– Где тебя носило столько времени? – спросил отец, когда Сирил ввалился в гостиную, через которую, к сожалению, было необходимо пройти, чтобы добраться до детской. – Мы уже пообедали.

– Искал монастырь, делал домашнюю работу, – Сирил помахал подмокшей тетрадкой. Он и не подумал сказать про необычную встречу, чтобы его не записали еще и в сумасшедшие. К тому же, отец бы наверняка сосредоточился не на призраке, а на том, что он пошел на холм, хотя ему это запретили.

– Слишком долго.

– Часы у меня только на смартфоне, – попытался схитрить Сирил, но трюк не прошел.

– У нас к ужину будет гость, – сказал отец. – Переоденься.

– И побыстрее, ты весь промок, – подхватила Линда. – Простудишься еще!

Сирил посмотрел на нее с подозрением и быстро прошел мимо. Для нее было бы совсем неплохо, если бы он вдруг простудился и умер, поэтому фраза прозвучала так, что в ее искренность верилось куда меньше, чем в призрака на холме.

Билл разлегся на своей кровати и со скучающим видом смотрел в планшет, на котором включил какой-то мультик. Судя по всему, он проводил так большую часть лета.

– Ты где был? – спросил он.

– Не твое дело, – ответил Сирил, доставая из своей сумки сухую одежду.

– Рыдал где-нибудь? Или искал, кого бы побить?

Сирил стянул через голову мокрый свитер и оглянулся через плечо.

– Зачем мне кого-то искать? Когда мне захочется кому-нибудь вмазать, это будешь ты.

Билл тут же струхнул.

– Ты этого не сделаешь, – сказал он не меньше, чем через минуту. – Папа тебя убьет.

Сирил вспомнил Сирила-призрака и впервые всерьез задумался о том, способен ли на что-то подобное его отец. Нанять киллера, подстроить несчастный случай… И пришел к выводу, что нет. Во всяком случае, точно не из-за такого пустяка, как пара синяков у Билла.

Сирилу-призраку повезло меньше.

– Не убьет, – сказал Сирил уверенно.

Билл с любопытством смотрел, как он переодевается. Потом, когда Сирил стал вытирать волосы школьным полотенцем, презрительно выплюнул:

– Да он вообще тебя не любит. Тебя хотели сдать полиции или в школу для отсталых, но моя мама не дала. Он милый мальчик, у него все впереди, дай ему шанс, – просюсюкал он, передразнивая мать.

Сирил постарался ничем не выдать своего потрясения и продолжил молча вытирать волосы. Билл наверняка не врал – зачем ему придумывать, что Линда вступилась за него? Но если это правда, почему она это сделала? Сирил никогда и не говорил с ней толком.

Все это было странно, и он велел себе не расслабляться. Мало ли, что задумала эта женщина.

Дверь приоткрылась, в комнату заглянула Линда. В руках она держала поднос с тарелкой, на которой лежали два сэндвича, и дымящейся кружкой какао.

– Перекуси… Сирил, – сказала она с паузой, будто насилу вспомнила его имя. – До ужина еще много времени. И выпей горячего, чтобы не простудиться.

Она прошла в комнату и поставила поднос на подоконник – стол был завален тетрадками и игрушками Билла.

– Ма, я тоже хочу.

– Ты уже поел.

Линда произнесла это примирительным тоном, но твердо. Билл, насупившись, уткнулся в свой планшет. Сирил не сдержал победоносной ухмылки. Билл был склонен к полноте, и последний год его по совету врачей держали на не особенно строгой, но все же диете.

Прежде чем уйти, Линда спросила у Сирила:

– Как твое задание?

– Там же одни руины, – буркнул Сирил. – Не больно-то много узнаешь, глядя на них.

– К ужину приедет наш друг. Он писал статью об этом монастыре. Спроси его, он поможет.

– Ну… Ладно, – ответил смешавшийся Сирил.

Линда ушла. Сирил встал у окна, по которому хлестали потоки воды, и взял с тарелки один из двух сэндвичей. Лениво жуя его, он смотрел на струи дождя за стеклом и думал о другом Сириле, который находился один на холме. Хоть он и сказал, что не промокнет, было жутко осознавать, что мальчик, убитый сотни лет назад, все еще сидит на месте своего убийства – большей частью в полном одиночестве.

Несмотря на отвратительную погоду, Сирилу захотелось прямо сейчас отправиться на холм. Но он удержал себя: вряд ли он успеет к ужину, да и влетит от отца за такие прогулки.

Сирил доел сэндвичи, выпил какао и прилег на кровать. Он задремал, а когда проснулся, случившееся днем казалось скорее сном, чем явью. Он думал об этом, пока приводил себя в порядок, и в конце концов решил, что завтра на холме никого не будет – ему наверняка приснилось или померещилось. По фильмам и книгам Сирил знал, что из-за стресса с людьми еще и не такое случается.

На ужин явился какой-то Роб Уоллес, не только друг Линды и его отца, но и якобы знаменитый писатель, о существовании которого Сирил никогда не слышал. Вежливо поздоровавшись, он задался целью как можно быстрее разделаться с едой и уйти. Первая часть плана удалась, но когда Сирил уже был готов голосом пай-мальчика поблагодарить за ужин и выйти из-за стола, Линда очень некстати сказала:

– Роб, ты же писал статью о монастыре. Сирил готовит школьное задание, ему бы не помешала какая-нибудь информация. А то здесь даже библиотек нет. Мы никаких подробностей не знаем.

– Да об этих ваших руинах днем с огнем подробностей не сыщешь, – усмехнулся Уоллес, отодвигая пустую тарелку и закуривая сигарету. – Места у вас, как во второсортном фильме ужасов. По крупицам собирал сведения, как только не изворачивался, и это все при том, что в публикации в последний момент отказали. Испугались чего-то. У вас тут все чего-то боятся.

– Суеверные люди, – коротко сказал Джон. – Живут на отшибе.

– Это не повод сводить все мои старания на нет. Ну ладно, дело прошлое… Вспомнить бы теперь еще.

Сирил вдруг заметил, что отец смотрит на него пристально и как будто выжидательно. Он растерялся, потом подумал, что, наверное, не выразил достаточно рвения и внимания.

– Подождите, – сказал Сирил. – Я принесу тетрадку.

Он сходил в комнату, взял тетрадь и медленно пошел обратно, тяготясь ситуацией. Но делать было нечего, и, как он ни старался растянуть время, очень скоро приблизился к гостиной.

– …И ничего больше, – донеслись до него слова отца.

– Почему это? – спросил Уоллес.

– Чтобы он туда не пошел. Это опасно.

– О господи, и ты туда же…

– Вы о чем? – встрял Билл.

Сирил вошел в гостиную и сел на свое место. Линда успела убрать посуду, он удобно устроился за столом и приготовился писать.

– Значит, информации немного, – начал Уоллес. – Монастырь построили, если не ошибаюсь, в тысяча сто третьем году, а к концу тринадцатого века он сгорел. Восстанавливать его не стали.

– Почему не стали? – спросил Сирил. – И почему сгорел?

– Монастырь преследовали неудачи. Сначала были финансовые трудности. Из них вроде как выкарабкались, но потом при невыясненных обстоятельствах умер один священник, подозревали убийство. Разошлись слухи, что… – Уоллес посмотрел на Сирила, подумал и сказал не то, что планировал: – Что, так скажем, погибший успел натворить в деревне дел. Напиши, что подозревался местными жителями в преступлениях на насильственной почве, вот. Насколько это правда, сказать сложно, местных источников того времени нет, только пара воспоминаний людей, которые сюда заезжали и наслушались сплетен. Но позже в монастыре вдруг умерло сразу человек тридцать, если не больше.

– Ничего себе! – Билл восторженно приоткрыл рот. – Почему вдруг?

– Тоже неизвестно. Сочли, что несчастный случай – массовое отравление. Но наверняка сказать нельзя. Жители считали, что это кара свыше, а власти предпочли быстро замять дело. Еще немного позже монастырь сгорел, но к тому времени в нем совсем мало людей оставалось. Неизвестно, погиб кто-нибудь или нет. Почему сгорел – тоже неясно. Может, поджог, может, тоже несчастный случай. В то время это просто – недосмотрел кто за свечкой, и прощай. Но слухи о всяких проклятиях и злых духах множились, поэтому восстанавливать ничего не стали, и вообще народ начал потихоньку отсюда разъезжаться. Раньше деревня была значительно больше. Ко второй половине четырнадцатого века от нее мало что осталось. В пятнадцатом-шестнадцатом веке здесь вообще практически никто не жил, всего несколько человек, все равно как в советском Чернобыле после аварии. Потом люди снова начали подтягиваться, но с прежним не сравнить. Да и от монастыря этого дома значительно отошли. Местные до сих пор боятся, верят, что там какое-то проклятие.