В работах Пауля Словика[26] сформулирован ряд факторов, влияющих на восприятие риска населением. Для нашего исследования значимыми представляются следующие:
1. Добровольность риска: Попадают ли люди в эти рискованные ситуации добровольно?
2. Непосредственность воздействия: В какой степени риск смерти является немедленным – или смерть, вероятно, наступит в более позднее время?
3. Знание о риске: В какой степени риски точно известны лицам, которые подвержены этим рискам?
4. Знания о риске: В какой степени риски известны науке?
5. Контроль над рисками: Если вы подвергаетесь риску, связанному с каждым видом деятельности или технологией, в какой степени вы можете, благодаря личным навыкам или усердию, избежать смерти во время выполнения этой деятельности?
6. Новизна: Являются ли эти риски новыми, новыми или старыми, знакомыми?
7. Хронический – катастрофический: Это риск, который убивает людей по одному (хронический риск), или риск, который убивает большое количество людей одновременно (катастрофический риск)?
8. Общий страх: Является ли это риском, с которым люди научились жить и о котором могут думать достаточно спокойно, или это тот риск, которого люди очень боятся – на уровне инстинктивной реакции?
9. Тяжесть последствий: Когда риск, связанный с деятельностью, реализуется в форме несчастного случая или болезни, какова вероятность того, что последствия будут фатальными?
10. Можно ли предотвратить несчастные случаи?
11. Если произойдет несчастный случай, можно ли будет контролировать ущерб?
12. Сколько людей подвергается этой опасности?
13. Угрожает ли эта опасность будущим поколениям?
14. Подвергаетесь ли вы лично риску этой опасности?
15. Справедливо ли распределяются выгоды среди лиц, подверженных риску?
16. Угрожает ли опасность глобальной катастрофой?
17. Можно ли наблюдать процессы, приводящие к повреждению, по мере их возникновения?
18. Увеличиваются или уменьшаются риски?
19. Можно ли легко снизить риски?
Очевидно, что с интересующим нас аспектом влияния риск-рефлексий на динамику конфликтов связаны такие показатели как недобровольность, воспринимаемая неконтролируемость и новизна риска, информированность о нем, «общий страх» и справедливость распределения рисков.
В основу исследования был положен синтез методологических возможностей теорий специфики восприятия риска различными социальными субъектами, которые объединяет идея «вплетения риска» во властные отношения и «рискификации» социальных и политических проблем[27].
Для получения первичных данных использовался телефонный опрос населения Российской Федерации старше 18 лет. Всего опрошено 1620 человек. Социально-демографическая структура выборки: мужчины – 44,4 %, женщины – 55,6 %; люди в возрасте от 18 до 29 лет – 23,8 %, от 30 до 39 лет – 18,4 %, от 40 до 49 лет – 17,1 %, от 50 до 59–18,8 %, 60 лет и старше – 22 %. Квалифицированных рабочих – 13,1 %, бизнесменов и индивидуальных предпринимателей – 10,4 %, 6 специалистов с высшим образованием на производстве – 6,2 %, специалистов с высшим образованием вне производства (наука, культура, образование) – 15,9 % пенсионеров, неработающих – 23,0 %, безработных – 3,3 %.
Среди респондентов преобладают те, кто предпочитает порядок (59 %), а не свободу (19,6 %); интересы государства (48 %), а не интересы отдельных граждан (31,4 %); сохранение традиций (47,6 %), а не проведение реформ (30,6 %).
Полностью удовлетворены жизнью в целом – 21,7 %; скорее, удовлетворены, чем не удовлетворены – 44,9 %; скорее, не удовлетворены, чем удовлетворены – 21,7 %; совсем не удовлетворены – 9,3 %. Большинство (62,5 %) опрошенных дают негативную оценку ситуации в стране (48,1 % считают ситуацию кризисной и 14,4 % – катастрофической). Нормальной/ благополучной ситуацию считают 31,9 %.
Преобладающая часть опрошенных (53,2 %) считает, что в обществе нарастает напряженность, 29,6 % респондентов считают, что ситуация в обществе остается неизменной и только 11,6 % указали на снижение напряженности. Наиболее острые противоречия фиксируются между богатыми и бедными (42,7 %), чиновниками и населением (16,7 %), представителями разных национальностей (15,8 %).
К числу наиболее важных проблем нашего общества респонденты относят низкий уровень жизни населения (низкая зарплата, низкие пенсии), безработицу, дорогие медицинское обслуживание и лекарства, кризис межличностных отношений (агрессивность, безразличие, недоверие, бескультурье), коррупцию; некачественное и дорогое образование, бездействие властей, социальную несправедливость.
Наиболее существенными угрозами для них опрошенные считают экологические бедствия – 55,1 %, ухудшение, утрату здоровья – 50,4 %, угрозу войны – 25 %; потерю работы, безработицу – 24,3 %; потерю собственности и сбережений – 17,7 %, стресс, одиночество, ощущение, что жизнь зашла в тупик – 17,7 %, дискриминацию по признаку пола, возраста, национальности, за религиозные, политические убеждения – 12,8 %.
Большинство опрошенных (44,1 %) считают, что при возникновении угрозы власти стараются ее «замалчивать», 13,5 % ответили, что власти «перекладывают ответственность на население» и только 27,2 % опрошенных отметили, что «власти берут ответственность на себя». В случае наиболее вероятной и опасной угрозы респонденты готовы предпринять следующие действия: обсуждение с родными и знакомыми – 73,5 %; организация друзей и знакомых 35,9 %; обращение к властям 32 %; обращение к средствам массовой информации – 25,2 %. Такая оценка отношения властей к угрозам объясняет выявленную структуру возможных действий опрошенных в случае вероятной и опасной угрозы. Две трети опрошенных для предотвращения и смягчения последствий угрозы намерены обсуждать ситуацию с родными и знакомыми и только одна треть постарается обратить на угрозу внимание властей и СМИ. В ситуации возможного риска (ущерба) большинство (40 %) опрошенных намерены активно протестовать, 15,1 % надеются, что риск «рассосется сам собой», 14,5 % готовы смириться с последствиями риска, так как не верят в возможность его минимизации, 9,5 % опрошенных собираются при существенных рисках для себя уехать из страны.
В ситуации возможной угрозы своей безопасности 93,8 % опрошенных надеются на себя и своих близких, 48,1 % – на общественные объединения, 46,4 % – на Президента России; 45,3 % – на государственные органы и ведомства; 41,5 % – на средства массовой информации; 29,9 % – на международные организации; 22,7 % – на частные компании, специализирующиеся на вопросах безопасности. Это обусловлено недостаточным уровнем доверия большинству институтов: доверяющие преобладают над недоверяющими только по отношению к Президенту России и полиции.
Эти данные позволяют, соответствии с моделью «двойной заинтересованности» К. Томаса – Р. Килманна[28] расположить в системе координат восприятия рисков в зависимости от ориентации на собственные интересы или на интересы солидарности «жертв рисков» стратегии избегания, приспособления, сотрудничества, доминирования и компромисса. В конфликтологической литературе характеристики этих стратегий описаны достаточно подробно, однако нуждаются в новых «рискологических» измерениях, позволяющих вывести их проблематику на анализ, в том числе конфликтологических репрезентаций восприятия рисков.
Особого внимания заслуживает в ситуации риска использование тактики доминирования производителей над потребителями. Аналитики конфликтных взаимодействий справедливо указывают, что доминирование имеет тенденцию редуцировать все конфликты к двум вариантам – «либо ты против меня, либо со мной», что ограничивает роль субъекта конфликта победой либо поражением. Наиболее часто используемая доминирующая тактика – это угроза, которая должна соответствовать двум критериям. Во-первых, источник угрозы должен контролировать результат. Во-вторых, получатель должен воспринимать угрозу как негативную[29].
