С первого класса мама перестала это делать, и я начала отращивать волосы, но всё это продолжалось до класса восьмого, пока я их собственноручно не обкорнала до длины каре. Долгое время у меня была идея фикс с чёлкой, но мама не разрешала. Мол, Элина, она тебе не подойдёт. Ну ладно! Вытянула со злости спереди приличную прядь волос и обрезала… под корешок. И чёлка стала со временем отрастать, на что мама только хмурилась, но молчала. Когда чёлка стала достаточно длинной, я закалывала её, потеряв к ней всякий интерес. Ко второму курсу волосы снова отрасли, но я пока не хочу ничего с ними вытворять.

Глаза у меня серо-зелёные, и сколько бы я не смотрела в них в зеркало, сумасшедшей глубины или поэтической красоты я в них никогда не замечала. Глаза как глаза, есть и ладно. Длинных ресниц у меня тоже отродясь не было. Нос слегка вздёрнут. Нет, он абсолютно не курносый, просто немного вздёрнут. На щеках с приходом лета часто появляются веснушки, которые всё время хочется удалить, но они упрямо появляются снова и снова. Телосложения и роста я среднего. И вообще по поводу этого одни комплексы, но жить с этим, думаю, можно.

В общем, вполне себе обычная девчонка. А таким, как он, явно нужны смазливые девицы, которых можно показывать другим, как свои трофеи и хвастаться ими друг перед другом.

Несколько раз я встречала его в коридоре истфака. Неужели, он ещё и учится у нас?! Он здоровался, называя меня по имени, но я неизменно проходила мимо, делая вид, что не заметила его. А, когда он был в компании других парней, то ещё и слышала вслед их смех, который только злил меня. Естественно, всё ясно, нашли жертву и допекают её. Вот же придурки!

Ноябрь прошёл спокойно. Я перестала думать о нём. Тем более, что ни перед, ни после пар он меня уже не поджидал со своими странными предложениями.

Но в середине декабря он снова неожиданно появился.

У Олиной однокурсницы, которая также проживала в общаге, было день рождение. Оля позвала меня тоже пойти и посидеть с ними. Я нехотя согласилась, хотя на носу были зачёты, а я ещё не все итоговые работы сдала по одному из предметов. Но Оля была непреклонна:

– Эля! – так ласково она меня называла всегда. – Ну хватит уже за учебниками просиживать! Ты итак уже зрение себе испортила! – сказала она, намекая на мои очки на носу. – Пойдём посидишь с нами немного.

Захлопнула книжки и поплелась за ней.

У Ани, Олиной подружки, уже сидела компашка и распивала спиртные напитки. Налили и мне вина в пластиковый стакан. Тепло сразу разлилось по телу, и я немного захмелела, вспомнив, что ничего вечером ещё не ела. Оля протянула мне тарелку с нарезанным сыром и колбасой. Я съела кусочек и допила вино до дна. Какой-то пацан мне налил ещё. Не зная почему, я залпом опустошила и второй стакан. В голове мгновенно зашумело, как в дубраве. Я, сославшись на не совсем хорошее состояние, а оно таковым и было, попрощалась с ребятами и отправилась к себе наверх.

Иду по коридору, шатаюсь, в голове шумит и шумит, даже петь немного хочется, на глаза опускается пелена… Ещё чуть-чуть, думаю, и ка-а-а-к навернусь сейчас… Кто меня дёрнул пить вино на голодный желудок! Надо хоть до стенки дойти и облокотиться как следует… но тут сзади меня подхватывают чьи-то сильные руки и возвращают на землю.

– Напилась, Элина? Идти можешь-то? – слышу рядом знакомый мужской голос.

– Ты-ы? – поворачиваю голову на его голос и мямлю от удивления. – Опять ты…

Я хоть и еле держусь на ногах, но соображаю ещё вполне нормально. Вот же привязался-то, а!?

– Проводить тебя? – спрашивает он.

– К…. к… ку-да? Не н-надо-о меня никуд-а-а прово… провожать! Иди прочь…в свою табакерку!

– Куда? – спрашивает он.

– В свою табакерку! – повторяю я. – Ты ж, как чёрт, выпрыгнул из неё, ну и возвращайся туда! – пытаюсь скинуть его руки.

– А… ясно… Пошли в комнату твою тебя отведу! Ты невменяемая! – отвечает Антон. – Завалишься ещё где-нибудь по пути…

– Ничего я не завалюсь… – протестую я и хочу снова сбросить его руки, которые держат меня за плечи. – И ты что, знаешь, где я живу?

– Знаю… Пошли… – тянет он меня уже по лестнице наверх.

– Подожди… – я пытаюсь его притормозить. – Откуда ты знаешь, где я живу? Ты что, следишь за мной, а? Может, и расписание моё знаешь?

– Знаю… – так спокойно отвечает он, словно это в порядке вещей, и продолжает меня тащить.

От удивления и опьянения я не могу даже раскрыть рот. Только хлопаю глазами.

Мы подходим к моей комнате. Я дрожащей рукой вынимаю ключ и отпираю дверь. Хочу ему преградить путь, но он заваливается в комнату вместе со мной.

– Какого чёрта! – отчаянно машу руками перед его лицом. – Что тебе от меня надо? Маньяк что-ли? Будешь приставать, закричу! Откуда ты постоянно появляешься, а?

– Не собираюсь я к тебе приставать, Элина! – ворчит он.

Антон тащит и усаживает меня на кровать Оли, а сам садится напротив, на мою.

– Повторяю, что тебе от меня надо? – спрашиваю я заплетающимся языком, но пытаюсь сидеть ровно.

– Элина… ты … ты… мне нравишься… – немного смущаясь, говорит он и смотрит мне прямо в глаза. – Очень…

– Чего? – не понимаю ничего я. – Что ты несёшь!? Слушай, как тебя там, Антон, иди отсюда и не мешай мне учиться. Сессия на носу… А ты тут со своими… непонятно чем… – говорю, икая я.

– Элина. – повторяет он. – Я серьёзно говорю, ты мне нравишься, и я не отступлю!

– Ну и дурак! – возмущённо говорю я. – А ты меня спросил, нравится ли мне то, что я тебе нравлюсь? – сама начинаю нести какую-то околесицу и смеюсь от этого.

– Что? – переспрашивает он.

– А ничего! – бросаю я. – Иди отсюда! Помог дойти и до свиданья.

Я встаю, подхожу к нему и пытаюсь его заставить встать с моей кровати. С моей кровати! Антон встаёт, но тут же хватает меня, и я понимаю, что он меня сейчас поцелует. Почти уже… Уже вот-вот… Ещё чуть-чуть… И…

Поднимаю руку и со всей дури бью его по щеке.

– Иди отсюда! – повышаю голос на него. – А говорил приставать не будешь! А сам… сам лезет целоваться к пьяной девушке!

Антон отпускает меня и трёт щёку, на которой проступают красным следы от моей ладони, что-то невнятное бормочет, извиняясь, но всё-таки уходит. На всякий случай запираюсь изнутри и заваливаюсь спать.

Ну и денёк сегодня!

Утром меня будит Оля:

– Посмотри! Эля, ты только посмотри! – трясёт она меня за плечо.

– Оль, ну какого? – зеваю я. – Какого ты меня дёргаешь? Я хочу ещё поспать. Сегодня же суббота! – ворчу и отбиваюсь от неё обеими руками, накрывшись одеялом с головой.

– Эля, ну посмотри! Выгляни в окно! Ну же!

Любопытство заставляет меня вылезти из кровати. Подхожу босиком к окну и от удивления замираю.

– Кто он? – спрашивает Оля.

А под окнами нашей общаги на асфальте белым мелом жирно написаны слова: «Элина, извини меня, пожалуйста!»

– Что? – непонимающе бормочу я.

– Ну кто он? – повторяет нетерпеливо Оля. – Кто перед тобой и за что извиняется?

– Оль, ну, может, это не мне… Мало ли тут других Элин…

– Не смеши… – улыбается соседка. – Твоё чуднОе имя одно на всю нашу общагу! Так кто он?

Она меня так допекла, что мне пришлось всё ей рассказать, начиная с наших пересечений с Антоном ещё с октября.

– Ну он запал на тебя, Эль! – делает выводы она. – А ты чего ерепенишься-то?

– В смысле ерепенюсь?

– Говоришь сама, что симпатичный. Ну и хватай его. – предлагает она мне.

– Да не нужны мне никакие отношения сейчас, Оль! Не хочу забивать голову всякой ерундой. Страдать, переживать. Мне учиться надо. И взялся непонятно откуда!

– Ну ты и зануда! – бросает Оля. – Надо мне на него взглянуть. Может, я ему приглянусь?! А?! Не будешь ревновать, если…

– Да забирай… – уверенно говорю я. – Баба с возу, кобыле легче.

И мы смеёмся вместе.

В понедельник встречаю его на выходе из общаги.

– Элина! – окликает он меня.

Я не обращаю внимание и упрямо иду дальше.