— Она останется здесь, — коротко ответил Макс.

Глаза доктора расширились от удивления.

— Но мисс Мэддон…

— Ждет от меня ребенка, — резко вставил Макс. Он крепко сжал слабую руку Клеи. — Будьте уверены, я о ней хорошо позабочусь. — Он глубоко вздохнул, отчаянно стараясь казаться спокойным, взгляд его замер на бледном лице Клеи. — Я за нее отвечаю. Она моя.

— Я только имел в виду, что, может быть, ей лучше было бы побыть несколько дней в больнице, — мягко сказал доктор.

— Не надо нам никакой больницы, — без всяких колебаний заявил Макс. — Клея боится больниц. Отец ее долго лежал в больнице, потом умер. Она будет чувствовать себя там ужасно.

Какое-то время доктор стоял в нерешительности, но затем по достоинству оценил силу характера Макса и его квадратную челюсть, не прошел мимо его внимания и взгляд Макса — буквально прикованный к осунувшемуся лицу на подушках. Тогда он молча кивнул и дал знать Максу, что хочет поговорить с ним в другой комнате.

Пересилив себя, Макс поднялся и вслед за доктором вышел из спальни.

— Что с ней? — спросил он, как только они оказались одни и были уверены, что Клея их не слышит. В течение последнего получаса он совсем извелся, так как винил во всем, что произошло с Клеей, только себя. Не случился бы с ней этот неожиданный обморок, если бы он не…

— Переутомление, высокое давление — я мог бы добавить сюда и жару, и много всего другого… но дело даже не в этом. Скажу только, что неоднократно предупреждал, что ей нельзя перенапрягаться. Ну а теперь об этом же самом ей сказал собственный организм, но гораздо убедительнее, чем я. — При этих словах доктор улыбнулся, вспомнив свою безрезультатную борьбу с Клеиным упрямством. — Ей обязательно нужно принимать таблетки с железом. Может быть, вы заставите ее принимать их регулярно? У меня еще не было пациентки, которая бы так ужасно относилась к моим предписаниям!

— Да, — тихо сказал Макс. — Представляю.

Доктор Филдинг ушел, пообещав зайти на следующее утро. Макс вернулся в спальню — Клея смотрела на него во все глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил он, сев на край постели рядом с ней.

— Как-то странно. — Она усмехнулась сама над собой, личико ее трогательно бледнело на ярких простынях. — Сильно я тебя напугала? — спросила она раскаивающимся шепотом, видя озабоченное, почти страдальческое выражение на ее лице. — Извини меня, я…

Но Макс не дал ей договорить, ласково приложив палец к ее губам.

— Не смей оправдываться передо мной, — приказал он совсем не строго. — Не надо, я ведь сам во всем виноват! Если бы я не потерял над собой контроль и не приставал бы к тебе, если бы я был хоть чуть-чуть осторожнее…

Клея покачала головой и поцеловала закрывающий ее губы теплый, мягкий палец; в глазах ее загорелось сочувствие, когда она встретила его виноватый, измученный взгляд.

— Кроме меня, в этой истории нет виноватых, — сказала она мягко. — Все вокруг твердили мне, что нужно больше отдыхать. Прошлая ночь здесь совершенно ни при чем… Я была бы очень рада, если бы ты и сейчас начал приставать ко мне.

Клея из последних сил старалась развеселить Макса. На самом деле ни о чем таком не могло быть и речи — она даже головы не подняла бы с подушки. Энергия ушла из нее вся без остатка.

— Доктор Филдинг сказал что-нибудь о ребенке? — спросила она через некоторое время еле слышным голосом. Клея тянула с этим страшным вопросом, так как очень боялась страшного ответа.

Макс легко положил ей руку на живот и ободрительно улыбнулся.

— Ребенок в порядке. Все беспокойство только из-за тебя. Нужно оставаться в постели и побольше спать. Я тебе дам сейчас снотворного. Принесу с теплым питьем. Мне сказано сидеть около тебя, никуда не отлучаясь, и стеречь — ты и не моргнешь теперь без разрешения!

— Мне нужно позвонить маме. — Глаза Клеи затуманились: она представила, что будет с матерью, когда та узнает о случившемся. Она еще сильнее побледнела, и одновременно на нее с новой силой нахлынула усталость.

— Я поговорю с ней, Клея, — сказал Макс.

— А как же Брэд…

Макс погладил ее по щеке, стараясь успокоить и ободрить. Глаза его были полны тревоги и заботы.

— Не волнуйся, я обо всем позабочусь. Ты просто отдыхай, хорошо?

Клея молча кивнула. У нее не было ни сил, ни желания ему перечить. Пусть Макс уладит все с Эми, уладит все с Бредом, уладит все на свете. Как хорошо, когда можно переложить на его плечи все эти проблемы, а самой наконец-то по-настоящему расслабиться…

Веки ее отяжелели. Клея перевернулась на бок и, поискав губами его ласковую руку, поцеловала ее.

— Бедный Максик, — прошептала она. — Твоя цыганка доставила тебе столько хлопот…

— Нет, Клея, — тихо сказал он. — Никаких хлопот ты мне не доставила. Ты сделала все, чтобы сделать свой уход от меня совершенно незаметным. Единственное, о чем ты не подумала, это захочу ли я, чтобы ты ушла.

— Ты хотел, пока не знал о ребенке, — сонно возразила Клея. — Но ребенок — это не причина, чтобы цепляться за мужчину, который желает остаться свободным. Во всяком случае, в наше время.

Так они мирно говорили друг с другом в тишине. Лицо Макса было серьезно. Но на ее последнее замечание ему нечего было ответить.

— Поспи хоть немного, — сказал он. — Я пришлю миссис Уолтерс с лекарством.

— Макс? — Он был около двери, когда Клея окликнула его. Макс обернулся. На него смотрели фиалковые, пронзающие душу глаза. — Спасибо.

— За что, Клея? — спросил он.

— За то, что ты здесь, со мной, хотя я знаю — у тебя тысяча разных дел.

— Самое важное для меня — это ты, запомни, — сказал он хриплым от волнения голосом. — Я бы очень хотел, чтобы ты наконец поверила мне.

Веки ее постепенно опускались, и Макс не был полностью уверен, что Клея слышала его. Задумчиво нахмурив брови, он медленно пошел в кабинет — проблемы накапливались.

Беспокойно постукивая пальцами по письменному столу, Макс ждал, когда на том конце провода поднимут трубку. Он знал, что разговор предстоит не из легких. Наконец он услышал низкий, сдержанный голос и невольно выпрямился в своем рабочем кресле.

— Джеймс Лэверн? — спросил Макс.

— Слушаю вас, — последовал спокойный ответ.

— Вы, должно быть, слышали мое имя… — неуверенно начал Макс. — Макс Лэтхем. Я хотел бы сообщить вам, что Клея…

Клея проснулась с чудесным ощущением прохлады во всем теле. Легкий ветерок приятно обвевал ее разгоряченную кожу. По стенам играли золотые солнечные зайчики, проникшие в спальню через занавески в открытом окне. Сейчас уж наверное середина дня, подумала отлично выспавшаяся Клея. Затем стала осматриваться, все еще не совсем понимая, где она.

Где-то рядом зашелестела бумага — Клея обернулась и посмотрела в противоположный конец комнаты. Макс, сидя в глубоком кресле, сосредоточенно склонился над какими-то бумагами у себя на коленях. Вокруг него тоже повсюду были разбросаны бумаги — куда только можно было дотянуться рукой: на туалетном столике из черного дерева, старинном комоде, полу. Деловой костюм Макс сменил на широкие брюки и светло-голубую рубашку с короткими рукавами, открывавшими его сильные загорелые руки.

Он, должно быть, уже давно здесь. Похоже, он вообще сегодня не был на работе, решил остаться с ней…

Как только Макс услышал, что Клея пошевелилась, он поднял голову и обернулся: голубые глаза его, поначалу встревоженные, засветились, когда он увидел, что она проснулась. Она застенчиво улыбнулась ему в ответ — он тотчас поднялся с кресла, бумаги с его колен разлетелись на пол. Переступив через них, он подошел к кровати и сел с краю.

— Привет, — ласково сказал он, окидывая ее взглядом, от которого у нее сжалось сердце.

— Привет, — ответила она, начиная чувствовать себя неловко в его постели. — Сколько же я спала?

— Гм… — Он посмотрел на часы. — Примерно пять часов плюс-минус две минуты. — Он снова улыбнулся, весело и тепло. — Пить хочешь?