Вокалист усмехнулся краешком губ. Еще неделю назад он бы испугался возникших в голове мыслей, назвал бы их лишними рядом с ней, неприемлемыми, но сейчас…

Его фантазии были сродни волшебству, они напоминали несбыточную мечту в облике невероятной реальности, немыслимого чуда.

И больше ни капли страха, ни секунды сомнений, лишь теплое, растекающееся в душе, желание: от самого сердца и до кончиков пальцев.

Оно обволакивало сладостной нежностью, убеждая подойти ближе, невесомо коснуться оголенных плечиков под тонкими бретельками.

Но собственные слова, словно тяжелая бечевка, что больно колет накрепко связанные запястья, не давая шевельнуться.

— И почему же? — спросила девушка, вскинув голову. Мягкие пряди рассыпались по плечам шоколадными волнами. Дамиано потребовалось несколько секунд, чтобы собрать в кучу разлетевшиеся в миг мысли.

— Если бы ты сейчас спала, то не смогла бы стоять на пороге моей комнаты, я прав?

— Разумеется, — улыбнулась Кейт, ее серебристые глаза слегка поблескивали в свете настольной лампы.

— Зайдешь? — Дамиано в пригласительном жесте махнул рукой, и Кетрин с легким кивком, не мешкая, прошмыгнула в комнату.

Вокалист слегка замялся, не понимая, куда себя девать, поскольку присесть рядом с беззастенчиво раскинувшейся на его кровати Кейт было бы слегка… опрометчивым поступком.

Однако стоять, неловко скрестив руки за спиной, тоже оказывалось не лучшим вариантом, выдающим озадаченность, поэтому музыканту все же пришлось переместиться поближе к девушке.

— Так зачем ты… — Дамиано немного запнулся, задержав взгляд на кружеве ночной сорочки, которая сейчас едва прикрывала бедра девушки, — зачем ты пришла?

— Мне нужен повод, чтобы прийти к тебе в комнату?

Она украдкой пробежалась глазами по Дамиано, словно подмечая каждую его эмоцию, безошибочно считывая с уже успевшего стать родным лица.

— Нет, — краешек губ парня дрогнул в легкой улыбке, пока он осматривал лежащую рядом девушку, — наверное нет.

Итальянец не мог вспомнить, когда еще хоть раз в жизни, он не мог понять, что делать в кровати с девушкой.

Сейчас же в его голове не было ни единой разумной мысли или объяснения ее присутствию здесь.

Был лишь страх того, что стоит лишь коснуться своей мечты, как она тут же рассыпется пеплом, из которого уже не восстанет.

— Впрочем, я собирался спать, — лениво произнес Дамиано, понимая абсурдность сказанных слов.

Ага да, так я и усну…

-… да и ты собиралась, пока я не разбудил, — продолжил вокалист, мысленно давая себе уже сто пятую пощечину за откровенную ложь, — поэтому спопокойной ночи, что ли.

На секунду ему показались смешинки в глазах Кетрин, и он мог бы поклясться, что она очень умело скрыла усмешку за прикушенной губой.

До чего докатился, она уже надо мной смеется…

— Да, конечно, — пролепетала Кейт, прикрывшись ладошкой, пока зевала, — и тебе сладких снов.

Надеюсь, мне приснишься ты — только и хотел добавить Дамиано, но слова опилками застряли в горле, и он лишь отвернулся, укутываясь в одеяло.

Какого черта она задумала?

Вокалист был почти уверен, что их небольшая ссора изжила себя, и Кейт наконец…

Наконец что? Решила прийти и переспать с тобой?

Нет… глупость какая-то…

Вокалист поворочался еще немного, поправил одеяло, под которым становилось с каждой секундой все жарче. Через несколько минут лежать так стало уже просто невыносимо.

Он приподнялся на локтях, покосившись на мерно вздымающуюся от дыхания грудь девушки.

Неужели и правда уснула? Вот же мучительница…

Ее розоватые губы сейчас были чуть приоткрыты, и несколько прядей волос касались ресничек, временами заставляя их вздрагивать.

Дамиано обнаружил себя застывшим в ступоре легкого недоумения, засмотревшись на эту умиротворенную картину.

Она что же, пришла ко мне… поспать?

Просто гребаная нелепица.

Однако просыпаться девушка точно не собиралась, а легкое посапывание лишь подтверждало это.

Дамиано пришлось сдаться и вновь откинуться на спину в попытке выровнять дыхание и выключить все наматывающие круги в голове мысли.

Однако к этому забегу словно добавили еще пару-тройку лошадей, ведь сердце пустилось в еще больший скач, когда после едва слышного бормотания, Кейт повернулась к нему, утыкаясь крошечным носиком в пропахшую дымом ключицу.

Дамиано затаил дыхание, почувствовав прикосновение хрупких ладошек к своей груди.

— Спишь значит, — прошептал он, оставив невесомый поцелуй на макушке девушки, — а мне теперь что прикажешь делать?

Вокалист не спрашивал себя раньше, не задавался вопросом, но сейчас ему было любопытно узнать о своей прошлой жизни: ведь в этой он не сделал ничего стоящего, чтобы заслужить такую, как Кейт.

Зато сделал все, чтобы лишить себя этого найденного рая…

Он жалел. Жалел о каждом вырвавшемся против воли злом слове, необдуманном заранее импульсивном поступке, не желанном ей прикосновении. Жалел и раскаивался, не понимая, чем заслужил прощения.

Однако был готов всю оставшуюся жизнь доказывать, что достоин этого прощения.

— Дамиано…? — его окликнул слабенький полусонный голосочек, заставивший вынырнуть из того моря клятв, которые он никогда не озвучит.

— Ммм? — вопросительно промычал Дамиано, чувствуя, как что-то в груди пытается вспорхнуть, словно ребра были тесной клеткой.

— Почему ты еще не спишь?

— Мне больше нравится смотреть на тебя, — прошептал музыкант, снова утыкаясь носом в макушку девушки.

Кокосовый аромат с легкой примесью цитруса. В меру кисловатый, в меру сладкий, как и ее поцелуи — не насытишься, не привыкнешь. Никогда.

Кейт приподнялась на локтях, наскоро смахнув с лица несколько каштановых кудрей, которые спадали вниз, тревожа ресницы.

— Тогда я тоже буду смотреть на тебя, — тихо проговорила она, и Дамиано даже сквозь сумеречные тени смог различить выступивший румянец.

С алыми щеками, сверкающими в ночи глазами и волосами, водопадом раскиданными по плечам и подушке, она напоминала лесную нимфу.

Словно божественное воплощение красоты и невинности сидело рядом с ним, прячась под ажуром светло-бежевого шелка.

И если бы Дамиано был Икаром, он подарил бы ей свои крылья, никогда не позволяя упасть. Не пустил бы ее к Солнцу, боясь, что улетев однажды, словно мотылек, она стала бы вновь и вновь смотреть лишь на свет.

А вокруг Дамиано было порой слишком много тьмы.

Он не был уверен насчет второй жизни, но перед Кетрин бы точно раскинулись тенистые рощи Элизиума. Сейчас он был уверен, что лишь на время выкрал ее оттуда, но однажды ей придется вернуться.

Кейт смотрела, сияя серебром своих глаз из-под ресниц, говорила что-то, но, кажется, итальянец уже не слушал.

— …мне, как ты на это решился?

— Что? — Дамиано моргнул, и мысли вновь окунули его в реальность, в эту наполненную светом луны комнату… вернули к ней, лежащей под его одеялом.

— Я про татуировки, — объяснила Кейт, улыбаясь, — ты меня совсем не слушаешь.

Она обидчиво надула губки, совсем как это всегда делала Вик, и волна умиления захлестнула Дамиано.

— Татуировки… — протяжно вздохнул вокалист, игнорируя замечание девушки, — а что с ними?

— Мне однажды тоже хотелось сделать что-нибудь… — тоненькие ручки коснулись шершавой ладони, обхватили пальчиками и потянули на себя, — что-нибудь небольшое, едва заметное, быть может слегка… интимное.

Он не сразу сообразил, что задумала девушка, но видел это по озорным огонькам в ее радужках, по тому, как изогнулись ее нежные губы.

Воздух застрял в легких, когда собственные пальцы коснулись участка кожи под ее грудью сквозь атласный шелк.

— Возможно здесь, — Кейт направляла его ладонь, очерчивая полукругами кожу, а Дамиано замер… застыл, почти в оцепенении наблюдая за ее движениями.

Что она делает… Боже… я же не…

…сдержусь — потонуло в волнах чистейшего жара, сверкающего языками пламени.