— Я вроде бы на зоже, но ты умеешь уговаривать, — с наигранным недовольством девушка достаёт из пакета один пончик с голубой глазурью и присыпкой и пробует, чуть щурится от чрезмерной сладости и думает о том, что без воды съесть это будет невозможно.
— Зож для лохов, дорогуша, бери от жизни всё или ничего, — он зажимает в зубах одну сигарету, стойко держась под рассерженным взглядом девушки.
— Я тебя просила бросить.
— Я не могу так сразу кинуть курение, знаешь ли!
Ким гордо задирает нос и, особенно сильно цокая каблуками по асфальту, удаляется вперёд, оставляя Хосока в его сигаретном дыме позади. Он лишь закатывает глаза, затягивается быстренько пару раз и выкидывает остаток в урну, убегая за своей скандалисткой. Придя в больницу, они первым делом решают навестить Чимин и проверить, очнулась она или нет. Все ждут её не меньше, чем Тэхёна, потому что она тоже член команды и верный друг. Да, немного странная, со своими тараканами в голове, но ответственная, милая и добрая, а это главное. Без неё многие расследования затянулись бы на гораздо больший период времени. Да и мир нуждается в таком человеке, как Пак Чимин. Они поднимаются в нужное отделение и видят у одной из палат раздосадованную женщину, которая не скрывает слёз и очень громко выражает свои эмоции врачам. Те лишь кротко кланяются и извиняются за что-то, а женщина громко заявляет, что пойдёт разбираться в полицию. Хосок хмыкает и вклинивается в разборки.
— Полиция здесь. Что здесь случилось? — интересуется он. Женщине на вид около пятьдесят-шестьдесят, она выглядит знакомо, но он не может понять, где он её видел и кого она ему напоминает.
— По невнимательности этих врачей, этой больницы, моя дочь теперь не сможет жить так, как раньше! Из-за их невнимательности теперь она не сможет дышать самостоятельно и будет прикована к инвалидному креслу навсегда! — она снова заливается слезами, а голос срывается. — Моя доченька… Моя милая девочка… За что же тебе всё это?! Почему о тебе не смогла позаботиться твоя же больница?!
Хосок ведёт плечом, неспособный полностью вникнуть в суть, и Дженни чуть толкает его в бок локтем, кивая на табличку у палаты. Имя пациента: Пак Чимин.
— Госпожа, это лишь один из возможных исходов, мы не можем что-либо гарантировать вам на сто процентов, — пытается успокоить женщину молодой врач.
— Вы сказали, что шанс один к миллиону и в её случае вы на девяносто девять процентов уверены в том, что её жизнь будет разрушена! — к женщине подходят другие врачи, пытаются успокоить и уводят за собой, чтобы дать ей успокоительное и провести небольшую беседу, в которой она сможет всё высказать в самой наилучшей форме каждому желающему. Хосок смиряет взглядом интернов и заходит в палату, за ним следует Дженни, предупреждая, что они с Чимин друзья. Девушка выглядит жутко в том многочисленном количестве аппаратов, которые поддерживают в ней жизнь. Она не выглядит как человек, который снова сможет жить, как прежде. Чон медленно ковыляет к койке и садится рядом. Соседка Чимин поворачивает к ним голову и сочувственно вздыхает, уныло наблюдая за посетителями.
— Что вообще произошло здесь? В чём вина врачей? Я вообще ничего не понял, — хрипит он, осматривая палату. Ничего необычного, совсем.
— Вчера кто-то приходил к ней… — негромко говорит её сожительница, привлекая к себе внимание. — Я видела, как кто-то уходил отсюда после того, как она стала задыхаться… Все аппараты были выдернуты… К сожалению, я спала и не видела лица, не успела понять…
— Это была девушка или приходил парень?
— Девушка… Определённо, — вздыхает она. Хосок неопределённо заламывает брови, закусывая внутреннюю сторону щеки. — Но ничего большего сказать о ней не могу…
— Может, вы помните, во что она была одета? Какими были её волосы? — задаёт вопрос Дженни, и Хосок, переводя взгляд с одной на другую, задумчиво прижимает ладонь ко рту.
— Не знаю… Я увидела её за секунду до того, как закрылась дверь… Мне кажется, у неё были светлые волосы… Длинные? Возможно, — отчаянно копаясь в своей памяти, говорит пациентка. — А одежда… Что-то серое, может быть…? Ничего примечательного я не заметила…
— Нам нужно здесь всё осмотреть и снять отпечатки пальцев, — Хосок бросает взгляд на камеру видеонаблюдения и замечает, что она работает. — Нужно будет прочистить камеры. А ещё спросить этих интернов, почему нас никто не вызвал сразу после случившегося. Или для них это шутки? — внезапно поняв чувства, судя по всему, матери Чимин, которая в коридоре устроила громкую сцену, он решительно направляется к блоку администрации, а Дженни решает навестить вторую палату, пока её парень будет вершить правосудие. Ей хочется закончить раньше, чем полицейские начнут штурмовать здание и разводить шум возле места происшествия.
Она стоит перед бежевой дверью одинокой палаты, вспоминая рассказ Чонгука об их неудачном походе с Джухён к её брату. На самом деле, она и подумать не могла, что девочка так быстро обо всём догадается, но, если быть честной, то так даже лучше: не придётся играть перед ней и надевать маски, не придётся врать о том, чего не существует и чего никогда не будет. В любом случае, она ведь уже не маленькая, очень сообразительная и умная девочка. И даже такой поворот в своей судьбе она смогла принять с достоинством. Ведь сейчас у неё есть друзья, так? Дженни, Чонгук… остальная команда. У неё есть те, кто смогут о ней позаботиться, пока брат находится на пути выздоровления. Дженни кротко стучит в дверь и заходит.
Тэхён сидит в кресле и смотрит на вид за окном. Сегодня солнечно и безоблачно, снег тает и всё напоминает раннюю весну. Парень сжимает в ладони кулон-сердце, любовно оглаживая металл большим пальцем, согревая в своих горячих влажных ладонях. Он безумно хочет домой, хочет увидеть хотя бы ещё раз своих родителей, хотя бы на одно короткое мгновение, запечатать их лица в своей памяти в последний раз. В его голове до сих пор не укладывается то, что их больше нет в живых, что ему двадцать семь лет и… да вообще всё не укладывается в его голове. Словно это не его жизнь. Словно он переместился в тело совершенно другого человека, но каждый раз, когда он смотрит в зеркало, он видит себя. Себя взрослого, с мимическими морщинами и тяжёлой складкой между бровями. Он видит свои карие глаза и свои всегда бывшие русые волосы, и только это связывает его с теми светлыми днями, когда ему было восемнадцать. Никто не может рассказать ему о том, что с ним происходит все эти годы, почему он внезапно становится частью преступной жизни Южной Кореи. Почему в его крови какой-то опасный препарат с длинным заумным названием, о котором он никогда не слышал и не знал? Что находится в той пропасти, что отделяет его теперешнего и его восемнадцатилетнего? Почти тридцатилетний мужчина, переживший остановку сердца и лежащий в больнице на восстановлении после принятия препарата, и восемнадцатилетний мальчишка, только что попрощавшийся со своими школьными друзьями и спешащий на свидание с девчонкой, которая отшивала его два года. Что находится между ними? Что стало той отправной точкой, которая заставила его полностью изменить свою жизнь? Смерть родителей? Или что-то гораздо большее? Он не замечает, что кто-то входит. Мысли настолько поглощают его, жуют, что он ничего не видит ни перед собой, ни вокруг: смотрит в одну точку, кажется, что на пейзаж за окном, но на самом деле он совсем не видит окружение. Он находится далеко в две тысячи десятом году, беззаботном и счастливом, как ему теперь кажется. Он понимает, насколько тогда был счастлив и как то мироощущение отличается от теперешнего.
Девушка не спешит прерывать его размышления. Она осматривает его заправленную койку, кладёт тихонечко сумку на стул и натыкается на ещё одну плитку шоколада, нетронутую. Наверное, Ёнхи с утра заходила и оставила очередной подарок Тэхёну, не давая ему забыть о том, что он кому-то ещё нужен в этом мире. И пускай он совсем не знает её, и она тоже знает о нём только сухие факты, она поддерживает парня и не даёт ему зачахнуть, как цветок на подоконнике в палате. Пакет с последним пончиком она кладёт рядышком и садится на стул, всё так же смотря на шоколад, подаренный Ёнхи. Эта девочка иногда удивляет её своим безграничным запасом заботы и любви к близким людям. Дженни знает её с самого детства, они выросли вместе, но когда девочке было десять, а ей пятнадцать, им пришлось расстаться на долгие годы из-за учёбы, и Ёнхи уже стала подростком, когда они встретились вновь. Она кажется ей совершенно другой, но сейчас она доказывает обратное, и девушка понимает, что Ёнхи — всё та же маленькая заботливая девочка, какой она её помнит, только вот многое ей передалось от Чонгука: скрытность, нелюдимость, грубость. Наверное, они слишком много времени проводили вдвоём — лучшие друзья с малых лет. Он стал её крёстным отцом в двенадцать лет и, в отличие от своей сестры, провёл остальные года рядом.
