Nighttime and coffee
A table for two
Track fifteen sunsets
Got nothing on you
You stare at your phone, girl
I’ll stare at it too
‘Cause I’ve never loved somebody
The way I love you
Невесомое, словно сотканное из облаков, бежевое платье девушки изящно развевалось по ветру, пока закатное солнце золотило завитые локоны ее каштановых волос, что непослушно выглядывали из-под светленькой косынки.
Плавно переступая с ноги на ногу, Кейт неспешно шла навстречу легкому бризу, ее нежные ступни утопали то в бархатистом жемчужном песке, то в крошечной волне, только что набежавшей на берег.
Длинные ресницы вырисовывали теплые тени на лице. Нежные алые губы расплылись в улыбке от ощущения его рук, что ласково притянули ее за талию к его груди. От горячего дыхания, пробежавшего по коже, мгновенно кинуло в жар.
Ей не нужно было оборачиваться или вглядываться в его глаза, она и без того знала, что его лицо в эту минуту озаряет блаженная улыбка.
Стайка певчих птиц резвилась над тихими волнами моря. Покрытая дымкой граница размылась, словно растушеванная кистью неизвестного художника: больше не было ни неба, ни воды, была только вселенная, принадлежащая лишь им двоим.
Успокоив и укротив бескрайние бури и шторма, пришла долгожданная и желанная эйфория.
Что это, если не рай…?
Лишь только его безмятежное дыхание нарушало неторопливый шелест волн.
Повинуясь невыносимому желанию заглянуть в его горящие глаза, девушка неловко обернулась, смущенно опустив нежные веки.
…а когда подняла взгляд, его тут же встретил переливающийся темный шоколад его радужек.
— Нравится? — бархатный голос отразился от ночной прохлады, пробегаясь мурашками по коже. Покалывая тысячами крохотных иголочек удовольствия.
Его теплые глаза искрились огонькам, а за спиной блистал Неаполитанский залив, переливаясь на воде всеми оттенками янтаря.
— Очень… — морские волны унесли ее шепот туда, где уже через пару часов забрезжит рассвет.
Жемчужный песок сменился потрескавшимся от постоянной жары асфальтом, вдоль дороги с каждым шагом вырастали беленные краской домики.
Деревянные половицы пирса заскрипели под ногами, тревожа мерный шум пенящихся волн. На ограждении — мелкие фонарики, оставляющие дрожащие дорожки света на покачивающейся воде.
Дамиано не выпускал ее пальцы из своей ладони. Ни на секунду.
Кейт умиротворенно улыбалась, стараясь шагать в ногу с вокалистом, но постоянно сбивалась.
Итальянца забавляла эта детская игра, и он намеренно то ускорялся, то шел медленнее, с удовольствием наблюдая за сосредоточенным лицом девушки.
Мимо них, за деревянным заборчиком, проплыл маленький катерок, рассекая корпусом темную воду и разбрызгивая по сторонам тысячи мельчайших капелек.
Кейт обернулась на летящую вслед за катерком мелодию, и Дамиано поспользовался моментом, чтобы ловко притянуть ее к себе за талию.
Она говорила невпопад, неловко шутила и много-много улыбалась, заставляя вокалиста потеряться в этих мгновениях, забывая слова, которые хотелось сказать.
Белые пятнышки на небе рассеялись, и взору открылся безоблачный небосвод, полный звезд.
— На что смотришь? — его голос отдается трепетом в груди, растекается блаженно по венам.
И не верится, что это всё с тобой…
Что он стоит рядом, шепчет тебе на ухо, пока ладонь покоится на твоей талии, слегка скамкивая под собой бежевую ткань платьица.
Оживший сон. Воплотившаяся мечта. Невероятная действительность, упоительно вскружившая голову.
— На Северную Корону, — Кейт мимолетно облизнула губы, по старой привычке, — помнишь это созвездие?
Она лишь на миг обернулась, чтобы заглянуть в его карие.
Приятное ощущение объятий со спины лишало возможности безотрывно наблюдать за эмоциями в любимых глазах.
— Северная Корона… — Дамиано смаковал, будто пробуя слова на вкус, — покажи еще раз, где она?
Нотки лукавства проглядывали сквозь маску собранности, но Кейт решила не обращать внимание на это в такой чудесный момент.
Сегодня ей было хорошо, и она не хотела задумываться о сложном, о чем-то непостижимом для нее.
Зато могла наслаждаться этим вечером, этим небом. Им…
— Вон там, вон… посмотри, — тоненький пальчик без маникюра указал в небо, где полукругом собрались звезды, словно кружась в незаурядном хороводе, — видишь?
— Вижу, — прошептал Дамиано, даже не поднимая головы к небу, оставляя за собой эту крошечную ложь. На нее он мог пойти.
Тоненькая цепочка приятной прохладой коснулась ключиц девушки и опустилась чуть ниже, когда вокалист защелкнул изящное крепление.
— Что… — пальчики Кейт потянулись к украшению, и она замерла, в неверии оглядывая подвеску, — что это?
— То, что так влекло тебя в небе.
Едва заметная цепочка из белого золота, почти ниточка, а на ней — сияющие безупречным блеском топазы.
Они крепились между собой, составляя неровный полукруг из семи драгоценных камней.
— Это же…?
— Северная корона.
Когда Кейт обернулась, Дамиано успел лишь на мгновение заметить, как блестели серебристые глаза, прежде чем ее губы нашли его.
Их поцелуй состоял из всех невысказанных чувств, неозвученных клятв и обещаний, из всех слов, которые еще никто не успел сказать.
Нежные касания, наполненные чистым, и самым бескорыстным чувством — любовью.
Ее и его. Это была их любовь.
Одна на двоих, как и путь, что ждал их впереди.
Теперь Дамиано знал: они пройдут его вместе, держась за руки, как в этот вечер, блистающий огнями Неаполитанского залива.
И лишь одни слова вертелись на языке, как бы не прятал он их в глубине сердца.
— Я люблю тебя, Кейт, — произнес он в ее приоткрытые губы, — с того самого момента, как увидел в том несчастном клубе. С того момента, как ты впервые обернулась на меня.
Дыхание сбилось, и Кейт улыбнулась, чувствуя как капельки слез смачивают ресницы.
— Когда впервые увидел твои глаза… Подумал, ты станешь моей погибелью, а в итоге сам чуть не стал твоей.
Одна слезинка оставила влажную дорожку на щеке, и Дамиано тут же вытер ее, коснувшись кожи девушки тыльной стороной ладони.
— Но затем мы спасли друг друга, — прошептала Кейт, позволяя себе утонуть в захлестнувшем ее чувстве, — ведь я тоже люблю тебя, Дамиано. И полюбила вероятно тогда, когда твой взгляд впервые нашел меня.
— Какими бы ни были обстоятельства, они не смогли помешать нам, — Дамиано улыбнулся, опуская руки на талию девушки, — и никогда не смогут.
Легкий поцелуй. Нежный и осторожный. Такой же хрупкий, как царящая вокруг ночная тишина. Такой же чувственный, как две распахнутые души, что стали одним целым.
Ее губы отдавали зимними ягодами, лесной свежестью и поменявшимся ветром, его — привычно горчили.
Они отстранились друг от друга, лишь когда напуганная их присутствием ночная птичка недовольно чирикнула в тишине, направляясь в сторону залива.
В серебристых радужках плескалась безграничная любовь, щепотка восхищения и безмерная благодарность за все те мгновения, которым нет цены.
Просто за то, что он есть, за то, что он рядом…
— Я люблю в тебе каждую родинку, — произнесла она, легонько запнувшись. Легкий румянец в миг окрасил ее нежные щеки, вызвав улыбку у Дамиано. Он так любил ее румянец, — люблю цвет твоих глаз, каждое касание, каждый взгляд. Люблю, как ты хмуришь брови…
Просто люблю тебя. Такого, какой ты есть…
— Может идеал и субъективен, но сейчас я точно смотрю на свой, — тихо перебил ее Дамиано, — ведь ты мой идеал.
Она улыбнулась без возможности подыскать необходимые слова.
— У каждого бывают недостатки, и твои меня сперва порядком напрягали…
Легкий ветерок коснулся ее щек, затем оголенных плечиков, вынуждая придвинуться чуть ближе к Дамиано.
— Но знаешь… я полюбила даже твой дым и сигареты.
