-- Почему они сходятся так каждый год? -- спросила Бри у Шэй Тал.
-- Так было всегда.
-- Это не ответ на мой вопрос...
Перспектива принесения человеческой жертвы с последующим роскошным пиром возбуждающе подействовала на людей. Ещё до того, как началась зловещая церемония, на площади вокруг большого костра начались танцы под музыку. Музыканты играли на бубнах, дудках и флуччеле -- инструменте, который изобрел сам Великий Юли. Наконец, принесли факелы, смоченные в жире стунжебага; Лэйнтал Эйн с гордостью смотрел на них. После этого потным танцорам поднесли рателя и все при свете факелов двинулись за городские ворота, к месту принесения жертвы.
Приближалась более серьёзная часть празднества. Лэйнтал шел вместе со своим другом Даткой, рядом с Аозом Руном, потому что здесь же была и его прекрасная дочь.
Жертвенный камень лежал у подножия древней пирамиды. Все собрались вокруг, стоя на почтительном расстоянии, как приказал глава всех мастеров, кузнец Ингсан Атрей.
Появились Накхри и Клилс, чтобы выбрать жертву. Среди рабов начался шум. Никто из них не хотел быть жертвой, но Накхри заранее сделал свой выбор. Честь стать жертвой выпала на Калари, принадлежащего Аозу Руну, которого они не любили и решили проучить. Калари со связанными за спиной руками вывели вперед. Толпа замерла в ожидании. Опустилась зловещая тишина. Низко над головами неслись рваные рыже-бурые облака. На западе два светила опускались за горизонт.
-- Тебе наверное жаль Калари, -- сказал Лэйнтал Аозу Руну, не спуская глаз с Ойры.
Аоз Рун хлопнул его по плечу.
-- Мой жизненный принцип -- никогда не жалеть. Сожаление -- смерть для охотника, как это случилось с твоим несчастным отцом. На следующий год мы добудем ещё рабов. Плевать на Калари! Всё равно, он был слишком задумчив для хорошей работы. И он слишком часто гулял с моей дочерью.
Аоз Рун взглянул на Элина Тала и они оба рассмеялись. Лэйнтал уже давно сомневался в добросердечии охотника, теперь же он вдруг ощутил ненависть к нему. Своего личного раба он давно отпустил.
Никому вокруг однако не было дела до охвативших его чувств. Все смеялись и веселились -- за исключением Калари. Воспользовавшись суматохой, Лэйнтал взял за руку Ойру и слегка пожал её. Девушка ответила на пожатие и улыбнулась, не рискуя посмотреть ему прямо в глаза. Сердце юноши запело. Жизнь действительно великолепна, несмотря на все её проблемы!
<p>
* * *</p>
Он не переставал улыбаться даже тогда, когда началась зловещая церемония. Баталикс и Фреир должны одновременно скрыться за горизонтом, исчезнуть из царства Вутры и погрузиться в мир призраков. Назавтра, если жертва будет ими принята, они взойдут вместе и какое-то время их движение по небу будет одновременным. Они будут сиять днем и уходить на ночь, чтобы на землю опустилась тьма. А осенью их пути разойдутся.
Все вокруг говорили, что погода стала мягче и теплее. Признаков улучшения климата становилось всё больше и больше, как и обещала Шэй Тал. И всё же зловещая тишина опустилась на людей, когда они смотрели на запад и тени их удлинялись. Оба светила покидали царство света. Наступала ночь, царство тьмы, где много болезней и других несчастий. Чтобы беды обошли людей, должна быть принесена человеческая жертва.
По мере того как тени удлинялись, толпа становилась всё напряженнее. Благодушное настроение начала праздника постепенно покидало людей. Несмотря на всю жестокость их жизни, хладнокровную казнь беззащитного раба им предстояло увидеть впервые.
Старейшины совета, старые и согбенные, вышли вперед и дрожащими голосами пропели молитву Вутре. Два дюжих надсмотрщика потащили Калари вперед. Окончательно обезумев от ужаса, тот уже еле волочил ноги. Голова его упала на грудь, изо рта текла слюна, глаза закатились под лоб.
Калари уложили на жертвенный камень, головой к заходящим солнцам, к западу. Голова легла прямо в специальное углубление, выдолбленное в камне. Ноги его привязали к деревянной плахе. Они были направлены туда, откуда на следующий день должны появиться два светила, приносящих сияющий день. Таким образом жертва представляла собой единение двух тайн -- человеческой и небесной жизни.
К этому времени Калари понял свою значимость. Хотя жить ему оставалось минуты, он лежал неподвижно и молча, так как уже ощущал присутствие Вутры.
Закончив своё зловещее дело, надсмотрщили отступили назад. Появились Накхри и Клилс. На обоих были накинуты красные плащи. Женщины, сопровождающие их, остались в толпе. Лицо Накхри было таким же бледным, как и лицо Калари, на которое он взглянул, когда наклонился за древним палаческим топором, заранее принесенным рабом. Он поднял этот ужасный инструмент. Проревел Свистун. Ударил гонг.
Накхри стоял перед камнем, держа топор в руках, брат стоял чуть сзади. Пауза затянулась и по толпе пробежал ропот недовольства. Пришло время нанести удар! Пропусти этот момент -- и кто знает, что будет завтра? Ропот выражал растущее недовольство братьями-правителями.
-- Бей! -- крикнул Аоз Рун из толпы.
-- Я не могу, -- сказал Накхри, опуская топор. -- Я не могу сделать этого. Животное -- пожалуйста. Но не человека, пусть даже это презренный раб из Борлиена!
Его младший брат вышел вперед и схватил топор.
-- Ты трус! Ты делаешь из нас дураков перед всеми. Я сделаю это. Пусть тебе будет стыдно. Я покажу тебе, кто из нас мужчина!
С оскаленными зубами он размахнулся топором, злобно глядя на Калари, который смотрел на него из углубления в камне, как из могилы.
Внезапно мышцы у Клилса свело и они отказались повиноваться ему. Лезвие топора отразило последние лучи заходящих солнц. Затем топор опустился на камень и Клилс тяжело оперся на него, задыхаясь.
