Эти замысловатые, почти целомудренные, но в то же время чересчур интимные касания вызывали мурашки на коже, заставляли их бежать по всему телу, ударяли в голову словно цунами, вынося все разумные мысли.

— А может и чуть ниже, — рука вокалиста заскользила по прикрытому сорочкой низу живота девушки, туда, где обычно проходит шовчик ее кружевного белья.

Остановись сейчас же…

…или уже никогда.

Потому что он уже бы не смог это остановить.

— Кейт… — шепот сливался с шумным дыханием, — Кейт… погоди… что ты… — Дамиано сбился, коснувшись открытого участка кожи прямо под подолом сорочки.

Казалось, будто климат сломался, поднимая температуру гораздо выше нужного, несмотря на и без того жаркий — до невозможного жаркий — вечер летней Италии.

— А что насчет этого места? — вопрос в самое ушко заставил музыканта сглотнуть в попытке удержать буйное воображение, которому было мало…

Мало этих волнующих касаний, катастрофически мало ее прохладной кожи и озорных взглядов…

Эта прохлада словно остужала его пылающее тело, одновременно разжигая все ярче тлеющий в груди огонь.

Мучительно медленно подушечки его пальцев двигались на коже, Дамиано мог чувствовать каждую из сотни мурашек, что он рассыпал под кружевом ее сорочки.

Все краски мира сошлись на границе контраста, оставив лишь белое и черное.

Лишь их двоих, посреди этой миланской ночи.

Лесная нимфа, что соблазняет дьявола, и Змей-искуситель, не желающий поддаваться.

Загорелые пальцы, скользящие по внутренней стороне бедра. Едва различимый выдох. Хриплый шепот, неразборчивый, опаливший кожу чуть выше ключиц…

— Чертовка… — его губы улыбаются, а она тянется к ним своими, словно в тысячный раз, без страха или сомнения, и Дамиано застывает почти в испуге, ощущая прикосновения ее языка.

Словно где-то вдалеке раздались звуки фейерверков, или это было его сердце, что разрывалось от ощущения ее трепетного поцелуя?

И все эти звуки, все сторонние цвета, отличные от ее светло-бежевой, не тронутой загаром, кожи, становятся лишь бесцветным фоном, расплываются, уходя за рамки внимания вокалиста.

Ему не хочется смотреть ни на что, кроме девичьего тела, от которого его отделяет сейчас лишь тонюсенький шелк и собственная домашняя одежда.

Его накрашенные черным ногти впиваются в кожу на бедрах девушки, вокалист прикрывает глаза, отдаваясь в ее власть, теряясь в Кейт, позволяя завладеть собой, как она того хочет.

А когда открывает глаза, видит лишь ее улыбку, струящиеся вокруг лица кудри и дрожащие в предвкушении ресницы.

От понимания ее желания, внутри словно порыв ветра, что обжигает и окрыляет. Теперь ты знаешь, что все невозможное вдруг претворилось в жизнь.

Взгляд опустился ниже, выхватывая слегка приподнятую ткань сорочки, ее коленки, которые сейчас сжимают его талию.

Он не успел понять, когда Кейт оказалась сверху. Кажется, сознание устало поспевать за реальностью.

Все менялось слишком быстро, слишком непредсказуемо и крышесносно. Слишком сильно, чтобы удержать в голове хоть что-то, помимо спешащей вперед фантазии.

— Тебе это не понадобится, — горячий шепот опалил висок, когда девушка потянула на себя его рубашку, — здесь становится немного жарко.

Вокалист не растерялся, с легкостью стянул с себя ненужный элемент одежды, жадно наблюдая за движениями девушки.

Она нервничала, не была уверена в том, что делает все правильно, но продолжала, зная, что Дамиано всегда подскажет, поможет и научит тому, чего ей еще не пришлось испытать.

Что она задумала?

Который раз он задался этим вопросом, когда ладони Кейт спустились ниже, пробежались ноготками по низу живота и ухватились за резинку штанов.

Дамиано затаил дыхание, не смея поверить, попросту боялся, что сознание играет с ним.

Она же не собирается это сделать…?

Серебро ее радужек встретилось с расплавленным шоколадом его глаз. Легкий кивок головы, дающий ей право продолжать…

И Дамиано откидывает голову назад, рассыпая по подушке пряди своих длинных волос, из груди вырывает низкий стон, когда ее губы наконец исполняют его любимую фантазию.

Он столько раз представлял себе это…

Ее, склоняющуюся к разгоряченному телу, слегка распухшие губы, скользящие по его коже, сбитое дыхание, касания…

Сперва неумелые, неуверенные… но каждое касание, словно наполненное всеми чувствами, что не выразить словами или взглядами.

Подобно торнадо, что образуется из легкого и невесомого ветерка, а затем утягивает, закручивает в вихре. И этот вихрь эмоций поглотил Дамиано, всего без остатка.

Он зарылся пальцами в ее каштановые волосы, лишь слегка помогая задавать нужный темп. Сама мысль о ней, доставляющей ему удовольствие казалась раньше чем-то за гранью.

А сейчас реальность сужалась, оставляя лишь ощущения, что доставляли ее губы; его тяжелое дыхание и рваные вздохи, которые отражались от стен спальни и вспыхивали огоньками в глазах Кейт.

Ей нравилось видеть, что ему хорошо, и понимать, что это из-за нее. Она и есть причина того блаженного счастья, которое сквозило в каждом его вздохе.

— Постой, — хрипло выдохнул Дамиано, отстраняя от себя девушку, — не так…

Взгляд карих глаз остановился на розоватых губах, что поблескивали от его влаги. Кейт облизала их, медленно проведя языком сперва по верхней губе, потом по нижней, попутно закусив ее зубами.

Дамиано приподнялся, разворачивая девушку спиной к себе. Ее плечи легко задрожали, когда итальянец подцепил пальцами бретельки шелковой сорочки и понятул их кверху.

Бледная кожа, словно фарфор, что светился в темноте, соблазнительно маня и требуя к себе.

Ладони коснулись изгибов ее шеи, прошлись по ключицам, кружащими движения спустились по позвоночнику на поясницу, вновь поворачивая к себе лицом.

Его потемневшие глаза горели, поджигая один за другим каждый миллиметр ее кожи, по которому скользил взгляд. Жадный. Собственнический.

— Ты идеальна… — выдохнул Дамиано в ее губы, прежде чем вновь накрыть их своими. Теперь нетерпеливо, жестко, всем напором давая понять, чего так страстно жаждет.

Кейт застонала в поцелуй, когда вокалист резко перевернул ее так, что спина вжималась теперь в плотный матрас.

Он приостановился, чтобы посмотреть на девушку. Полностью обнаженную перед ним, лежащую на его кровати.

Его. Она была его.

Кейт больше ничего не боялась, не закрывалась, не стеснялась… она смотрела на него наполненными обожанием и желанием глазами. Именно такие чувства он всегда мечтал увидеть в них, боясь, что это никогда не станет явью.

Но оно стало.

Он закусил губу и покачал головой, усмехнувшись каким-то своим мыслям.

— Хотел, чтобы попросила ты, а сейчас сам готов умолять, — возбужденный шепот, что волной прокатился по телу девушки, заставляя сжать бедра от нетерпения.

Однако его колено помешало это сделать, и Кейт судорожно вздохнула, лихорадочно впиваясь ноготками в плечи вокалиста.

Одна его рука скользнула между их соприкасающихся тел, ложась на ее бедро, медленно раздвигая ноги в стороны, пока она завороженно смотрела в его наполненные огнем радужки.

— Так мне умолять тебя, Кейт? , — шепнул он, удерживая руку над самым чувствительным местом девушки.

— Нет, — она сглотнула, покачав головой. Ее взгляд такой же затуманенный, как у него самого, — тебе и не нужно.

Дамиано улыбнулся, с легким нажимом ведя пальцами ниже, вынуждая девушку инстинктивно приподнять бедра. Тихий стон сорвался с ее губ, когда итальянец надавил сильнее, зная наизусть нужную точку.

Большой палец начал круговые движения, и ее ноготки еще сильнее врезались в кожу предплечий музыканта, оставляя на них легкие царапины.

— Нравится? — шепнул он, упиваясь наслаждением, которым наполнились ее глаза.

— Да… — Кейт выдохнула, и Дамиано ускорился, вынуждая ее выкрикивать свой ответ громче.

Он чувствовал каждую ее эмоцию, видел, настолько близка разрядка по ее прикрывающимся от блаженства глазам, по тому, как она прикусывала нижнюю губу, пытаясь сдержать это.