Архивариус, приметив странную реакцию брата дамы на любые ее реплики, решил ответить со всей учтивостью:

— Жить здесь скучно не только вам, но и вашему брату.

Поморщившись, словно его ударили плетью, Ауле выдохнул и ответил с удивительно спокойным тоном:

— Нет. Я не скучаю.

— Минутку, я же совсем забыла про завтрак! Одну минуту, я сейчас всё принесу!

Женщина скрылась в кухне, и вала, заметно расслабившись от скрывшегося источника стресса, шепотом проговорил:

— Простите меня за ошибку, доктор Намо. Забудьте всё, что я вам наговорил, вас это не касается.

Намо тихо кивнул:

— Я передам ваше предостережение сэру Мелькору.

— Вы придаете моим словам слишком большое значение. Смерть сэра Манвэ потрясла нас с сестрой, мы с ним часто встречались. И теперь меня беспокоит судьба юного лорда. Вы же знаете про предание о собаке?

Доктор наук едва не захохотал:

— Я не верю в этот вздор!

— А я верю.

— Мне показалось, вы не хотели, чтобы об этом разговоре услышала ваша сестра.

— Она не хотела бы, чтобы Ангбанд пустовал. Это может повредить всем нам.

Наконец, валиэ вернулась со свежими лепешками.

— Вы знаете, у нас крайне интересные соседи! Доктор Лангон — очень большой профессионал… в своей области — женщина тихо хихикнула за своим веером — Вот несчастный сэр Манвэ… тоже был крайне интересным собеседником. Да… Мы были с ним близки… Даже не передать, что для нас значит эта утрата. Но что скажете, может нам навестить сэра Мелькора? Мы ему не помешаем?

— Что вы, я думаю, он будет рад с вами познакомиться.

Даже крайне жуткое поведение сиблингов не заставило архивариуса отказаться от жареного лембаса с мармайтом{?}[Паста из отходов пивных дрожжей, которую с 19 века англичане обожают есть на завтрак, обед и ужин. На вкус она как убийство.].

***

Ближе к обеду, после посещения почты, не получив ни единого письма от Вайрэ, Намо снова столкнулся с Йаванной в скалах, и, получив неоднозначное предупреждение не сходить с троп, в несколько обеспокоенном настроении вернулся в замок. В зале его встретил не менее обеспокоенный Лангон:

— Рад видеть вас в здравии и добром расположении духа. Какие новости, доктор Намо?

— По счастью, никаких.

— Ой, а я весь в переживаниях — проктолог вытер испарину со лба платочком, нечаянно выронив из кармана проклятую спринцовку — С одной стороны, у меня большая радость: я помог вылечить геморрой у тяжело больного Феанора, что большой праздник. Но, с другой стороны, от перенапряжения он вскоре истек кровью, и вся его родня собирается меня засудить!

Отвлекшись от попыток взломать бар, юный лорд расхохотался от столь дивной истории. Лангон такой реакции не оценил:

— Вот вы смеетесь, сэр Мелькор, а с нашими валинорскими законами такая толпа кого хочет в Чертягу отправит! Особенно Тингол, хоть и не знаю, какое ему дело до дел каких-то Нолдо. Иной раз и по десять тяжб ведет за раз!

В зал зашел Саурон, сопровождая гостей, и гордо представил их, оторвав хозяина поместья от проклятого замка.

— Мистер и Мисс Кементари!

Когда за ужином дворецкий открыл бар и наконец отвадил угнетение от души сэра Мелькора, последний, изрядно набравшись, вел развеселую беседу с соседями. Как ни странно, особенное внимание он уделял брату Йаванны, рассказывая заграничные анекдоты и забавные курьезы. Взгляд выдавал в Ауле некоторое беспокойство, но он охотно отвечал на заигрывания, тонким языком намеков сближаясь с лордом Дарквиля.

Намо стало неловко от наблюдения за воркующими, и он решил завести беседу:

— Мисс Кементари, я полагаю, вы часто бывали в этом доме? Вот мы с сэром Мелькором чувствуем себя как гости.

Крайне эстетично вытерев рот салфеткой, дама ответила:

— Да, мы раньше часто бывали здесь. Сэр Манвэ был очень гостеприимен, можно сказать был душой нашего общества.

Лангон кивнул, подтверждая ответ садовницы, и вдруг ее брат, припомнив диалог с архивариусом, решил кое-что уточнить:

— Вы надолго приехали в наши края?

Юный лорд, подняв бокал, словно для тоста, заявил со всей уверенностью и гордостью, что могли дать ему его аристократичные корни:

— Я думаю — сэр Мелькор кокетливо взглянул на садовника — Что теперь уже отсюда никуда не уеду.

***

Проснувшись посреди ночи от странных звуков, доктор Намо вскочил с постели, быстро оделся и, ориентируясь на шум, отправился к башне замка. Там его встретил камердинер, машущий свечой у окна.

— Саурон, что вы делаете?

— Ничего, сэр. Это окно, и я всегда проверяю на ночь, чтобы они были заперты.

— Даже в башне?

— Да, сэр, во всём доме.

Совсем не трезвый лорд, слегка пошатываясь, возник из темноты с вопросом:

— Послушайте-ка! Саурон! Довольно изворачиваться! Что вам здесь запонадобилось, м?!

— Я ничего дурного не делал, сэр. Просто посветил свечой в окошко и…

— А для чего вы светили свечой в окошко, м?!

— Не спрашивайте меня, сэр Мелькор. Это не моя тайна, и если бы это касалось только меня, клянусь вам…

Намо потер подбородок и прервал оправдания дворецкого:

— Видимо, это условный знак.

— В каком смысле?

— В прямом. Сейчас проверим, будет ли на него ответ.

За окном показалось несколько огоньков.

— А! А! Намо, вы это видели? Вы это видели? А… Какой негодяй… Саурон, это же сигнал! Кто ваши сообщники?

— Это моё дело.

— Кто ваши сообщники! Говорите немедленно!

— Это моё дело.

— В таком случае, вон отсюда! Вы уволены, вон отсюда, Саурон!

— Слушаюсь, сэр. Видимо, ничего не поделаешь.

— Я выгоню вас с позором! Саурон, наши предки столько веков жили под одной крышей, и теперь вы что-то замышляете против меня?!

Внезапно в разговор вмешался Тьелпэ, всё с тем же быстрым говором, который было невозможно разобрать нормально:

— Нет-нет сэр! Не против вас!

— Вот, Тьэлпэ, чего ты добился — нас увольняют. Можешь пойти собирать вещи.

Эльф возмутился и начал тираду:

— А, я добился?! Нет, вы только послушайте, что он говорит! Сэр Мелькор, я вам врать не буду. Впрочем, если в этом есть что-то дурное, то поверьте, мой муж это сделал только ради меня. Его избаловали с детских лет, ему потакали во всём, и конечно он вообразил, что ему всё дозволено, что весь мир существует только для его удовольствия!

Пьяный лорд едва не осел от такого потока информации.

— Я ничего не понимаю.

— Сэр Мелькор, если бы вы знали, какой это был чудный отец! Я могу вам показать старый портрет, это был…

— Не надо мне ничего показывать! Я не хочу…

— …настоящий ангел! Он просто попал в дурную компанию!

— Его отец — Куруфинвэ, сэр.

— Ну очень хорошо, я не знаю! Ну и что?

Намо вдруг оживился:

— Значит, убийца Курво ваш отец?

— Да сэр! Он погибает в скалах от голода, Саурон подает ему знак, что еда готова, а он показывает куда ее принести. Вот и всё. Мы каждый день надеемся, что он уйдет, но пока он здесь, мы не можем его бросить!

— Я ничего не понимаю! Отец, скалы… Какой обед может быть в скалах? Ой побери…

Саурон взял за руку неумолкающего супруга и с прежним спокойным тоном попросил:

— Тьелпэ, пойдем… Тьелпэ.

— Мы конечно виноваты, сэр Мелькор, нужно было сказать вам раньше. Я говорил об этом Саурону, Саурон сказал, что ничего не надо говорить, а я говорю «Саурон, нужно сказать сэру Мелькору, а то сэр Мелькор на нас рассердится»…

— Не понимаю ничего. Саурон, заберите этого эльфа, я не хочу ничего слушать.

Когда дворецкий удалился с продолжавшим говорить юношей, лорд продолжил:

— Я ничего не понимаю. Доктор, объясните мне, что они сейчас тут говорили?

— В горах сидит полоумный Курво, отец Тьелпэ. Они его кормят.

— Да что вы говорите! Слушайте, а давайте его поймаем!

Алкоголь заметно подействовал и на доктора, потому что всегда рассчетливый и осторожный Намо с неожиданностью для себя заявил: