— Сказали приходить одной. Я знаю, что это глупо, но… ты ведь видел фотографии. Никто, кроме нас, не знал, что они поедут к бабушке с дедушкой, — так же шепчет она, чтобы не потревожить маму в соседней комнате. Сейчас они оба словно агенты под прикрытием, разбирающие страшные послания. В другой ситуации Ёнхи бы посмеялась над таким сравнением, но сейчас совсем не до шуток, потому что ей страшно за сестру и за папу. Никто не даёт гарантий, что он не повторит судьбу Чонгука? Она не хочет, чтобы под рёбрами у папы поселилась маленькая свинцовая пуля.

— Мы можем вызвать патрульных и оставить их в засаде на всякий случай, — предлагает Гук. Вообще, была бы его воля, он бы написал этому ноунейму и вывел бы его на чистую воду с помощью парочки запрещённых психологических приёмов, но Ёнхи не разрешила ему. Но не может предать доверие крестницы и сделать всё по-своему, поэтому сейчас приходится искать компромисс. Чонгук массирует голову пальцами и устало смотрит на стоящую колыбель Ньютона, рука первее мыслей оттягивает один шарик и запускает цепочку лёгких стуков. Как сильно лишние звуки его сейчас не раздражают, ритмичное биение металла его почему-то успокаивает, мысли словно просветляются.

— А если он поймёт? Или она… — девушка переворачивается на спину и скидывает с лица упавшие волосы. Рядом с ноутбуком лежит мягкий маленький кролик, очень пушистый и приятный на ощупь, такой когда-то был у Тэхи, пока она его не потеряла где-то в детском саду. Вполне возможно, что какой-то ребёнок подобрал его и забрал к себе, и Ёнхи подумывает о том, чтобы подарить эту игрушку сестре. Или подаренное не дарят дважды? С одной стороны, так ведь и есть, но с другой… зачем ей хранить подарки от этого вегугина? Или от его отца… Неважно.

— Ты придёшь одна, мы будем уже на месте, чтобы не вызвать никаких подозрений.

Чонгук устало упирается локтями в стол и кладёт лицо в ладони, перечитывая в телефоне скинутые скрины с перепиской и переведёнными сообщениями. Честно, ему в голову не приходит ни одной мысли о том, что этому человеку нужно от его крестницы. Может, он знает о флешке? И таким образом пытается уничтожить информацию? Странно, но почему нет? Или это тот загадочный Субин из музыкальной школы? Но что нужно ему? Они так и не смогли добраться до объективной истины, что же происходило между Субином и Вонён последние дни-недели, когда та абстрагировалась от общества своих друзей. Парень утверждал, что они были лишь знакомыми, несмотря на провокационный снимок и подпись в закрытом аккаунте погибшей девушки. Он утверждал, что это всё шутки и не было ничего серьёзного. Но возможно ли, что так думает только парень? Какова вероятность того, что девушка не считала иначе? Не считала его своим маяком? И кто был таинственный третий, кто фотографировал их?

— Ты не уснула там?

— Нет, — раздаётся тихо откуда-то из-за кадра, девушка снова перекатывается на живот и упирается локтями в постель, устало устремляя взор в камеру. Она уже клюёт носом и каждые пять секунд проверяет телефон, надеясь, что папа позвонит. Да, ночью, в три часа, но ей очень хочется сейчас услышать его голос и узнать, что всё в порядке.

— Спать не хочешь?

— Нет, — отрицательно мотает головой она.

На заднем плане у Чонгука появляется лёгкое движение, Ёнхи цепляется взглядом за медленно открывающуюся дверь и застывает, неотрывно смотря за спину крестному. Она шепчет одними губами «аджосси», и мужчина оборачивается, слегка отодвигаясь в сторону на стуле. Из тени выходит сонная девочка, тёмные волосы приклеились к её красной щеке. Свет от лампы яркими вспышками отражается в её приоткрытом глазе. Радужка с карими волнами и проблесками подсвечивается изнутри. Ёнхи не впервые видит её, но сердце сжимается каждый раз. Чонгук рассказывает, что они уже посещали Тэхёна, и эта встреча закончилась не очень: крёстному весь день приходится поднимать малышке настроение, и к ночи он уже больше похож на безэмоционального зомби-призрака.

— Что случилось? — Чонгук отворачивается полностью от своего ноутбука и подъезжает на кресле к девочке, она сонно трёт глаза и обнимает себя руками. Даже через камеру видно, что девочка дрожит, но исходя из того, что Гук сидит сам в футболке и домашних шортах, можно сделать вывод, что ей не холодно.

— Мне приснился кошмар, — шепчет девочка почти бесшумно, переводя взгляд на ноутбук, где отображается тусклое изображение Ёнхи. Девушка неловко улыбается и машет ребёнку рукой. Но Джухён, кажется, совсем не рада такой встрече. Она пока не отходит от плохого сна, но вместе с тем очень хочет спать. — И я хочу пить.

— Ох, сейчас, — вымученно говорит он и встаёт, просит её посидеть здесь и спускается на первый этаж. Джухён садится на мягкий, слишком высокий для неё стул и подтягивается неуклюже к столу, складывает руки на поверхности и кладёт на них голову.

— Привет, — начинает Ёнхи.

— Привет, — сипит девочка. По спине Ким бегут мурашки, когда она смотрит на второй глаз малышки. Сейчас она без повязки, смотрит прямо в камеру и, кажется, уже не чувствует никакого дискомфорта, может, даже не думает о том, как она выглядит спросонья. Сейчас у неё есть только две жизненно важные потребности: спать и пить.

— Как у тебя дела? Чонгук тебя ведь не обижает, верно? Ты только скажи, я приеду и отругаю его, — тихо смеётся она, умиляясь с расплывшегося облачка перед ноутбуком. Джухён молча смотрит на Ёнхи и ничего не говорит, даже не улыбается, и девушку это сильно смущает, потому что она чувствует себя каким-то глупым клоуном. Может, у них что-то не так? Почему вообще Джухён сейчас живёт с Чонгуком, если Дженни свободна? Она просто скидывает эту обязанность на плечи старшего брата? Ёнхи решает поинтересоваться. — Дженни-онни к вам приходит?

— Да, — выдыхает ребёнок. — Она пришла один раз с каким-то аджосси, они посидели на кухне и ушли.

— С каким аджосси?

— Я не знаю, как его зовут, — девочка зевает. — У него были рисунки на руках, ладошки и лента какая-то…

«Хосок», — думается Ёнхи, и она кивает. В комнату возвращается Чонгук с тарелкой печенья и небольшой бутылочкой ванильного молока, с которыми девочка забирается на кровать. Она отказывается смотреть что-либо на его телефоне и просто грызёт в тишине сладкие «день и ночь», пока Чон снова занимает свой трон у ноутбука.

— Думаю, тебе стоит поспать и освежиться перед завтрашним днём. Я заеду за тобой и поедем в Сомун. Всё-таки хорошо, что Намджун сейчас в отъезде, — усмехается Гук, бросив короткий взгляд на стучащую ньютоновскую колыбель.

— А Джухён? Она поедет с нами?

Чон осекается и оборачивается на девочку, что сидит на его кровати, уже укутавшись в одеяло, и только её головка выглядывает, жуя печенье и потягивая из трубочки молоко.

— Я позвоню утром Дженни. Если не выйдет, то отвезу её к маме.

Последние несколько недель они с мамой приходят к компромиссам и практически не ругаются. Так же Чонгук обещает, что уйдёт из полиции сразу же после раскрытия дела об убийстве Чан Вонён — и женщина немного, но успокаивается. Всё-таки это лучше, чем если бы Гук до конца жизни сводил концы с концами как сторожевой пёс Сеула. Конечно, он ещё не придумал, куда сможет поддастся после увольнения, но это проблемы будущего его, а сейчас у него совсем нет времени для подобных размышлений. Ёнхи кивает, они желают друг другу спокойной ночи и отключаются от звонка. Скайп демонстрирует окно переписки, которая наполнена только разноцветными сообщениями от вызовов. Ким ещё некоторое время рассматривает аватар крёстного, где он важный сидит в костюме, словно бы его фотографировали на паспорт, и закрывает крышку ноута, откладывает на стоящий возле кровати стул. Рядом с рукой оказывается что-то мягкое и пушистое, и девушка берёт игрушку в руки, несильно сжимает и гладит.

Нет. Ей определённо не стоит принимать этот подарок от этого китайца.

◎ ◍ ◎

В пекарне тепло и пахнет сладостью, вид на полках витрины завлекает, глазурь симпатично поблёскивает на свету. Хосок долго возвышается над шоколадными эклерами и пирожными-корзинками, пытаясь определиться с выбором. Дженни рассматривает разноцветные пончики и решает взять три, чтобы отнести в больницу и хоть немного порадовать друзей. Хосок в итоге забивает и выбирает самым проверенным способом: считалочкой. Купив эклеры, они выбираются на более прохладную улицу с ветром и направляются к городской клинике. Недавно Хосок сделал ещё одну татуировку на запястье: строчки из его любимой песни, особенно важные слова выделены красным. Иногда, рассматривая своего парня, Дженни задумывается о том, чтобы сделать себе одно тату. Маленькое, незаметное, но значимое. Что-то действительно со смыслом. Но пока что никаких идей у неё нет.