– Это тебя не касается.

– Тори, успокойся, пожалуйста, и, чтобы там ни было, просто забудь и не лезь на рожон. Не разочаровывай отца ещё больше.

Тори инстинктивно сжала зубы, ощущая вспыхнувший гнев после громких слов Гвинет. В этой семье, вероятно, лишь Виктория является абсолютным огорчением. Это настолько приелось с самого детства, что Тори стала ощущать себя неполноценной личностью, всё время нуждающейся во внимании и поддержке со стороны.

Тори спешно направилась к двери и, мгновенно преодолев маленький коридор, ворвалась в открытую комнату отца. Бенджамин Далтон сидел в кресле и держал в руках горячую кашку с ароматным кофе. На диване разместилась Кэрол и уставилась в большой плазменный телевизор. Этот телевизор единственное, что получилось спасти из списанного имущества. Вероятно, что и его скоро не будет. Сейчас на выживание нужны были деньги и плазму точно придется продать. Вот тогда уже и без того депрессивный дом поглотит полная тишина. Будто бы в гробу.

– Я могу поговорить с тобой? – Тори присела рядом с Беном и мгновенно изменилась в лице, стоило ей лишь заговорить с отцом.

Бенджамин перевел холодный взгляд на дочь и ничего не ответил, ожидая её слов.

– Не злись только, – произнесла Тори, невинно хлопнув ресницами. – Я хочу снова поговорить о Николасе Моргане и его маме.

Тори не смогла продолжить. Голос исчез, будто бы всю жизнь она была немой, стоило лишь получить полный презрения взгляд отца.

– Иди прочь, Виктория, – угрожающе процедил сквозь зубы Бен. – Не выводи меня.

Тори тяжело проглотила ком в горле и ощутила дрожь по всему телу от тона отца. Он вызывал в ней бешеный страх. Диалог с ним всегда больше напоминал каторгу. Сейчас довелось собрать все свои силы, чтобы поговорить с ним хоть несколько минут. Этот разговор должен состояться.

– Я хочу знать, что случилось, папа.

– Ты хочешь в очередной раз получить по лицу, – повысил голос Бен, от чего Тори инстинктивно отдалилась, уставившись на руку отца, чтобы быть готовой уклониться от неожиданного удара.

– Почему ты не хочешь сказать? Что случилось тогда?

Тори сжалась и закрыла веки, как только Бенджамин поднял ладонь.

Ожидаемого удара не последовало. Он всего лишь почесал свой подбородок.

– Уйди пока я спокоен, Виктория. В ином случае не выйдешь на работу, пряча гематомы от людей.

Тори тяжело выдохнула в страхе идти против слова отца. Насилие в их семье всегда присутствовало, но в большей мере это проявилось после смерти мамы. Отец будто с цепи сорвался. Кэрол – новая пассия Бена, настолько слабая женщина, что не способна защитить себя перед его тираничными повадками. Что уж там, перед Бенджамином, вероятно, любая будет слабой, как мышка перед котом.

– Ты знаешь, что стало с Луизой Морган? – настаивала Тори, но никак не успела уклониться от крепкой хватки отца.

Бенджамин удерживал в одной руке кофе, в другой сжимал подбородок дочери со всех сил и, уставившись в её перепуганные глаза, враждебно произнёс:

– Ещё раз услышу эту фамилию, ты навсегда покинешь мой дом!

Виктория сощурилась, ощущая ноющую боль в челюсти и моментально пожалела о том, что осмелилась поднять эту тему. Нельзя даже пискнуть в сторону отца. Он не поддерживает подобное неподчинение. Такое поведение всегда будет наказуемо. Тори это могла знать, как никто другой, испытывая все нападки отца на себе. Ей казалось, что он никогда и не любил её, лишь обеспечивая материальными благами. Сейчас в сравнении с Гвинет отец относился к падчерице более лояльно, чем к родной. Тори могла только скрывать, как неприятно осознавать, что она не так важна для самого родного человека на земле, как хотелось бы. Кроме него у неё ведь никого больше нет. Видимо, она совсем одна.

Тори подскочила на месте от громкого стука. Звук разнесся по всему дому.

– Иди открой дверь! – разгневанно процедил сквозь зубы Бен и, отпустив дочь, будто ничего и не было, уставился в телевизор, не особо интересуясь о том, кто пожаловал в гости.

Тори коснулась сотрясающимися пальцами своего лица и едва поднялась на дрожащие ноги. Передвигаясь по маленькому дому будто в тумане, она пыталась хоть немного взять себя в руки. Даже не посмотрев в глазок, она открыла дверь и замерла в том же положении, не веря своим глазам. Перед ней стоял Ник, облокотившись рукой об стену. Он устремил свой взгляд на её лицо и некоторое время просто молчал, слегка насупив брови.

– Ты в порядке, тыковка? – наконец сказал он.

Ник не мог упустить из виду её перепуганные глаза и покрасневшее красивое лицо.

– Да, – неуверенно проговорила Тори то ли от того, что соврала, то ли от удивления увидеть именно Ника.

– Сомнительный ответ, – он смело сделал большой шаг вперед и без позволения вошел в дом, закрывая за собой дверь. – Если тебя кто-то обидел, только скажи. Я обижу этого негодяя в десять раз сильнее.

Он утешительно улыбнулся и легонько коснулся её плеча.

Тори подняла взгляд и была до глубины души поражена тому, как переменчиво настроение этого человека. Ещё вчера он был не против взять её силой, не ставив ни во что, а теперь намерен защищать от обидчиков. Как это вообще стоит расценивать? Что за раздвоение личности?! Психопат! Его точно лечить нужно.

– Тогда тебе стоит обидеть себя, Ник.

Он поджал губы и, согласившись с её словами, кивнул:

– Об этом я и хотел поговорить. Я действительно вчера сделал то, за что мне стыдно.

Ник замолчал, переводя взгляд на Бена, который буквально ворвался в коридор, услышав голос «любимого» гостя. Они встретились глазами, и оба были так рады вновь увидеться, что, казалось, будь в их руках по револьверу они тут же бы любезно подарили друг другу пулю в голову.

Враждебность буквально заполнила всё помещение.

– Что ты сделал? – поинтересовался Бен, скрестив руки на груди. – Чего я только не сделал. Например, отнял твое имущество, – Ник улыбнулся и пожал плечами. – Этого разве недостаточно?

Бенджамин напрягся, тяжело вдыхая воздух в легкие:

– Не долго ты ещё радоваться будешь, Морган. Я отвечу на твою самонадеянную выходку. Пусть придет время, – загадочно проговорил Бен и черты его лица смягчились.

Казалось, что это не пустые слова и в его планах, действительно, есть что-то весьма сильное, чтобы вступить в равное противостояние.

– Виктория, зачем он здесь? Выпроводи его немедленно и иди в свою комнату! – скомандовал Бен.

Ник перевел взгляд на замученную Викки. Она и впрямь выглядела уставшей, перепуганной и обессиленной. Теперь то он вспомнил былую атмосферу, которая царила в доме семьи Далтон. Статность и авторитетность Бена буквально зашкаливала, от чего Тори всегда резко перевоплощалась в другого человека. В того, кто не может постоять за себя. Сейчас она точно не похожа на ту девушку, которую он привык видеть. В ней нет и грамма силы против отца. Викки полностью беззащитна перед ним. Это очень печальная картина.

– Он пришел по работе, – ответила Тори, не поворачивая голову в сторону отца.

Ник заметил ещё двух девушек, которых, кажется, уже встречал в зале суда. Вероятно, это его новая жена и её дочь. Новые жертвы Далтона. Они обе стали за спиной Бенджамина, и старшая успокаивающе коснулась его плеча.

– Это твоя группа поддержки, Бен? – ухмыльнулся Ник, замечая страх в глазах женщины и её дочери, будто бы Ник не обычный человек, а настоящее чудовище, у которого из глаз течет кровь, а вместо зубов клыки. – Можете не переживать. Викки не виновата. Я сам решил навестить её.

Наверное, единственное, чем он мог смягчить положение запуганной Викки – снять с неё вину за свой приход.

– Викки? – переспросил Бен в недоумении скривив лицо. – Её зовут Виктория. Будь добр, называй её так.

Ник, неожиданно для семейства Далтон, рассмеялся.

– Позволь, я сам разберусь, как называть твою дочь. Ты не меняешься, Бен. – Никакого уважения к старшим, – мистер Далтон покачал головой поражаясь фамильярности Николаса.