— Наверное, та, которую можно принимать внутрь, и та, которую нельзя? — назвал Гю самую очевидную догадку, но Джихо согласилась с ним, потому что это звучало вполне убедительно. Остальные молчали.

— Написано, что во внешней алхимии долголетия или бессмертия можно достичь, принимая зелья, приготовленные особым образом. Внешняя алхимия известна с давних времён, ещё с эпохи Чжоу… — шёпотом произнёс Ёнджун, щурясь и вчитываясь в текст. — О, смотрите… Для приготовления эликсиров использовались, в зависимости от рецептов, разные минералы. Особенно ценились золото и киноварь, сплав которых преобразовывался в эликсир. Сочетание иероглифов «золото» и «киноварь» собирает название «золотой эликсир». Это неожиданно. Это же похоже на «эликсир жизни», который придумал Николас Фламель?

— Я тоже об этом думаю, — кивнул Сонхун и крестил ноги перед собой. — Это странное совпадение. Я хочу кое-что сказать, но не мог бы ты сначала найти, что значит внутренняя алхимия?

— Конечно, — Ёнджун перевернул страницу. — Внутренняя алхимия — совокупность даосских духовных практик, включающих в себя элементы йоги, медитации, дыхательной практики цигуна, визуализации (цуньсян) и ритуала.

— Что-то вроде душевного равновесия, что преподаёт Хечжон, — сказал Субин.

— Значит, если так посудить, то мы изучаем внешнюю алхимию. Только вот у нас не даосизм.

— Я читал тут где-то, что даосизм перекликается с конфуцианством, буддизмом и шаманизмом, а это уже наши понятия, — Ёнджун задумался и стал массировать виски. — Очень много информации, у меня так болит голова.

— Я вот думаю… — Джихо задумчиво уставилась в пол, уложив локти на свои колени. — Что мы сейчас знаем? К нам приезжали псевдо-экзорцисты с целью узнать что-то про арканум, который находится в нашей академии. Ещё мы знаем, что одним из арканистов является алхимик Вушуй, китаец, между прочим, и знаем, что в китайской алхимии был «золотой эликсир», который даровал бессмертие. Кто-то знает, когда Вушуй стал у нас преподавать?

— Тогда же, когда и учитель Чон, — хмыкнул Сонхун. — Они пришли вместе. Они дружат не просто так, и общаются почти только между собой. По крайней мере, Чонгук-сонсенним весьма скрытный. Знаете, что я скажу? — он перевёл взгляд на Бомгю. — Ты обязан узнать от него всё о прошлом. До последнего слова.

Комментарий к Разбитие стандартов Я люблю Субина

====== Цветочный бриз ======

Понедельник — один из самых ненавистных дней в неделе у многих людей, а когда в этот день необходимо возвращаться в школу, в которой произошло убийство и проводятся допросы подозреваемых и свидетелей — это вдвойне отстойно.

С самого утра творились беспорядки, и сразу в главном холле начались проверки, и без осмотра ни одному студенту нельзя было уйти в общежитие. Поэтому столпотворение учеников образовало сильный шум и недовольство, а хмурые мракоборцы, словно назло, проверяли всё медленнее и медленнее. Кто-то не сдержался и крикнул: «Да можно побыстрее как-то?! Я здесь торчу уже полтора часа!» — и начались недовольные возгласы отовсюду, и теперь галдёж невозможно было остановить. Даже устрашающее заклинание хлыста, брошенное в стену, никого не остановило — ученики на несколько мгновений затихли, а затем закричали с новой силой, подстёгнутые несправедливостью.

По итогу, не выдержав, несколько студентов ушли, а за ними и остальные начали расходиться, бросая гневные взгляды в сторону авроров. Кто-то толкал их плечом, кто-то плевался, кто-то угрожал в открытую и оставлял за собой слова ненависти. Ученики потрусливее прятались среди толпы, вжимали голову в плечи, но тоже уходили, не желая оставаться на поле боя.

Ёнджуну повезло оказаться в академии именно в этот момент, потому что он был одним из тех, кто пришёл пораньше и затормозил заселение, стоя в очереди на проверку. К счастью, он отстоял всего десять минут, поговорил с Бомгю, нажаловался на усталость, на косые взгляды «вон тех придурков», на узкомыслие мракоборцев — да и вообще на всё, о чём мог додуматься. Для жалоб Ёнджуну не нужны были особенные причины. Вместе с ними был и Тэхён, который очень внимательно слушал все претензии Ёнджуна, хихикал время от времени и поддерживал его. Бомгю был рад, что революция учеников прошла успешно, и вприпрыжку направился вместе с другом на верхние этажи. Только вот за них двоих зацепился зоркий глаз аврора, и он вытащил заострённую, словно иглу, палочку, останавливая их вытянутой рукой.

Ёнджун скривился и поднял взгляд, отходя, чтобы эта рука не коснулась его и не оставила грязный противный след. К счастью, перед ними был не Чхве Дабин, иначе он бы проклял судьбу за эти ненавистные частые встречи. Ему Субина хватало. Хотя в последнее время он не мог ассоциировать Субина с его старшим братом, потому что они совсем отличались. Субин, кажется, менялся в зависимости от окружения, а вот этот полоумный нет. Что дома, что здесь он был дрянью. Разозлившись, Ёнджун удивил высокого аврора реакцией.

— В чём дело? — спросил Тэхён, понимая, что никто не собирался разрывать тишину.

— Вы Чхве Ёнджун и Бомгю?

— Мы не братья, прошу разделять фамилии, — пригрозил Ёнджун, сжав ладонь на трости. О, как он скучал по ней. В доме не было необходимости с ней передвигаться, а по городу нельзя, ведь посчитают сумасшедшим. Ему нравилось чувствовать в своих руках гладкую голову пумы, которой в любой момент можно было ударить кого-то надоедливого по ноге (применять заклятия на территории академии было запрещено, исключая уроки).

— Да, это мы, — невинно кивнул Бомгю, потянув друга на себя, мол, потише.

— Мой коллега сообщил, что за вами необходимо тщательнее следить. У вас были какие-то нарушения? Мне казалось, что вы нейтральные ребята, — незнакомый мужчина взглянул на список учеников, которые помечены как «особое внимание». Ёнджун увидел столбик с фамилиями и именами, и они были в списке с самыми тупыми студентами академии. Превосходно!

— Могу я спросить? — вежливо поинтересовался Ёнджун, и аврор кивнул. — Этот «коллега» случайно не Чхве Дабин? — получив ещё один утвердительный кивок, он усмехнулся и цокнул. — Тогда передайте ему пойти нахр…

— Простите, пожалуйста! — Тэхён улыбчиво вывалился вперёд и толкнул ребят в сторону, к лестнице на верхние этажи. — Уверяю вас, они не создадут проблем! Вы разве не знаете Чхве Ёнджуна? Он душка, ещё и один из лучших учеников! А вы знали, что…

— Тэхён, — окликнул его Ёнджун. — Я не собираюсь тебя ждать.

— Ох, иду! Простите ещё раз! — он поклонился вежливо и убежал, а чемодан его покатился следом, кружась вокруг оси от переизбытка магии.

Когда они стали взбираться по лестнице, так как лифты все переполнены и заняты, Ёнджун обратился к своему одногруппнику:

— Почему твоя магия не подействовала? Я видел, как этот мракоборец на тебя смотрел, словно ты пустое место. Обычно это не так, все же тебя любят, — задумчиво произнёс он, постукивая тростью. Тэхён лукаво улыбнулся.

— Ты хоть что-то знаешь про вейл? Это женщины-обольстительницы — ох, ну по легендам, — они правда завораживают мужчин, вейлы очаровательны. Поэтому их и обходят стороной, не доверяют. Понимаешь?

— Не совсем.

— Ну же, Ёнджун! Вейлы влияют на мужчин. А я, как видишь, не женщина далеко. Что это значит?

Бомгю хотел ответить и даже открыл рот, но, видимо, мысль так и не сформировалась в голове. Тэхён устало вздохнул, словно он давал ответ на этот вопрос тысячу раз, и они в тысячу первый забыли.

— Моя магия влияет на женщин. То есть я очаровываю их. Ну… Моя магия ещё распространяется на мужчин, ну, знаете, которым тоже нравятся… мужчины, — смущённо и тихо признался Тэхён, осматриваясь, чтобы их никто вдруг не подслушал. Бомгю выглядел так, словно ему рассказали отгадку задачи, над которой он бился всю жизнь, а Ёнджун нахмурился и стал вспоминать, на кого же в действительности имел эффект волшебство Кана. Кроме него и Бомгю. Хоть Ёнджун не относил себя к «мужчинам, которые любят мужчин», он понимал, что в какой-то степени это правда. Он же художник. Ему нравились все.