Важно отметить, что конфликтогенность рисков, производимых институциональными системами общества напрямую связана с онтологическим статусом рисков для этих систем. Риск является для институциональных систем не случайным фактором, но фактором, выступающим в качестве основания их построения (Э. Гидденс). Отправной точкой индивидуальных и коллективных решений, в контексте конфликтных интересов и воспроизводимых институциональными системами рисков, является рефлексивность, понимаемая как постановка вопросов и комплексное осмысление ситуации, в которой находятся взаимодействующие акторы.

Отказ от риска в современных условиях, по сути, означает отказ от рациональности. Повседневность и регулярность, с которой индивиды, группы и общества сталкиваются сегодня с рисками, порождает необходимость в выработке механизмов их управления. Последствия, с которыми социальные акторы сталкиваются на регулярной основе требуют институционализации (как это происходит со многими социальными процессами), иначе говоря, возникает необходимость в выработке механизмов, создающих условия или стимулирующих достижение общественного консенсуса в целом, либо минимизирующих такие негативные последствия рисков, как конфликты, в частности. Попытка минимизировать последствия рисков, желание сделать все более или менее предсказуемым, «избегание неопределенности» и преодоление «неструктурированной ситуации» (Г. Хофстеде) ведет к необходимости институционализации, которая сама по себе есть некоторая определённость и констатация того факта, что известная сфера человеческой деятельности подвергнута социальному контролю. Мотивационную динамику институционализированного поведения составляет знание, определяющее институционализированную сферу поведения и все, попадающие в ее рамки ситуации, что делает подобную ситуацию более предсказуемой и контролируемой (П. Бергер, Т. Лукман).

Как бы то ни было, изучение риск-рефлексий и управления угрозами через призму конфликтных взаимодействий требует сочетания возможностей конфликтологии, философии, политологии, риск-менеджмента, социологии и других наук.

В предлагаемой монографии риск-рефлексия рассматривается как специфическая переменная социальных конфликтов, с одной стороны, обладающая высоким потенциалом манипулятивности, с другой – являющаяся способом манифистирования социальной напряженности. Риск-рефлексия при этом выступает одним из важнейших системных компонентов институциональной реализации стратегий предотвращения, урегулирования и преодоления негативных последствий и угроз, порождаемых острыми социальными конфликтами.

Такой подход позволяет уточнить содержание конструктивного управления конфликтами не только как управления актуализированным или манифестированными конфликтами, но и как всего спектра работы с конфликтами: превенции, курации и постконфликтного урегулирования, понять риск-рефлексию как институциональный компонент конструктивного управления современными социальными процессами.

Потребность в разработке теоретико-прикладных моделей конструктивных и деструктивных риск-рефлексий, их зависимости от политической интерпретации угроз элитными группами, неизбежно потребовала анализа концептуальных и методологических идей, способных стать платформой для получения практически значимых результатов научного проекта, а также необходимостью коррекции ряда традиционных параметров восприятия риска.

Среди различных исследовательских программ наиболее эффективными подходами и теориями, позволяющими придать исследованиям риск-рефлексий предельно аутентичный характер, являются:

• исследования восприятия повседневных рисков, в которых установлено, что риск-рефлексии детерминированы индивидуальным опытом, культурой и принадлежностью к различным социальным группам;

• исследования, основанные на представлениях о «режиме власти», в которых установлено, что риск-рефлексии являются элементом представлений и отдельным элементом господствующего властного дискурса, навязывающего и определяющего не только формы восприятия риска и рискового поведения, но и определяющего, что рискогенно, а что нет, кто относится к группам, находящимся в зоне особого риска;

• исследования в рамках «теории социокультурной жизнеспособности», в которых установлено, что риск-рефлексии (разделяемые представления о риске, отбор наиболее весомых рисков) обусловлены типом культуры, социальным и политическим «образом жизни»;

• теория знания, в основе которой представление о воспринимающих риск как простых регистраторах опасности (социальные и политические явления воспринимаются как опасные, потому что социальные субъекты знают об их опасности);

• теории личности, согласно которой устойчивые индивидуальные различия людей систематически коррелируют с их восприятием опасности – они или устойчиво идут на риск, либо избегают его;

• политические теории – споры о риске рассматриваются как борьба интересов;

• теории культуры утверждают, что люди выбирают, чего бояться, исходя из мировоззрений, идеологий, ценностей и верований для поддерживания своего образа жизни. Исходя из этого, формы социально-экономических и политических отношений определяют «отличающиеся представления о том, что составляет риск, а что нет».

Мы попытались дать собственный ответ на ряд принципиальных вопросов.

Какими критериями следует руководствоваться при артикуляции возможностей и ограничений различных методологических установок в исследованиях рефлексивности рисков? На основе каких теоретических моделей возможны исследования восприятия повседневных рисков? Как риск-рефлексии детерминированы индивидуальным опытом, культурой и принадлежностью к различным социальным группам?

Монография написана на основе идей и представлений авторов, опубликованных в различных изданиях в рамках реализации гранта Российского научного фонда «Риск-рефлексии в современных российских стратегиях управления конфликтом» и направленных на решение теоретико-методологической задач проекта – создание и обоснование новых теоретических ресурсов и алгоритмов соотнесения мер усиления конструктивного и девальвации деструктивного влияния риск-рефлексий на существующие социальные напряженности с известными стратегиями управления конфликтами.

В конечном счете предпринятый анализ позволил предложить системную концепцию влияния риск-рефлексий в различных условиях на динамические и структурные показатели конфликта и управление им (прогнозирование, предупреждение, стимулирование, смягчение, урегулирование и разрешение), основанную на синтезе современной теории производства рисков и конфликтного подхода.

Конечно, предлагаемые авторские суждения не позволяют представить читателю целостную теоретическую модель политической и социокультурной специфики восприятия рисков в современной России, предполагая дальнейшее изучение этого феномена.

Авторы выражают глубокую благодарность коллегам-профессорам И. И. Кузнецову и А. М. Соколову, доценту В. Г. Бондареву, а также экспертам Российского научного фонда за конструктивные замечания, высказанные в ходе подготовки монографии и при экспертизе промежуточных отчетов по гранту. Они позволили нам уточнить многие положения и оценки в исследовании.

Общества сегодня не могут похвастаться тенденцией уменьшения рисков и конфликтов, стабилизацией социальной ситуации и снижением межкультурных противоречий. Концепт риска может выступить в качестве методологической парадигмы, позволяющий обнаружить не просто отдельные проблемы развития общества, но и диагностировать изменившийся характер самой человеческой цивилизации, в которой любое явление представляет собой потенциальную угрозу[1].

Феномен риска, как отмечают многие известные исследователи, есть следствие модернити. В современном обществе, в отличие от досовременного, основанного на чувстве онтологической безопасности[2], порожденном религиозно-метафизическими образами мира, меняется объективный формат социальных процессов. Понятие риска релевантно обществу, обращающему свой взор на будущее, для которого будущее – это территория, подлежащая завоеванию и колонизации. Понятие риска не тождественно опасности, оно, как указывает Э. Гидденс, связано с активным анализом опасности с точки зрения будущих последствий. В условиях «текучей современности» индивиды все в большей степени осознают встающие перед ними риски. Таким образом, концепция риска возможна лишь в обществе, которое активно пытается порвать с собственным прошлым, что и является главной характеристикой индустриальной цивилизации нового и новейшего времени[3]. Причем воздержание от действия или бездействие не означает того факта, что индивид не рискует. Как отмечает Э. Гидденс, «бездействие часто является рискованным, и существуют риски, с которыми нам всем приходится иметь дело, нравится нам это или нет, такие как риски экологической катастрофы или ядерной войны»[4].