часов.

– Все завтра.

По добротной каменной лестнице я поднималась с трудом, но Далар меня не торопил. Придерживал для меня дверь, а потому в тускло освещенный холл постоялого двора я вошла первая, чтобы тут же испуганно замереть прямо на пороге под десятком пар чужих глаз. Эти маски и темные одежды я могла бы различить даже в темноте.

– Дочка, ты чего встала? – спросил Далар, обходя меня и закрывая таким образом собой. – Добра этому дому, – поздоровался мужчина, давая мне возможность отдышаться.

– И вам добра, – с улыбкой отозвалась, видимо, хозяйка заведения. – Комнатку али ужин?

– И ужин, хозяйка, и комнатку. Да и ванну не помешало бы с дороги.

– Это мы завсегда рады. Здесь отужинаете или наверх подавальщицу отправить?

– Здесь, хозяйка. В доброй компании отчего бы и не отужинать? Ну-ка, сдвиньтесь-ка, молодцы, дайте дочке моей присесть. Устала она с дороги.

Я изо всех сил пыталась прийти в себя, но сердце колотилось как неродное. Была бесконечно благодарна Далару за то, что он взял все в свои руки.

Во-первых, как единственный мужчина среди нашего разношерстного семейства, он являлся главным, если исходить из документов. А кто главный, тому и слово.

Во-вторых, вот такой панибратский настрой очень к себе располагал. Мы как бы говорили, что скрывать нам нечего, да и за стол к тайной канцелярии Деолского короля сесть было хоть и рисковым, но хорошим решением. Чем ближе мы к ним, тем дальше их мысли от верного направления.

В конце концов, даже если у них была моя черно-белая фотография, узнать во мне сейчас ту самую эреллу Кроунвол было попросту невозможно.

В грязном простецком платье, с двумя маленькими детьми и с волосами, убранными под платок, – да меня бы сейчас и фиктивный супруг не признал. А уж если брать во внимание отечность и набранный за две недели вес, то выходила я «настоящей красавицей». Особенно с синяками под глазами на половину лица.

– Садитесь, конечно, – поднялись мужчины на ноги, освобождая сразу три ближайших стола. – Мы все равно уже собирались уходить.

– Вы если из-за нас, то не нужно, – пошел на попятную Далар. – Простите старика, если что не так. Мы и за другой стол сесть можем.

– Дело не в вас, не переживайте, – вполне дружелюбно отозвалась одна из масок. – Нам уже пора.

Щедрая горсть монет рассыпалась по столу, а я была в шаге от того, чтобы свалиться в обморок. Только Лейла, мирно спящая у меня на руках, и удерживала меня от забытья. В тот самый миг, когда они поднялись, ноги мои задрожали от страха.

Как бы там ни было, но за прошедшие дни я так и не забыла, что именно мне грозит. Тайная канцелярия шутить не будет, а палачу наплевать, виновата я в чем-то или же нет.

Мужчины постепенно покидали постоялый двор, впрочем, не задевая меня даже краями своих плащей. Так и стояла, боясь даже шелохнуться, но не все решили быть такими доброжелательными.

Одна из масок продолжала стоять рядом со столом. Взгляд темных глаз пробирал мою душу насквозь. Другой мужчина, меньшего телосложения, смотрел в сторону Далара.

– Мы не видели вас раньше в этом городе, – как бы невзначай заметил худощавый.

– И не должны были. Мы только сейчас приехали, – спокойно ответил Далар, перекладывая Дайлу, завернутую в одеяло, на стол. – Дочка, не стой. Или плохо тебе?

– Ноги затекли, – выдавила я из себя, отдавая мужчине Лейлу.

– Ничего, сейчас ванну примешь, полегчает. Вода всю хворь с собой забирает, – помог он мне сесть, но я так и ощущала на себе взгляд маски. Почему-то казалось, что вот он и есть среди них самый главный. Да и золотые нашивки на его одежде подтверждали мои мысли.

– Можно взглянуть на ваши документы? – никак не отставал худощавый.

– Конечно-конечно, – засуетился мой «отец». – Пройдемте до кареты. Дочка, я сейчас вернусь.

– Ваш ужин, – подоспела подавальщица, расставляя на свободном участке стола тарелки и глиняные кружки. – Комната уже готова. Пока ужинать будете, воды натаскают.

– Большое спасибо, – улыбнулась я, но чувствовала себя как мышь, сидящая в клетке.

Прекрасно слышала и даже видела боковым зрением, как оставшийся в помещении мужчина подходит ко мне. Очень жалела, что здесь такие широкие лавки. Были бы стулья, он бы не смог сесть ко мне так близко, но он сел, желая завести разговор.

– Ваши? – кивнул он на объемные свертки.

Из одного из свертков очень прозаично торчала ножка Лейлы, будто тонко намекая на то, что такую правду за пазухой надолго не спрячешь. Носочки, которые мы купили в прошлом городке, уже стали немного малы. Я молилась всем богам, чтобы их рост хоть немного замедлился. Иначе нам придется объяснять еще и это.

– Мои, – ответила я с улыбкой, пытаясь обратно спрятать своевольную ножку.

– Сколько им?