В глубоких фиалковых глазах, устремленных на входящего в спальню мужчину в набедренной повязке из полотенца, таилась грусть. Чуть раньше он был в постели, а сейчас, после душа, вытирал волосы еще одним полотенцем, хмурился и думал о своем.

— Клея, вставай, ради бога! — буркнул он сердито, почти не глядя на нее. — Уже много времени!

А ей так хотелось еще поваляться в уютных смятых простынях!

Она зевнула, лениво потянулась и, смахнув со лба прядь иссиня-черных волос, подперла рукой голову, чтобы было удобнее наблюдать, как он ходит по комнате, собирая разбросанную одежду.

Она невольно залюбовалась им — Макс был похож на темноволосого Адониса: загорелый, мускулистый, пышущий здоровьем, с ловкими, уверенными движениями. Из породы счастливчиков, профессионал экстра-класса. Управляющий крупной компании, выпускающей электронику и компьютеры, он легко налаживал деловые связи во всех концах земного шара. К тому же этот тридцатичетырехлетний умница и спортсмен отличался той смуглой красотой, за которую дорого дали бы многие мужчины. Словом, Макс преуспевал во всем — он жил на широкую ногу, но при этом мог много и интенсивно работать.

С такими женщинам нелегко — и на золотом поводке не удержать.

— Клея! — На этот раз в его голосе слышалось раздражение.

— Сегодня я могу полежать подольше, — сказала она спокойно, с легким любопытством ожидая его реакцию. — Мой босс отпустил меня на все утро — ведь я часто перерабатываю.

Он не понял насмешливого намека, но Клею это нисколько не удивило. Сейчас его по-настоящему занимало только одно — как бы поскорее попасть в офис. Ночь была позади, и он вышел из роли страстного любовника, совсем недавно осыпавшего ее поцелуями.

И все-таки ее слова привлекли его внимание — он остановился посреди комнаты, хотя брюки надел только наполовину. Голубые глаза поймали взгляд фиалковых.

— Что-то не припомню, чтобы я разрешил тебе сегодня не выходить на работу. — Он до конца надел брюки, но не застегнул их и принялся натягивать рубашку. — На это утро я тебя точно не отпускал… Черт! — Он опять отвлекся и начал шарить глазами по полу. — Почему ты никогда не напомнишь мне, чтобы я вешал одежду, когда остаюсь здесь на ночь?

— Я тебе не нянька. Макс. — Клея позволила себе еще одну колкость, но и на этот раз не попала в цель.

Она наклонилась, чтобы высвободить светло-серый носок, выглядывавший из-под простыни, а затем молча протянула его Максу. Он сел на край кровати, надел носок, матрас под тяжестью его тела прогнулся, и расслабленная Клея невольно сдвинулась к нему. Хотя Макс был в мятой рубашке и брюки его выглядели не лучшим образом, от него веяло свежестью и чистотой.

— Сегодня утром тебе обязательно нужно быть в офисе, — продолжил он начатый разговор: деловые темы всегда были на первом месте у дневного Макса, а день уже наступил. Он нашел второй носок, а затем и галстук — по счастливой случайности. Клея провела пальцем вдоль его позвоночника, и в ее фиалковых глазах заиграли смешинки, когда он невольно вздрогнул от ее прикосновения. Макс отмахнулся, не переставая надевать ботинки. — Нам нужно еще раз проработать контракт с фирмой Стэнвела, у меня с ними ленч сегодня. Ну, не упрямься, — сказал он почти ласково. Трудно было ждать он него слов нежнее, раз уж он поднялся. — Вставай и одевайся. Тебе обязательно нужно прийти вовремя, а мне надо еще заехать домой переодеться.

Клея опустила руку и соскользнула головой на подушки, не переставая следить за движениями Макса, пока он, высоко подняв волевой подбородок, застегивал рубашку и завязывал галстук.

— Я не шучу, Макс, — сказала она. — Я не приду сегодня утром, я тебя предупреждала на прошлой неделе. — Неправда, конечно, ничего такого она ему не говорила, а если б и сказала, Макс все равно бы забыл. Он всегда забывает ее личные просьбы, когда они в ролях босса и секретарши. — Я договорилась встретиться со своей старой школьной подругой и не хочу ее подводить.

Несколько секунд он колебался — не проявить ли строгость и заставить ее поехать в офис. В раздумье он быстрыми движениями расчесал еще не совсем высохшие волосы, немного приседая, чтобы лучше видеть себя в зеркале туалетного столика.

— Когда же прикажешь тебя ждать? — спросил он наконец, и Клея не сдержала улыбки. Она рассчитала правильно — он не стал спорить с ней, потому что спешил и не хотел терять время, которым дорожил больше всего. Взвесив все «за» и «против», он решил, что лучше уж обойтись без секретарши сегодня утром, чем и дальше задерживать начало рабочего дня.

— Ну… В час, наверно…

— Значит, в час. Хотя нет, — поправился он, — я и сам приду только в два. Нужно будет сказать Мэнди, чтобы она подменила тебя. — Макс говорил тихо, почти про себя, сосредоточусь на предстоящих делах. Клеи как будто и не было рядом.

— Мэнди знает, — сказала она сухо.

Неужели он и в профессионализме ей отказывает, раз думает, что она могла не позаботиться о замене?

— Макс! — внезапно нахлынувшее на Клею отчаяние заставило ее окликнуть его.

Он остановился, но не обернулся, и только поза его выражала напряженное внимание: что-то неладное слышалось в ее голосе.

— Что случилось? — спросил он недовольно.

Она увидела, как зло он стиснул зубы, и вздохнула про себя.

— Ничего, — ответила она, усилием воли заставив себя свести разговор к пустякам. — Просто я подумала, что обычно любовниц целуют на прощанье.

Ее слова, должно быть, задели его — он обернулся и посмотрел ей в глаза.

— Господи, Клея, ну что ты говоришь! — сказал он с досадой. — Только что в этой постели я с ума сходил от тебя. И ты уже намекаешь, что я тебе мало уделяю внимания!

Она снова потянулась всем телом и прикрыла лицо рукой, притворяясь, что зевнула. Она не сознавала своей красоты — соблазнительной цыганочки с копной сияющих, цвета воронова крыла, волос. Макс еще крепче, взялся за ручку двери.

— Ни на что я не намекаю, — прошептала она, а про себя подумала: «Просто ты меня совсем не любишь».

— Ну, ладно, пока. — На прощанье Макс улыбнулся одной из своих ослепительных улыбок, от которых у нее перехватывало дыхание. Затем он быстро вышел из комнаты и из квартиры, а Клея осталась лежать, задумчиво глядя перед собой.

Макс думает, что «сходить с ума» — это значит любить. На самом деле он способен только пользоваться любовью. Это она любит. Какая же между ними огромная разница!

Макс — одинокий волк, свободная душа. У него нет никаких привязанностей, они ему просто не нужны. Он верен только своему бизнесу. Женщины без памяти влюбляются в этот сгусток энергии — к тому же он холост и богат. И его вполне устраивает такая жизнь. Он предается любви — нет, поправила она себя, он предается сексу с той же напористостью и с тем же желанием совершенства, что и работе. Правда, надо отдать ему должное, если уж он дает, он дает все без остатка. Но потом уходит.

Макс никогда не допускал, чтобы его личная жизнь пересекалась с деловой, и только с Клеей он изменил своим правилам, хотя явно тяготился этим. Свои отношения с ней он от всех тщательно скрывал. Конечно, Джо знал обо всем, но Джо, управляющий кадрами, никогда не был просто сослуживцем — он был близким другом Макса. К тому же у Джо профессиональное чутье, от него все равно невозможно ничего скрыть: какими-то невидимыми приборами он просвечивает людей насквозь. Со всеми остальными Макс был предельно осторожен и скрывал свою любовную связь, как будто был женат. Днем Клея четко и аккуратно выполняла секретарскую работу — занималась документацией, печатала деловые письма, отвечала на телефонные звонки. Но как только наступали сумерки и они с Максом выходили из дверей офиса, она становилась его женщиной, его сиреной, зажигала огонь в его голубых глазах. Они встречались три-четыре раза в неделю — ужинали в тихом ресторанчике, немного танцевали в полутемном зале, потом ехали к ней и проводили долгие страстные ночи в объятиях друг друга.