Мы полчаса едем по трассе, пока в какой-то момент он не сворачивает с неё у озера и, приминая колёсами траву и камыши, едет дальше. В какой-то момент Антон останавливается.

– Ты ещё не была здесь? – спрашивает он, помогая мне слезть с байка.

– Нет. – отвечаю я и оглядываюсь по сторонам.

– А ну точно! – улыбается Антон. – Ты ж всё время у нас учишься! Никуда нос свой не показываешь.

– А что, это так плохо? Учиться?

– Нет. Похвально, конечно. Но гнить в четырёх стенах тоже не есть хорошо, Элин.

– Я не гнию. – возмущённо говорю я.

– Да ладно тебе! – говорит он. – Я ж шучу! Пойдём посидим.

Погода сегодня и правда отличная. Сейчас как раз те самые февральские окна, когда солнце светит, словно на дворе апрель, и ласкает своими нежными лучиками. Мы пробираемся сквозь высокие камыши и бредём к воде.

– Камыши, вроде, достаточно сухие. Может, сядем? – предлагает он.

Я киваю и сажусь. Антон опускается в метре от меня.

– Мне очень стыдно за позавчерашнее, Элин… – вдруг прерывает он наше непродолжительное молчание. – Извини ещё раз…

– За что именно? За то, что напился и гонял в таком виде на байке или за то, что кричал на меня?

– Больше за второе…

Антон придвигается ближе и обнимает меня.

Хочу или не хочу убрать его руку. Пожалуй, не хочу и не буду.

Он сильнее обнимает меня, и я слышу его шёпот уже у моего уха:

– Можно я буду называть тебя Линой? – спрашивает он.

Я немного теряюсь и не знаю, что сразу ему ответить. Как-то это всё неожиданно для меня происходит. Совсем неожиданно. Он просто застал меня врасплох.

– Не знаю… – неуверенно бормочу я.

– А родители как тебя называют?

– Меня-я? – вспоминаю я. – Мама Элиной всегда, она у меня очень строгая, а папа… папа Элечкой или Эля просто.

– Ну, значит, а я тебя буду называть Линой и только я. Тебя никто так ещё не называл? – уточняет Антон и смотрит мне прямо в глаза.

– Не-ет…Но… – вдруг прихожу в себя. – Что это вообще за монополия: только я буду называть…! Ты…

Но он меня перебивает, берёт в свои руки моё лицо и целует.

Я никогда в жизни никого ещё не целовала, противоположного пола, естественно, поэтому я поначалу просто задыхаюсь от этого его неожиданного поцелуя и резкого отсутствия кислорода.

– Антон… – отпихиваю его в грудь и пытаюсь продышаться. – Ты что делаешь?

Но он, словно меня не слышит, сгребает в охапку, и крепко-крепко обнимает.

– Всё, Лин! – говорит он и смеётся. – Ты попалась, и теперь я тебя никому не отдам…

– Ничего я не попалась! – протестую я, но сама понимаю, что это неправда.

– Какая же ты упрямая! – продолжает Антон. – Упрямая до жути. Потрепала мне все нервы!

– Я-я???

– Конечно, ты, а кто ж ещё. Своими не хочу да не буду.

Я перебираюсь к нему на колени, и он снова крепко обнимает и прижимает меня к себе.

– Не будешь больше упрямиться? – спрашивает он.

– Не знаю… – смеюсь я. – Может быть… А, может, и нет…

– Ну ты и вредина, Лин. Вредина-а-а… – и он снова меня целует.

И эти два часа покататься растягиваются на все пять.

Через день мы снова поехали на озеро.

Антон садится на землю возле дерева и сразу тянет меня к себе на колени.

– Откуда ты такой взялся? – вылетает у меня.

– Что? В смысле, Лин? – не понимая, спрашивает он, помогая мне сесть поудобнее.

– Ну откуда ты в октябре тогда нарисовался у меня на горизонте? Не помнишь? Ходил за мной по пятам. Всё время куда-то сходить с тобой предлагал. – вспоминаю я последовательность прошедших событий.

– Честно? – спрашивает он и заправляет за уши мои выбившиеся пряди волос.

Я киваю и смотрю в его тёмные, как ночь, глаза.

– Конечно! Правду! Только правду!

– Нуу… Ли-ин, я увидел тебя у расписания и ты мне сразу как-то понравилась. Смешная такая… Задумчивая… Серьёзна-я така-ая… Ну я и сфоткал тебя, а потом, как я тебе и говорил, у меня есть свои люди, у которых можно всё разузнать… – отвечает он и улыбается.

– Антон, – немного раздражаюсь я. – Только не говори, что моя фотография гуляла по Сети?

Он продолжает гладить меня по волосам и говорит:

– Неет, ты что?! Твои фото будут только у меня. Просто показал, кому надо.

– И кому же надо? – любопытствую я.

– Лин, я не скажу, не проси.

– Значит, нет? – картинно дуюсь на него я, выпячивая нижнюю губу.

– Неа. Не скажу. – и целует меня в губы.

– Ладно. А почему ты потом пропадал периодически?

– Ну ты и любопытная Варвара! – смеётся Антон.

– Да я такая! Ну скажи!

– Честно, меня стали бесить твои отвороты-повороты. Думал, смогу тебя выкинуть из своей головы… – рассказывает он. – Несколько раз пытался… и… напился тогда из-за тебя…

– И что? Не вышло? – ухмыляюсь я.

– Нет, не вышло, Лин! – и он только сильнее прижимает меня к себе. – Ты ж такая упрямая, что ты мне от этого начала нравиться ещё больше. И вредина такая! Только теперь ты моя вредина.

От его слов моё сердце ещё не выскакивает из груди, нет, оно продолжает биться ровно, но на душе становится как-то спокойно и хорошо.

Слева на шее у Антона небольшая татуировка дракона, из пасти которого вылетают языки пламени. Ворот его куртки практически не может её скрыть.

Сижу и вожу по ней указательным пальцем. Чувствую, как он слегка напрягается от моего прикосновения.

– Зачем? – спрашиваю я и продолжаю водить по дракону.

– Что зачем?

– Зачем ты набил тату?

– Да было дело… – и расплывается в улыбке. – В свой 18-й день рождения. Типа стал взрослым, совершеннолетним…Отец даже тогда заценил, а вот мать ворчала, как могла. До сих пор вспоминаю всё это и смеюсь.

– А ещё есть?

– Ещё? А? Татухи? Да, нет, больше не страдаю этим. Хватит с меня.

Не знаю, почему, но слегка нагибаюсь и целую Антона в шею, прямо в этого дракона. Он снова вздрагивает, и я чувствую, что ему это нравится.

– Ли-ин… Что ты делаешь? Что ты… Ли-и-ин… – протягивает он.

– Не знаю… – смущённо отвечаю ему, отстраняясь. – Тебе не нравится? Да? Я…что-то не так…

– Нет, Лин, наоборот, мне всё нравится, но это как-то всё… как-то всё неожиданно… Ты удивительная такая… странная…

– Самая обычная… – парирую я. – Даже не особо симпатичная… У меня соседка по комнате и то поинтересней будет.

На что Антон встряхивает меня за плечи.

– Что за глупости, Лина! Ты очень и очень красивая! И не представляешь, как! Просто не представляешь…

После его слов я, наверное, вся заливаюсь краской от смущения.

Потом мы просто сидим в обнимку и молчим.

– Ли-и-ин?! – прерывает наше молчание Антон.

– Что? – поднимаю голову с его груди.

– Скажи, а ты ни с кем раньше не встречалась? Ну в школе или на первом курсе? Ну… не молчи, Лин! Только правду!

– Нет. – я как-то и не собиралась ему врать; говорю, как есть. – Не было времени на все эти глупости.

– Глупости? – уточняет он. – Для тебя это глупости?

– Когда училась в школе, да. Родители с детства мне всё время твердили, что нужно учиться и получить профессию. И, когда я психовала, если не получались какие-то задания, и я бросала их делать, папа всегда говорил: «Ну не учись, будешь с дядей Ваней коз пасти!».

Антон начинает хохотать.

– С дядей Ваней? – переспрашивает он. – Это что, новый фразеологический оборот?

– Да нет же! – уже сама прыскаю от смеха. – Это вполне реальный дядя Ваня!

– Ты серьёзно, Лин? – не унимается Антон.

– Да. Дядя Ваня был мужем папиной родственницы. Они жили недалеко от нас где-то в сельской местности и держали целое хозяйство: коз и кур. Каждое утро он реально пас своих коз. И вот с этим дядей, по идее, я и должна была пасти коз в случае отказа от учёбы.

– Ли-ин, почему мне так смешно?! – спрашивает Антон.

– Не знаю. Мне тогда смешным это не казалось. Я обижалась и продолжала решать задачу, которая не получалась. А в классе девятом и старше, когда у всех гормоны начали бурлить, наблюдала, как девчонки по учёбе съезжают из-за своих влюблённостей. Смотрела и делала выводы, что нечего этим страдать.