Комментарий к Глава восемнадцатая
Увидеть картину Эдварда Мунка “Крик” и прочитать о ней можно здесь: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D1%80%D0%B8%D0%BA_(%D0%BA%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%B8%D0%BD%D0%B0_%D0%9C%D1%83%D0%BD%D0%BA%D0%B0)
========== Глава девятнадцатая ==========
«Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс,
Научи нас Магию хранить,
Чтобы грязнокровки и все их уловки
Не смогли нам больше навредить!»
Светящиеся строки нового текста Хогвартского гимна мерцают над головами учеников. За факультетскими столами тут и там зияют пустые места. Оставшиеся студенты затравленно озираются в тщетных поисках своих приятелей, друзей, возлюбленных.
Снейп, болезненно, изжелта-бледный, занимает место директора Дамблдора. Его волосы кажутся ещё более сальными, чем обычно, если такое вообще возможно. Профессор МакГонагалл прожигает его ненавидящим взглядом, в котором, даже не применяя Легилименцию, можно прочесть: «Как ты смеешь сидеть в его кресле, пить из его кубка, занимать его пост, подлый убийца?!». И ей совершенно плевать, что на неё с подозрением косится Алекто Кэрроу, наша новая преподавательница маггловедения.
— Наконец-то у нас будет нормальный директор! — довольно объявляет Винс, закончив горланить гимн. — Отец говорит, Дамблдор засрал нам мозги всякой чушью. Помните это: «Счастье можно найти даже в самые тёмные времена!» — передразнивает он. — Отец говорит, у старикана уже давным-давно было плоховато с головой.
«Твой отец умеет формулировать предложения, состоящие более, чем из трёх слов? Я впечатлён!» — думаю я, вспоминая огромного, похожего на замшелый валун, Крэбба-старшего.
— А мне нравился Дамблдор, — внезапно встревает Грег, — помните, как смешно он говорил: «Олух! Пузырь! Остаток! Уловка!»?
— Тш-ш-ш, тише! — шипит Панси, пихая Грега локтем в бок.
Снейп с кислым лицом представляет нам новых преподавателей: Амикус Кэрроу — Защита от Тёмных Искусств и Алекто Кэрроу, она будет учить нас тому, как следует относиться к магглам. Затем приходит время напутственной речи, суть которой сводится к тому, что Магия и Чистая Кровь неразделимы, и наша задача — не допустить к овладению древними волшебными знаниями никого, в чьих жилах течёт грязная, осквернённая кровь.
На лицах учителей застыли жутковатые маски. Профессор Флитвик поигрывает палочкой, от чего над его кубком вспыхивают и гаснут маленькие красные фейерверки. Профессор МакГонагалл беспрерывно превращает свой кубок в огромную жирную крысу и обратно. Глаза профессора Трелони абсолютно остекленели. Похоже, она с самого утра хлопнула целую бутылку хереса.
И только я один во всей школе (поправочка! ещё рыжая Уизли), только мы двое знаем, что на самом деле профессор Северус Снейп здесь для того, чтобы максимально, по мере всех своих сил и возможностей, ведя тонкую, смертельно опасную игру с самим Тёмным Лордом, защищать учеников и студентов.
*****
Начинается церемония распределения по факультетам. Шляпу, судя по всему, обработали Чарами Определения Крови, потому что, опустившись на голову маленькой светловолосой девчушки, она с сожалением бормочет:
— Как это ни прискорбно, я не могу распределить тебя, Энн Джонс, ни на один из четырёх факультетов. Твой отец — сквиб, а мать — магглорождённая волшебница. Мне очень жаль, малышка, но что я могу сделать? Ведь я всего лишь ветхая, пыльная Шляпа.
Амикус Кэрроу мечет в несчастную Шляпу заклятие Немоты, и та захлопывает прорезь рта, словно никогда и не умела говорить. Плачущую девочку провожают за отдельный стол, и вскоре к ней присоединяются ещё три шмыгающих носами мальчугана. Алекто Кэрроу сообщает, что для тех, кто недостоин приобщаться к магическим секретам, будет в ближайшее время подана карета, которая отвезёт их назад, к Хогвартс-Экспрессу. «Отбракованных» чарами детей выводят из Большого Зала. Их провожает зловещая тишина, нарушаемая лишь редкими смешками от слизеринского стола. Алекто разражается прочувствованной речью о том, что прямо сейчас мы стали свидетелями тому, как неистощимые в своём коварстве грязнокровки пытаются всеми правдами и неправдами прокрасться в Святая Святых — цитадель древних магических знаний.
Торжественный ужин проходит в гнетущей тишине. Студенты потрясены, удручены и подавлены. Со стола Гриффиндора на нас бросают пылающие гневом и ненавистью взгляды. Если бы этими взглядами можно было убивать, никто с факультета Слизерин не дожил бы до окончания трапезы.
*****
— Профессор Слагхорн, — спрашивает нашего декана кто-то из мелких, когда мы возвращаемся в своё подземелье, — а почему не все наши друзья с Рейвенкло и Хаффлпаффа приехали на второй курс?
— О, — Слагхорн, как всегда, тушуется от неудобных вопросов, — возможно, они просто не захотели? Или эммм… переехали в Австралию? — с деланной жизнерадостностью предполагает он.
*****
Меня назначают старостой школы. Снейп вызывает меня в директорский кабинет, где все портреты прежних директоров закрыты чёрной тканью.
— Вы знаете, в чём заключаются Ваши обязанности, не так ли, мистер Малфой? — бесстрастно спрашивает он, глядя мне в глаза.
— Безусловно, сэр, — киваю я.
По пути в подземелье я натыкаюсь на Финнигана.
— Эй, Стукнутый! — выплёвывает он. — Не думай, что твой хозяин будет долго наслаждаться своим триумфом!
Я, ни слова не говоря, прохожу мимо.
— Я глаз с тебя не спущу, шакал пожирательский! — шипит Финниган, толкая меня плечом.
Всё, что мне нужно сделать — это дотронуться до значка старосты школы, и Финнигану назначат отработку, а то и подвергнут более серьёзному наказанию. Но я просто ускоряю шаг и ухожу, не оглядываясь.
— Трус, хорёк вонючий! — несётся мне вслед.
*****
В нашей гостиной, вероятно, многолюднее, чем в гостиных других факультетов. Из наших на седьмой курс не вернулся только Блейз. Ещё летом он уехал с матерью и её очередным мужем в Италию, подальше от всего этого кошмара.
— Слышали про Уизли? — громко спрашивает Харпер у своих дружков. — У него обнаружился обсыпной лишай, и теперь он лежит в своей Норе, и даже его тупая, жирная мамаша боится подойти к нему, чтобы ненароком не заразиться!
Гостиную сотрясает злорадный гогот. Я тихонько ухмыляюсь. Неплохо сработано, Уизел! Интересно, кто вместо тебя валяется на кровати, укутанный в одеяла, и исправно стонет, когда кто-то из представителей новой власти приходит, чтобы убедиться в правдивости этой истории?
— Грязнокровку Грейнджер вымели из Хогвартса поганой метлой! — подаёт голос Миллисент Булстроуд. — Теперь ты наконец-то сможешь стать первым в учёбе, Драко.
— А в отсутствие «святого» Поттера ты и лучшим ловцом школы мог бы стать, — подобострастно обращается ко мне Харпер. В его глазах плещется тревога. Вероятно, он думает, что, укрепив свои позиции и став старостой школы, я захочу вернуться в команду.
— Меня больше не интересует квиддич, — как можно более равнодушно бросаю я. — Можешь оставаться ловцом, если тебе угодно, Харпер! И, просто к сведению: я бы не хотел слышать имя Поттера в этой гостиной, — объявляю я, усаживаясь на диван рядом с Тео. — Мне это неприятно!
Тео украдкой сжимает мою ладонь.
*****
Ночью во сне я вижу родной Малфой-Мэнор. И — о, счастье! — Гарри наконец-то гостит у нас! Всё, как я и мечтал. Стоит жаркий, солнечный день, и мы с Гарри плещемся в пруду, беззаботно хохоча и осыпая друг друга фонтанами брызг. Внезапно смех замирает на его губах. Гарри смотрит мне в глаза и приближает своё лицо к моему. Я прикрываю глаза в сладком предвкушении… Сейчас… Сейчас он поцелует меня! Но он отчего-то медлит и внезапно испуганно вскрикивает. Я распахиваю глаза и со смутной тревогой замечаю, что солнце скрылось за тучами. Резко становится холодно, и я покрываюсь гусиной кожей. Мимо нас проплывает белый павлин со свёрнутой шеей. А потом ещё один. И ещё… Вода становится красной от крови. Вслед за мёртвыми птицами мимо нас плывут безжизненные тела маленькой Рионы, Стивена Сэмюэлса. Лаванда Браун и Невилл Лонгботтом с лицами, изуродованными шрамами. У Колина Криви, нашего назойливого хогвартского фотографа, на шее болтается камера, из которой в воду сыпятся снимки. На всех фотографиях — сияющая в небе над школой Тёмная Метка.
