Басистка опустилась напротив, в излюбленный белый шезлонг. Ее бедра покрывали бежевые кожаные шорты, поверх которых она положила себе на колени беленькую чашку с каким-то напитком.

— Чем занимаешься, писательница? — Анджелис бросила заинтересованный взгляд на распахнутый ноутбук.

— А чем еще может заниматься писательница? — фыркнула Кейт, сделав акцент на последнее слово, — помнишь те резюме, что я отправляла в различные редакции?

Виктория сделала небольшой глоток и отложила в сторону кружку. Ее скрещенные в лодыжках ноги были слегка погружены в белый песочек, рассыпанный по окраине бассейна.

— Те самые, что ты строчила ночи напролет еще до Амстердама… — Вик лениво осмотрела свой облупившийся черный лак, — допустим, помню, и что?

— А вот что, смотри, — Кейт повернула экран к подруге, показывая той множество исписанных страничек, — одной редакции весьма приглянулась аннотация к моей книге и… возможно, они возьмутся за ее печать.

— Ну ничего себе, — воскликнула, все еще наполовину не веря, Виктория, — вот это ты даешь… и когда?

— Ой, это еще не очень скоро будет, — ответила, улыбаясь, Кетрин и продолжила пролистывать написанный текст, — мне еще надо многое проверить и, вероятно, перепечатать местами.

Виктория как-то отстраненно кивнула головой, снова поднося к губам кружку.

— Не сильно разбираюсь во всех этих книжных делах, — она легонько повела плечами, — просиживание пятой точки за чтением явно не мое, но твое творение я бы прочла, будь уверена.

— Спасибо, Вик, — поблагодарила блондинку девушка, немного растрогавшись от такого признания, — ты бы знала, как много для меня это значит.

— Знаешь…я догадываюсь, кто бы еще ее с радостью прочел, — басистка многозначительно подмигнула, не оставляя сомнений в том, кого именно она имела в виду.

Кейт отложила работу, серьезно посмотрев на подругу, в глазах которой миленькие бесенята только что подожгли чей-то погреб с фейерверками.

— Что за взгляд суровый? — хихикнула Вик, — вы оба так и будете скрывать очевидные вещи?

На мгновение лишь Кейт хотелось ей возразить. Это было просто и привычно. Что бы она сказала неделю назад?

Он не станет читать мою книгу, я его вовсе не интересую, с чего бы ему тратить время на мои увлечения?

Однако с самого утра на повторе — слова Итана, словно заевшая пластинка, которую хочется повторять снова и снова, пока собственное сознание на примет сказанное барабанщиком за правду.

Тяжелый вздох повис в воздухе, а Кейт с уверенностью распрямила плечи.

Неужели я и впрямь собираюсь это признать?

Нет, — завопила старая привычка, но усталость от вечных недопониманий и секретов кричала громче — вторила бесспорным и громогласным «да».

— Нет, не будем, — уверенным голосом произнесла девушка, — это и впрямь стало слишком очевидно, чтобы скрывать.

Виктория лишь тихонько присвистнула, хотя ее ошарашенный вид и застывшая в воздухе кружка говорили о том, что мысленно она готова захлопать в ладоши и пуститься в пляс.

— Что же вы… на самом деле вместе? — заговорчески шепнула Вик, понизив голос в конце.

Кейт лишь молча кивнула, чувствуя, как краска пытается предательским румянцем покрыть ее лицо.

— С ума сойти! — все же вскрикнула Де Анджелис, но тут же спохватилась, — теперь я поняла, почему Дамиано весь такой загадочный был утром.

Ее хитрая улыбка стала шире, а плечи начали подрагивая от беззвучного смеха. Она прикрыла губы ладошкой, поймав удивленный взгляд подруги, который по всей видимости, развеселил ее куда больше.

— Прости-прости, — только и сказала девушка, прежде чем вновь ее настиг приступ смеха.

Кейт уже и сама улыбалась, с упоением глядя на счастье в лице подруги, которая была несказанно рада за двух очень близких ей людей.

Обычно ее смех был чем-то между скромным хихиканьем и нежным урчанием котенка, однако сейчас она смеялась в полную силу без возможности успокоиться, то и дело говоря что-то невнятное и снова взвизгивая от радости.

— Вик… — позвала ее подруга, покачав головой, — а что ты там говорила насчет его поведения утром?

— Ах это, — на удивление вид у Виктории был такой, будто ей срочно пришлось протрезветь, — Дамиано как-то слишком много и подозрительно улыбался, думая, что никто не видит, а потом вообще решил под шумок свалить из дома.

— А зачем?

— Да кто его знает, — подернула плечами Виктория, но тут же словно догадалась о чем-то и, оживившись, продолжила, — слушай, может он приготовил для тебя какой-то сюрприз, а?

Глаза девушки мечтательно засверкали от собственного предположения, Кейт же, напротив, была настроена весьма скептически.

Дамиано и сюрпризы… выглядит как самый нелепый оксюморон из всех возможных. Горячий снег на фоне этого и то логичнее.

— Очень сомневаюсь, — отмахнулась она от подруги, — но думаю, скоро узнаем.

— Ну… посмотрим, — Виктория мигом сникла и будто бы даже расстроилась, — но потом ты мне все расскажешь, — безапелляционно добавила она.

— Разумеется.

Если будет, что рассказывать.

Откинуть сомнения не так легко, как кажется, если до этого дня подвергал им каждое действие со стороны окружающих тебя людей.

Но почему-то в эту минуту так хочется просто верить — слепо и наивно быть может — но верить, что все слова и действия были правдой, что все его взгляды на нее, все прикосновения… были не просто так.

Где-то там, глубоко внутри, где мерно постукивает сердце под ребрами, она знала, что уже давно в это верит.

Верит, несмотря на все аргументы против, ведь чаши весов склоняются в сторону тех, что за.

***

Луна серебряным лучиком падала на стрелки настенных часов ее спальни. Коротенькая как раз прошла отметку двух часов, когда глаза девушки разомкнулись от звука хлопнувшей напротив ее комнаты двери.

Звук этот, словно спусковой механизм. А удары в груди — четко в цель. Без промаха.

Застилающая глаза сонливость оставила свой пост, передала его обострившемуся в миг воображению, что так яростно заполонило сознание девушки.

Вскоре дверь хлопнула вновь, оповестив о направлении Дамиано, рассказав о том, как его оголенные ступни шагают по слегка скрипящим половицам; как длинные пальцы обхватывают круглую ручки ванной двери… проворачивают.

Там, напротив зеркала, его руки стягивают слегка прилегающую к телу футболку, стискивая местами блеклую от солнца ткань. Следом звякает тяжелая пряжка на ремне.

Черный лак ногтей поблескивает в свете лампы, когда ладонь неспешно поворачивает вентиль, и из-под крана начинает течь вода.

Девушке не надо представлять — достаточно лишь вспомнить — как прохладные капли сбегают по обнаженному торсу, собираются вместе в неровностях его мышц, и тонкой струйкой устремляются вниз…

Эти мысли заставляют ее ворочаться, перебрасывать скомканное одеяло, и наконец вынуждают сдаться: оставить под подушкой желание заснуть и легонько коснуться ножками пола.

Кейт медлит… одно лишь мгновение. Его хватает с лихвой.

Тихий голосочек в голове умоляюще взвывает, кажется, просит о чем-то… Словно ветер, что гудит по лесам, сливаясь со стонами гнущихся деревьев.

Он просит о том, о чем так давно вздыхает и изумученное сердце.

Оставь тревоги за порогом, забудь сомнения, шагай…

Шагать… Куда вот только?

И вторит голос трепетно — куда угодно, только не назад.

Так хочется ей это сделать, правда… Но привычно тянет за руки неподъемный груз — набитый переживаниями тугой мешок, что давит на плечи. Он мешает идти, мешает поверить…

Кейт хочет отпустить, но так боится просто верить в то, что однажды все может стать хорошо.

Ведь поверив однажды, ты словно слепнешь и идешь, держа за руку незнакомого проводника. Но только на глазах твоих повязка — и лучик солнца утреннего не пробьется.

Кто на другом конце? Кто держит твою ладонь? Вдруг и не святой праведник ведет тебя вперед, а сущий дьявол утягивает на дно, в самое логово страданий?