Чонгук обнимает сам себя, исподлобья смотря на Тэхёна. Должно быть, в этой песне действительно есть что-то такое, что описывает его, что он таит где-то внутри себя, прячет под сердцем. Чонгук знает, что хранится под статусом «личная песня» — это песня, которую ты ассоциируешь с собой, которую можешь слушать ежедневно на репите и не устанешь от неё. Потому что это твоя песня. И у него она тоже есть, потерянная где-то в скачанных файлах на телефоне. Дженни уходит через полчаса, потому что звонят по работе и просят приехать в главное здание, и она оставляет их одних. Чонгук достаёт телефон и набирает в поисковик: «Imagine Dragons — Birds». Первой строкой выплывает ссылка на ютуб-видео, и он нажимает без раздумий на неё. Открывается приложение, клип разворачивается на весь кран и первое, что ищет Гук — субтитры. Но их нет. Он думает недолго, после чего забивает в поисковик «Imagine Dragons — Birds перевод на корейский». И теперь он находит видео, который сможет спокойно просмотреть.

◎ ◍ ◎

Минута.

Две.

Три.

Пять.

Десять.

Видео уже давно закончилось, а Чонгук всё прижимает ладонь ко рту, беззвучно роняя слёзы одну за другой на бархат своей чёрной рубашки.

«Времена года будут сменять друг друга».

Тэхён усмехается, коротко пожимая плечами и убирая свой бокал к бокалу Чонгука. В его влажных глазах копится весь этот вечер, со всеми звёздами, с отражением сверкающего вина и всплесков воды из джакузи.

Он впивается костлявыми пальцами в щёки, заглушая всхлипы, и прижимается грудью к ногам, роняя смартфон на кафельный пол с треском. Возможно, экран разбивается вдребезги, но сейчас в его ушах только эхом раздающиеся строчки из песни.

«Жизнь заставила тебя вырасти».

— Уходи из Сомун, если я раздражаю тебя, — у Тэхёна тогда в глазах столько эмоций, что ему требуется бы время, чтобы прочесть их. Но он не делает этого и прячется за дверями автобуса.

Он не ожидает такого эмоционального всплеска от себя самого, но сейчас его буквально раздирает на части, когда он ставит на место маленькой девочки Тэхёна. Неужели его история такая же тяжёлая? Конечно, нет. Она, вероятно, ещё хуже, чем парень может себе представить.

«Смерть сможет сделать тебя чёрствым. Всё временно».

— Привет, Чонгук, — он снова безупречная модель с идеально уложенными светлыми волосами и карими глазами, отражающими лучи солнца, и на его губах снова застывает тонкая плёнка ванильного молока.

— Господи, хён, прости, — шепчет он срывающимся голосом, пытаясь поднять взгляд влажных глаз на неподвижное тело парня. Чонгук вдыхает глубоко воздух и садится ровно, солёный вкус слёз остаётся на его потресканных бледных губах.

«Всё незаметно исчезнет, но любовь никогда не умрёт».

— Птицы летают во всех направлениях, я надеюсь, что увижу тебя снова. Птицы летают во всех направлениях, так лети же высоко… Тэхён. Лети высоко и не смей падать, — надрывно пропевает парень, шумно шмыгая носом и втягивая ещё одну порцию воздуха.

На мониторе отображаются изменения в состоянии пациента: сердцебиение ускоряется, Чонгук нервно бегает глазами по аппарату и переводит взгляд на Тэхёна. Его ресницы едва подрагивают, рефлекс заставляет его руку слегка пошевелиться. Чонгук нажимает на кнопку у изголовья кровати и слышит резкий непривычны писк — совсем скоро прибежит медсестра и, возможно, врач. Тэхён вдруг резко распахивает глаза, и Чонгук от неожиданности чуть не падает со стула, вжимаясь в спинку. Его сердце бешено бьётся в груди от паники, в голове вихрь и одновременно пустота, в ушах звон, на лице засохшие слёзы, а у Тэхёна — необоснованный страх и шок. Он цепляется за мир из последних сил, и врач вовремя прибегает, приводя пациента в чувства. Через пять минут Тэхён уже осознанно может моргать, и, кажется, дар думать тоже возвращается к нему.

Чонгук встаёт на ватные ноги, касается его лица и вытирает мокрые щёки. Ему уже снимают трубку, он может дышать сам, он так жадно глотает воздух, словно его утопающего только что выносят на берег из глубин моря. В карих глазах нет ясности, только пелена. Его широко открытые тёмные глаза хранят в себе так много боли и страха, Чонгуку требуется несколько раз вдолбить, чтобы он отошёл от пациента, который сейчас находится в невменяемом состоянии. Ему быстро вкалывают успокоительное и приказывают оставаться в постели. Тэхён послушно лежит и пытается сфокусировать взгляд, и всё это время Гук сидит совсем рядом, сжимая его ладонь в своих руках. Через полчаса врач уходит, медсестра тоже, и пациент это слышит. Или видит — Гук не знает.

— Кто ты? — Ким поворачивает к нему голову и неловко поджимает губы, смотрит в глаза. Чон видит в них по-настоящему детское любопытство, наивность.

— Чонгук. Я твой друг, — хрипло говорит он, улыбаясь совсем слабо, едва поднимая уголки губ. Взгляд Тэхёна становится каким-то грустным, и парень готов поставить все свои деньги на то, что он видит его. И очень хорошо.

— Вы врёте мне. Я не дружу со взрослыми. Где моя мама? — спрашивает он, глупо моргая и ещё раз осматривая палату, уже не так истерично, как при пробуждении. Гук выпадает в осадок после сказанных слов, а потом старается сдержать слёзы: Тэхён действительно забыл больше половины своей жизни. И как бы Гук не готов к этому, он очень сильно надеется на то, что что-то в этом мире пойдёт не так, произойдёт какой-нибудь сбой, и препарат подействует не так, как ему положено. Но нет.

— Я не вру. Хён… Тебе двадцать семь лет, и ты работаешь со мной… и с ребятами в полиции. В прокуратуре, — парень тянется к растрёпанным волосам Кима, но тот как-то отрешённо дёргается и вырывает свою ладонь из рук своего посетителя.

— Вы врёте мне! — на его глаза снова наворачиваются слёзы, и вернувшаяся медсестра выставляет Чонгука за двери.

«Немыслимо! — возмущается она, отчитывая парня вдали от палаты. — Молодой человек, вам делать нечего, кроме как пациентов доводить до нервных срывов?!»

Чонгук выходит из больницы ещё более разбитым, чем когда входит. Он глядит на свой мобильник, экран которого наполовину превращается в паутину, и думает набрать чей-нибудь номер. Но чей? Вычеркнув из мыслей одного за другим возможные контакты, Гук остаётся ни с чем. И идёт вдоль заснеженных улиц пешком, потому что Дженни арендовала его машину на сегодняшний день.

Чонгук любит зиму, но зима не любит его.

◎ ◍ ◎

Из квартиры доносятся звуки телевизора, шипение еды на сковороде и милые переговоры между девушкой и ребёнком. Чонгук стоит перед дубовой дверью и смотрит на металлическую ручку опустошённо, заходить внутрь совсем не хочется, видеть их и слышать их — тем более. Дженни снова без разрешения вламывается к нему и притаскивает с собой малышку, и Чонгук сейчас точно не сможет поддержать разговор и сказать, что их встреча с Тэхёном прошла хорошо. Потому что это не так. Как он тщательно не скрывает эмоции, Дженни — его младшая сестра, человек, который всегда рядом, несмотря ни на что, и она знает его полностью. Парень понимает, что не должен так относится к ней — грубо, в некотором смысле предвзято и холодно, потому что она не желает ему зла. Она любит его. И Чонгук её, наверное, тоже.

Он всё-таки заходит, опустив голову и сняв ботинки, нажимая носком на пятку. Голоса затихают, сковородка звякает о плиту и огонь делается тише.

— Оппа, надеюсь, ты не против того, что я пришла сюда с Джухён. Она принесла тебе твои любимые печенья, которые приготовила с мамой, — улыбчиво говорит девушка. Джухён разворачивается на диване и бросает недовольный взгляд на Дженни.

— Вообще-то, я сделала их сама, мне лишь чуть-чуть помогли, — утверждает она, и Чон-младшая больше не спорит.

Чонгук коротко мычит и старается быстро исчезнуть на втором этаже. Хван не бежит за ним, не встречает его и не лает, как обычно — он умещается на коленях девочки и даже не поднимает голову, не глядит на своего хозяина. Мужчина чувствует себя донельзя оскорблённым и брошенным. Дженни не успевает его окликнуть, как дверь спальни громко закрывается, прервав ещё не начавшуюся трилогию «что случилось?», «перестань хмуриться» и «ты знаешь, мы все тебя любим». Чонгук падает без сил в своё кресло, кладёт голову на спинку и вдавливает в уши два наушника, включая на повторе «Birds». Он определённо не любит такие песни, не любит попсу и американский стиль, определённо не станет слушать её следующие несколько дней. Он просто закрывает глаза и временно уходит в царство грёз, где его уже не потревожат.