Он вскочил, выругался и грубо схватил её.

   -- Ты сделаешь это! Я не могу позволить, чтобы кто-нибудь видел моё состояние. Поползут слухи. Они всё поймут! Ты сделаешь это или я сломаю тебе шею!

   Когда она застонала от боли, Аоз Рун сказал ей:

   -- Ты такая же упрямая, как и Шэй Тал. Закрой глаза, раз ты такая стыдливая, и натирай. Ты можешь не смотреть, только делай побыстрее, а то я сойду с ума!

   Когда Аоз Рун раздевался перед нею, он сказал со всё ещё безумным блеском в глазах:

   -- И будь поласковее с Лэйнталом. Не спорь, я видел, как он смотрит на тебя. Если я умру, настанет ваша очередь править Олдорандо.

   Он снял штаны и встал перед нею весь обнаженный. Ойра отвернулась, крепко зажмурила глаза. Её стало мутить от отвращения. И всё же она не могла забыть то, что увидела мельком: обнаженное тело отца всё было покрыто ужасными ярко-красными пятнами.

   -- Давай побыстрее, глупая девчонка! Я же умираю, неужели ты не понимаешь?

   Она протянула руку и стала втирать серную мазь в грудь и живот Аоза Руна. Потом Ойра выбежала из башни и подставила своё разгоряченное лицо ледяному ветру -- а затем её стало долго и мучительно рвать.

   Таков был первый день правления её отца.

<p>

* * *</p>

   Став лордом Олдорандо, Аоз Рун потерял всё свое добросердечие. Он стал мрачным, угрюмым, нелюдимым, отдалившись даже от свидетелей и сообщников его преступления. И даже они не понимали, что его самоизоляция объяснялась неистребимым ощущением вины. Люди редко затрудняют себя тем, чтобы понять душу другого человека.

   Запрет убийства в племени был самым категорическим. Ведь в Эмбруддоке все были родственники, пусть и дальние. К тому же потеря хотя бы одного человека, способного приносить пользу племени, очень болезненно отражалась на благосостоянии всех людей.

   По молодости лет ни Клилс, ни Накхри ещё не имели детей от своих женщин и теперь только они могли общаться с призраками своих мужей. Обе сказали только то, что оба призрака клокочут гневом -- а гнев призраков трудно переносить, так как они никогда не смогут утолить его. Люди приписали этот гнев тому, что оба брата погибли в состоянии безумного опьянения и ярости ссоры. Поэтому женщинам разрешили не общаться со своими мужьями. Сами братья и их жуткий конец вскоре перестали быть темой разговоров. Тайна убийства так и не выплыла наружу.

   Но Аоз Рун никогда не забывал, кто был причиной и свидетелями его преступления, и это предвещало новую трагедию, эхо которой протянется на многие века...

<p>

* * *</p>

   Группа кочевников мадис лежала, завернувшись в шкуры, и неспокойно спала. Они отдыхали в расщелине гор Мордриата, за тысячи миль к востоку от Олдорандо. Часовой тоже спал.

   Каменные стены окружали мадис. Под воздействием морозов камень расщепился на тонкие слои, которые усыпали всю землю. Растительности здесь не было никакой, за исключением редких колючих кустов, горькие листья которых неохотно ели даже аранги.

   Кочевники были застигнуты густым туманом, который нередко покрывал землю в этой горной стране. Настала ночь и они улеглись там, где их застала темнота. Баталикс уже выплыл на небо, но сильный туман скрывал его и кочевники ещё спали.

   Один из младших командиров разведки молодого кзанна, Йохл-Гхар Вирджик, стоял на небольшой возвышенности и смотрел, как его отряд из гиллот и сталлунов выстраивается в наступательный порядок. Их мишень -- десять взрослых мадис -- спали в тесной темноте расщелины. С ними было трое детей и один грудной ребенок. Они сопровождали стадо в семнадцать арангов -- животных с густой шерстью, которые обеспечивали жизнь мадис, давая им всё необходимое.

   У мадис не существовало жестких родственных границ. Особенности их генетики были таковы, что у них отсутствовало табу на кровосмешение. Сейчас они лежали, тесно прижавшись друг к другу, чтобы сохранить тепло. Их рогатые животные лежали вокруг их, чтобы защитить своих хозяев от обжигающего холода. Только часовой находился снаружи их круга, но и он сейчас спал, положив голову на ляжку одного из арангов. У мадис не существовало оружия. Единственным способом защиты у них было бегство.

   Они надеялись на туман, который укроет их от врагов. Но зоркие глаза фагоров обнаружили их. Отряд Иохл-Гхар Вирджика отстал от главных сил из-за непогоды и трудных условий похода. Воины изголодались и устали. А перед ними сейчас была еда.

   И вот теперь они подняли копья и дубинки. Храп и стоны спящих мадис заглушали хруст камней под их ногами. Ещё несколько шагов. Часовой проснулся и привстал, полный ужаса. Из густого тумана одна за другой, как призраки, появлялись грозные рогатые фигуры. Он вскрикнул. Его товарищи зашевелились -- слишком поздно. С дикими криками фагоры накинулись на них, нанося удары без пощады.

   В пару минут всё было кончено. И сами мадис и их животные легли мертвыми. Все они стали пищей для воинов молодого кзанна. Иохл-Гхар Вирджик приблизился, отдавая приказы, как распределить добычу.

   Сквозь туман Баталикс -- тусклый красный шар -- смотрел на пустынный каменистый каньон.

   Это был год 361-й после Малого Апофеоза Великого Года, 5 664 000-й со времени Катастрофы. Поход фагоров длился уже восемь лет. Ещё пять лет -- и легионы прибудут к городу сынов Фреира, куда они так стремились. А пока только наблюдатели Авернуса смогли обнаружить связь между грядущей судьбой Олдорандо и той кровавой драмой, что разыгралась в горном каньоне.

<p>