Но… неожиданно маленькой панде бросилось в глаза, что, помимо них, никто не смеётся. Она изумлённо огляделась. В воздухе царила звенящая тишина, а все звери стояли неподвижно, испуганно опустив глаза. И только выдра-папа и его малыши укоризненно качали головами и отчаянно махали лапами, пытаясь утихомирить её.

В конце концов Третий не выдержал. Подлетев к маленькой панде, он подёргал её за лапу и тихо прошептал:

– Это же Тортеллини, самый опасный бандит на свете! – Произнеся это, малыш испуганно поёжился и втянул голову в плечи.

Флопсон опешила. Несколько секунд она не могла прийти в себя от изумления, а потом захохотала ещё сильнее.

– Что? – воскликнула она. У неё в голове не укладывалось, как можно бояться эту вязаную шапку. – Ты хочешь сказать, что вот эта карикатура и есть тот пресловутый опасный гангстер Тортеллини? Ты, часом, не шутишь, малыш? – Её сотряс очередной приступ смеха.

Ау! Флопсон схватилась за голову и резко обернулась. Кто-то заехал ей стеблем камыша прямо по макушке.

– Кто это сделал? – возмутилась она, потирая ушибленное место. Наверняка там будет шишка.

– Я, – перед ней невозмутимо стояла толстая морская свинка Спирелли. – Нечего было смеяться. Ничего смешного тут нет.

– Совершенно ничего смешного, – поддакнул голый пёс Спагетти.

– Стоп, а вот это уже откровенное нарушение закона. – Майли, мгновенно перестав смеяться, шагнула вперёд и, заслонив собой Флопсон, возмущённо уставилась на Спирелли. – Драться нельзя ни при каких обстоятельствах!

– Вам было ясно сказано, – вмешалась вязаная шапка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась кудрявым пуделем. – Хотите сыпать в мою лужу своих зверей – платите! А платить вам придётся очень дорого, зуб даю! Я ясно выразился?

– Слушай, ты, пудель драный, – растолкав столпившихся зверей, Фридолин выступил вперёд и с негодованием посмотрел на гангстера. – Этим животным необходима срочная помощь! Сейчас не время думать о цене. Ну-ка давай посторонись. Не то я за себя не ручаюсь. – С этими словами он поднял ведро с тритонами и головастиками и решительно зашагал к луже.

Но бандитская троица с макаронными именами мигом преградила ему дорогу. Глаза их горели такой яростью, что Флопсон невольно вынуждена была признать, что выглядят они довольно опасно.

– Это наша лужа, – сквозь зубы процедил Спагетти. – Наша собственность. И за её использование надо платить. Другие тоже платят.

– Что? – Флопсон в отчаянии схватилась за голову и растерянно повернулась к выдре-папе. – Вы что, платили этим мошенникам? – Всё происходящее просто не укладывалось у неё в голове.

Вместо ответа выдра-папа развёл лапами. Потом тяжело вздохнул и расстроенно произнёс:

– А что мне было делать? Дети хотят пить…

Спагетти криво усмехнулся.

– Кстати, – мерзким елейным голосом протянул он. – Для детишек мы делаем скидку – они платят лишь половину цены. Мы ведь тоже не негодяи какие-нибудь… Себе в убыток работаем, можно сказать! Поэтому я вообще не понимаю, в чём проблема. Заплатили – и пользуйтесь. Всё по-честному!

Однако Флопсон не собиралась сдаваться без боя. Всё её существо восставало против такой несправедливости. Ища поддержки, она глянула на Джека и увидела, что хомячок был разъярён чуть ли не больше её самой – его буквально трясло от негодования.

– Это не ваша лужа! – оглушительно заорал он. – Она не принадлежит НИ-КО-МУ! Понятно? Она общая!

– Хо, хо, хо! Эта лужа наша – и на этом баста! – яростно парировал Тортеллини. – И если вы не заплатите – значит, вашей мелкотне в вёдрах не повезло. Финита ля комедия.

В ответ Джек лишь презрительно фыркнул. Он завёлся не на шутку.

– Ну-ка посторонись! С дороги! – зло прорычал хомячок и стремительно потащил ведро к воде. Но у него не хватило силёнок, чтобы поднять его и выпустить животных в воду. Фридолин бросился ему на помощь и уже было поднял копытце, как вдруг по рядам окруживших лужу зверей пронёсся взволнованный гул, как в растревоженном улье.

– О нет! – раздались испуганные голоса.

– Не делайте этого! – вторили им другие.

– Это очень глупая идея, – визгливо вмешался Спагетти. Потом повернулся к морской свинке: – Ну-ка, Спирелли, покажи им ЭТО.

Та сухо кивнула и достала из-за спины какой-то пузырёк с тёмной жидкостью. Подняв этот пузырек так, чтобы все могли его разглядеть, она медленно и зловеще произнесла:

– Это яд. – Насладившись воцарившейся тишиной, она победоносно обвела взглядом полицейских и продолжила: – Мы добыли его из ядовитого растения. И если вы не будете повиноваться нам и откажетесь выполнять наши требования, мы выльем этот яд в воду. – Она сделала драматическую паузу. – И тогда вся вода будет отравлена, а животные, которые в ней находятся, умрут.

Пёс Спагетти так усиленно закивал головой, что его редкие волосинки на макушке бешено задрожали.

– И тогда никто больше не сможет ни напиться, ни искупаться! – ликующим тоном добавил он. – И остальные звери тоже умрут – от жажды! И виноваты в этом будете только вы!

Не успел он договорить, как все животные жалобно закричали, заверещали, забулькали и заплакали. Утки и лягушки, рыбки и водяные улиточки. А выдра-папа и его детишки в панике носились взад-вперёд, бросая отчаянные взгляды на Флопсон.

– Выхода нет. Мы должны делать то, что нам велят, – над её ухом неожиданно раздался знакомый громкий голос.

Флопсон обернулась. На неё печально смотрели два кругленьких, похожих на пуговки, птичьих глаза. Папа-выпь со вздохом добавил:

– Мы вынуждены играть по их правилам. Ничего другого нам не остаётся.

Флопсон просто кипела от ярости и ощущения бессилия. Бросив отчаянный взгляд на своих коллег, она обнаружила, что и они испытывают те же чувства.

– Это же шантаж! – В глазах Майли сверкали искорки гнева.

– А шантаж запрещён законом! – выпалил Джек, трясясь от возмущения.

– И кто это сказал? – Спагетти, нагло ухмыляясь, посмотрел на обоих и невозмутимо скрестил лапы на груди.

– Звериная полиция, вот кто! – вмешался Фридолин, подойдя почти вплотную к вязаной шапке по имени Тортеллини. – А звериная полиция – это мы, понял? И мы заботимся о порядке и справедливости в мире животных.

Макаронные гангстеры обменялись изумлёнными взглядами. Ведь ещё ни разу в жизни они не слышали о какой-то там звериной полиции. Для них это было открытием. Тортеллини задумался. Флопсон наблюдала за ним, затаив дыхание. В её сердце даже на секунду затеплилась надежда, что он уступит. Но не тут-то было! Вместо этого главарь банды повернулся к ней и презрительно скривил рот:

– То есть я правильно понял, что вы все – городские животные?

– Ну да! – пылко воскликнула Майли, выпятив грудку. Она ещё не понимала, куда он клонит. – Мы – городские животные. И гордимся этим!

– Ага, – задумчиво произнёс Тортеллини. Он принялся расхаживать взад-вперёд, время от времени кидая мрачный взгляд на столпившихся под ивой речных зверей. Те выглядели испуганными и беспомощными – как, впрочем, и сама ива, чьи засохшие листики понуро смотрели вниз. – А знаете, что я думаю? – внезапно спросил он.

Звери дружно замотали головами.

– А вот что! – Он назидательно поднял лапу и, выждав паузу, объявил: – Я думаю, – нет, я уверен! – что это городские животные украли вашу Анемоновую речку! – Он обвёл толпу торжествующим взглядом.

По рядам пронёсся возмущённый гул. Божьи коровки взволнованно захлопали крылышками и зашевелили усиками, а тритоны укоризненно зацокали язычками.

От изумления полицейские на несколько мгновений потеряли дар речи. Первым пришёл в себя Фридолин.

– Мы? Украли? – он громко расхохотался. – Представляю, какое огромное ведро мне понадобилось бы, чтобы спереть целую речку! Ха-ха-ха, очень хорошая шутка!