Невольно у меня вырвался комплимент, который не остался незамеченным. Профессор, однако же, воспринял это, как шутку, но взгляд принцессы на моем затылке я ощущал еще очень долго.

Пятничные посиделки стартовали в шесть вечера. К этому времени как раз собрались гости. Троица пришедших внимательно рассматривала причудливый костюм профессора, но парни все же украдкой посматривали в сторону принцессы.

Петр – потому что бы стопроцентным скромником и домашним парнем, который смущался от всего, что касалось противоположного пола. Валя был более открытым, но с Ирой он не мог позволить себе отпускать ядреные шуточки и пялиться на красотку. Поэтому он усердно делал вид, что ему тоже интересен исключительно профессор.

Моя компания, из которой выбыла Лиза, как мне казалось, была довольно крепкой и дружной, несмотря на то, что внешние различия делали нас непохожими друг на друга. Скажем так, я из них казался самым обычным – до тех пор, пока дело не касалось образа жизни. Тогда не знающие меня люди делали большие глаза и задавали кучу бессмысленных вопросов.

С остальными было проще. Петр – светловолосый ботаник в очках. Долговязый, но не неуклюжий. Рассказывал, как ловко он играет в баскетбол в своей команде, но убедиться лично у меня как-то до сих пор не получалось.

Валентин ходил с длинными волосами и пробором ровно посередине, отчего немного смахивал на хиппи. Являл собой такой образчик доброты, что всегда мог прийти на помощь, чем его девушка нередко пользовалась. Я вообще порой думал, не поменялись ли они местами.

Потому что Ира стриглась коротко, предпочитала неунывающую классику в виде джинсов и мешковатых кофт, под которыми прятала плоскую, но вполне симпатичную фигуру. Взгляд у нее был тяжелый, но, если привыкнуть, перестаешь обращать на это внимание.

Так что я не удивлялся тому, что парни, слушая профессорские байки, регулярно стреляли глазами в сторону принцессы. Тем не менее, разговоры шли своим чередом, беседа была оживленной, отчасти из-за того, что я регулярно приносил новые порции хайбола – коктейль, который я знал по книгам Чейза.

– Вам действительно удобно в этом костюме? – спросила вдруг Ира.

– В моем возрасте все удобно, – парировал Подбельский. – В молодости я предпочитал попроще, рубашка и брюки. А сейчас потянуло на классику. Знаете ли, есть один замечательный анекдот. Сидят счетовод, жулик и рабочий и играют в карты старой колодой…

Мне показалось, что кто-то постучал в окно, поэтому я отвлекся на несколько секунд, пытаясь услышать ритмичный стук. Естественно, ничего не услышал, но пропустил половину истории.

– … И вот жулик и говорит – а это новое лицо!..

Снова стук, на этот раз более явный, но смех над шуткой его заглушил. Профессор смеялся до слез, я широко улыбался – но исключительно из вежливости, потому что суть шутки я упустил.

– Так может в карты? – вдруг спросил Подбельский, со стуком опустив пустой стакан, и тут же полез в рюкзак, который везде таскал с собой.

Не дожидаясь ответа от остальных, он вытащил колоду слегка засаленных, но внешне – почти новых карт. Они выглядели, как ламинированные. Да и толщиной колода оказалась почти в два раза толще, чем привычные нам, хотя в ней были те же тридцать шесть карт.

– Хорошо, что вы не мои ученики, – нетрезво осклабился профессор, раскладывая каждому из сидевших за столом по шесть карт. Всем, кроме принцессы.

Та сперва обиделась, но вовремя взяла себя в руки и, приняв совершенно невинный вид, сказала:

– Я не умею.

Руки она положила на колени и, хотя для этого вечера выбрала что-то из обновок, смотрелась довольно скромно.

Ира тут же принялась уговаривать ее принять участие в игре. А я пока рассматривал добротные карты, сделанные, как и визитка профессора, из очень плотной бумаги или тщательно подготовленного картона.

То, что я сперва принял за ламинирование, оказалось слегка шероховатой прозрачной пленкой. Она плотно прилегала к картам, делая их жестче, но не мешала рассмотреть рисунок.

Мне достались дама и валет. Мужественный усач в приличном костюме, с гладко причесанными волосами сложил руки на груди и словно бросал мне вызов. Дама же скромно прикрывала веером непристойно глубокое декольте.

Оба персонажа были прорисованы с фотографической точностью – я даже поднес карты ближе к лицу, чтобы рассмотреть их получше. Усы оказались не просто полосой или, как это могло быть при нашем уровне полиграфии, набором точек схожего цвета. Их как будто нарисовали мелкой кистью.

За глазами – морщинки от хитрого прищура, волосы блестят. У дамы – румяна или какая-то другая косметика прикрывает родинку, а на руке, что держит веер, пальцы прорисованы так, будто смотришь на живого человека.

И снова стук. Я отложил карты в сторону рубашкой вверх и подвинул их принцессе.

– Мне кажется, кто-то рвется на нашу вечеринку. Научите ее, – кивнул я профессору и выскользнул к двери.

За ней никого не было. Но стук, который повторялся трижды! Я завернул за угол и схватил заметно заржавевшую кочергу, которую оставил на улице еще две недели назад. С ней я почувствовал себя более уверенно.

Задержав дыхание, я медленно двигался вперед, но голос раздался из-за спины:

– Тебе это не понадобится. Положи.

Павел, заявившийся ко мне в гости в разгар посиделок, ничем не отличался от обычного человека, который прожил в России хотя бы лет пять. На нем были кроссовки и джинсы, а легкая светлая футболка с надписью «New York» оставляла открытыми крепкие руки.

Я сразу же вспомнил про «аспид» и решил не испытывать судьбу ироничными вопросами или какими-либо другими шуточками.

– Зачем ты пришел? – спросил я, но кочергу не опустил. На этой земле – я хозяин.

– Опусти же, говорю, – по-прежнему тихо попросил Павел. Он показал раскрытые ладони, и я без особого желания, но все же прислонил кочергу к дому. – Надо кое-что обсудить.

– У меня гости, – предупредил я. – Они могут тебя увидеть.

Я машинально посмотрел в сторону соседа, который обычной уже торчал возле забора, развесив уши. В этот раз его не было. К счастью для нас обоих иначе бы вся деревня знала уже завтра о ночном госте. А весь Владимир – на пару часов позже, из-за утренних пробок.

– Тогда предлагаю отойти в сторонку, – Павел указал на калитку, которую он предусмотрительно оставил открытой.

– Знаешь, давай лучше здесь, – рука поползла в сторону шрама от серебряной спирали.

Мужчина чуть повел углами рта, изобразив подобие ухмылки, но согласился остаться. Мы отошли за дом – так, чтобы никто из гостей, вдруг отправившись меня искать, не наткнулся на нас. К тому же в кухне, окна которой выходили на задний дворик, никого не было.

– Начнем с вопросов, – все так же серьезно проговорил работник Третьего отделения. – Ты сменил свой телефон?

– Как… – нахмурился я, – но Павел лишь торопливо продолжил, перебив меня:

– Вижу, что был прав. Через него я мог присматривать за тобой, чтобы ты не наделал глупостей.

– Да как же, – но меня снова прервали.

– Неважно как. Ситуация меняется. Изначально она более сложная, потому что мы не посчитали всех прибывших.

– ВСЕХ?

– Нас прибыло не трое. Больше минимум в два раза.

– В вашем университете что, проходной двор? – чуть повысив голос, не выдержал я.

Ладно, те люди, к которым я привык. Но то, что здесь могут шастать еще несколько человек… звучало действительно пугающе.

– Не двор, но вести учет, находясь здесь, у вас, проблематично.

– Тогда как ты узнал, что пришельцев больше?

– Нашлись добрые люди, – уклончиво ответил Павел.

– Так, ладно, – я понял, что поймать на лжи этого человека мне так и не удалось, поэтому переключил свое внимание на основную тему. – Почему ситуация стала сложной? Другие тоже имеют отношение к…

– Да, – он не стал дожидаться, когда я закончу. – Имеют и самое прямое.