Калеб отшвырнул шлем в сторону и, стараясь не делать резких движений, медленно поднялся. Пошатываясь, он кое — как дошел до упавшего дерева, на ствол которого и присел. Думать было тяжело и больно, и хотелось просто забыться или провалиться в целительный сон. Только на подобные глупости теперь времени не осталось, и мужчина, для подстраховки, выставил таймер на двое суток. Браслет на запястье все еще исправно работал и показывал стороны света при первом же требовании, жаль только, координаты определить не представлялось возможным. Но тут на помощь приходила банальная логика: щит имел форму круга, а значит, достаточно идти к его центру, чтобы попасть к генератору. Огорчало только то, что свалиться ему «посчастливилось» у самой границы.
Ему потребовалась минут десять, чтобы достать из кармана анальгетик, употребить его и наконец почувствовать результат. После этого он уже мог нормально функционировать, а самое главное — соображать. Калеб стянул с себя китель, потом брюки и хорошенько их выжал, до того, конечно же, вытряхнув все содержимое карманов на траву. Развесив одежду на ближайшей ветке, он вылил воду из ботинок и, насадив их на сук, принялся разбирать припасы. Большинство предметов уцелели, даже шокер сохранил заряд и был готов пустить разряд в первого встречного. Но больше всего радовало другое: персональный компьютер выдержал проверку водой и отреагировал на прикосновение.
Калеб решил потратить еще десяток драгоценных минут на изучение данных. Он сел в траву, прямо на солнышке, радуясь его согревающим лучам, по которым порой тосковал в долгих космических перелетах. Первое, что его интересовало, так это файлы тех, кого уже забросили сюда, и кто, пусть и потенциально, мог ему повстречаться. Досье на каждого оказалось достаточно скудным на информацию, но хотя бы фотографии прилагались. Около десяти человек, трое из которых оказались женщинами, высаживались с интервалом в несколько дней и в разных местах. Со всеми пропадала связь, а снимки с орбиты показывали пустой лагерь. Интересно еще и то, что тут значились двое разведчиков, причем с весьма богатым послужным списком, но и те тоже исчезли без следа. В завершении списка значились их с Ричем имена, будто насмешка, дескать, эти тоже высадились и пропали, и следующим счастливчикам предстоит искать еще и их. Это даже могло показаться забавным, если бы не грозило стать реальностью.
Он всмотрелся в изображение лучшего друга, что, кажется, был ему роднее, чем семья, и никогда не предавал и не бросал в беде. Ричард смотрел на него спокойными серыми глазами с капелькой тоски во взгляде. Копна густых черных волос придавала его светлому лицу благородности, а волевой подбородок, чуть выдающиеся скулы да аккуратный нос без малейшего намека на горбинку будто убеждали, что этому человеку по силам все на свете. Впрочем, так оно и было, и Калеб частенько замечал, как новички мгновенно проникались доверием и уважением к товарищу по оружию. Ко всему перечисленному можно, пожалуй, добавить и манеру говорить: спокойно и уверенно, без лишнего словоблудия и эмоций. Правда, к их общению это совсем не относилось.
Калеб перелистнул страницу и слегка поморщился — свою морду он никогда особо не любил, и даже заверения окружающих не могли изменить его мнения. Мужчина всегда считал именно Ричарда писаным красавцем, к ногам которого должны были падать все девушки поголовно. Ему же, напротив, уготована скромная участь тихонечко стоять в тени друга. И ведь даже с фотографией для личного дела, как всегда, возникли осложнения, поскольку снимок делали в срочном порядке, а он, за пару дней до того, раскрасил свою физиономию падением с мотоцикла. И вот теперь в досье на него всегда будет смотреть побитой жизнью тип с расцарапанным лбом и чуть отретушированным синяком под правым глазом. Благо хотя бы нос в тот раз остался цел, за что спасибо шлему. Что же касалось внешности, то даже в свои лучшие годы Калеб ставил себя в разряд середнячков: самые обычные карие глаза, каштановые волосы, почти квадратная челюсть с широким подбородком и подчас сильно выступающими скулами, пухлая нижняя губа, загорелая кожа да морщинки на лбу от излишней эмоциональности, за которую он еще поплатится в старости.
Еще минуту поглазев на фотографии, он отложил компьютер и потянулся. Пора было приступать к выполнению долга, служебных обязанностей, призвания и прочим пафосным словам, за которыми скрывалась обычная рутина последних лет службы. Покоритель планеты поднялся, натянул ни капли не просохшую одежду и ботинки, укомплектовал карманы, секунду потратил на раздумья: «а не прихватить ли шлем?», но решил не брать лишний груз. Сориентироваться оказалось куда сложнее, чем ему казалось вначале: никаких возвышенностей, строений или дорог поблизости не нашлось. В качестве весьма спорного и временного решения было двигаться просто по прямой, и тут ему либо посчастливится выйти к периметру, либо приблизиться к центру, но в любом случае оставаться на месте представлялось наихудшим вариантом.
Не прошло и получаса, как лес поредел, а затем и вовсе расступился, открывая выжженную до самого горизонта равнину. Калеб не знал, как давно прошла бомбежка, но граница щита все еще была отчетливо видна: прямая линия, по одну сторону которой раскидисто щетинился листвой кустарник, по другую же — лишь разрозненные пучки травы, только начавшие осваивать зачищенную территорию. Но внимание привлекало отнюдь не намерение природы отвоевать свое, а ряд застывших механизмов, так и не добравшихся до безопасной зоны.
Калеб осторожно подошел к барьеру, вслушиваясь и вглядываясь в незримую преграду, которая все еще могла работать. Да, его послали снять глушитель сигнала, но очень часто система помех встраивается в генератор защитного поля, дабы уменьшить шансы на вторжение и сбить наведение ракет. Вот и сейчас вполне возможно, что оба устройства исправно работали в ожидании давно отступившего неприятеля. Мужчина подобрал камень и бросил перед собой, проверяя свои догадки, но булыжник, спокойно миновав возможную преграду, упал в песок целый и невредимый. С одной стороны, это абсолютно ничего не значило, и лучше развернуться и направиться обратно, но с другой — ему чертовски хотелось рассмотреть обугленные машины.
В итоге любопытство взяло верх, и он, аккуратно вышагивая, преодолел условный Рубикон. В ту секунду, когда казалось, что барьер преодолен, в боковом кармане брюк что — то взорвалось, едва не раздробив колено. Калеб отпрыгнул и, упав на землю, принялся, матерясь, доставать из дымящегося кармана злополучную хлопушку с сюрпризом. К сожалению, ею оказался планшет, почерневший корпус которого мужчина спешно отбросил в сторону. В его снаряжении стало на одну единицу меньше, но, по факту, потеря была куда значимее, чем просто экран с микросхемами: в небытие канули карта и все файлы, да к тому же там была и инструкция по отключению защитного поля. Он на планете всего час, а та уже успела устроить кучу неприятных сюрпризов, и если так пойдет и дальше, то до рассвета ему не дожить.
Хорошенько выругавшись, горе — десантник поднялся, отряхнулся от пыли и, массируя ногу, поплелся к стальному истукану. Железка оказалась не чем иным, как оборонительным роботом давно устаревшей модели. Такие механизмы стояли на вооружении еще до начала войны, а после их просто списали и распродали. Видимо, тогда — то этих «старичков» и приобрели местные жители, которым они так и не пригодились. Колонна из дюжины «солдат» неподвижно застыла, навечно обращенная своими линзами к зеленой, живой стене, за которой могли бы укрыться. Калеб дотронулся до руки двухметровой машины, что напоминала облепленного коробками человека с торчащими шарнирами и поршнями. Было в этой картине нечто печальное: бойцы, созданные, чтобы спасать и защищать, теперь обречены бесцельно стоять, никому не нужные. Возможно, и он станет таким же брошенным и бесполезным, если корабль улетит, а поле так и не будет отключено. Но, в отличии от них, в его груди все еще бьется «мотор», и значит, не все потеряно.
