Чувствуя, как её довольно маленькая рука сжимает его ладонь, Игуро удивлялся, откуда в ней столько сил. Он никогда не сомневался, что Мицури сильна, но сейчас, когда она в таком состоянии, казалось, что от напряжения она берет из себя намного больше энергии, чем это вообще возможно. Игуро уже самому становилось душно и плохо, хотя окно было открыто, сёдзи на веранду девушка открывать запретила, но хоть какой-то воздух заходил.
У бедного Обаная голова шла кругом, и это он ещё легко отделался, хотя ему было безумно волнительно за Мицури, он ведь даже не может ей помочь, или забрать хоть часть того, что она сейчас чувствует, остаётся лишь быть рядом.
Все ещё строгий тон акушерки вдруг замолк, а Мицури, выдохнув, откинула голову на подушку, расслабив руку, и теперь уже Игуро поддерживал её ладонь. Громкий, детский плач выбил из головы любые мысли, и Игуро застыл, словно забыв как двигаться, и на глаза навернулись слезы. Акушерка, которую звали Сумире, уже провела необходимые процедуры, умыла ребенка в теплой воде и пеленала его, чтобы поскорее отдать матери, и вдруг, будто опомнившись, обратилась к ним:
— Поздравляю, у вас девочка!
Так бережно отдав младенца Игуро, Сумире улыбнулась уже по-доброму, словно и не ругалась на Мицури эти долгие пять часов подряд. И вот, с большим трепетом и осторожностью, Обанай взял на руки это маленькое и хрупкое создание, что так жаждало тепла и любви, прижимаясь к отцу всем тельцем, сжимая в маленькой руке его юкату:
— Ты подарила мне счастье, Мицури…
Голос Обаная притих и стал очень нежным, чувства заполняли его как в первый день. Теперь, он на руках держал сокровище — их дочь, которую так долго ждал и любил.
— Моё счастье — это делать тебя счастливым… — улыбнулась Мицури, погладив младенца по голове — Девочка… Такая малышка…
Всё, что смог услышать Игуро после того, как отдал дочь матери, придерживая Мицури за плечи, и вглядываясь в плачущий красный комочек на её руках. Девочка, всё же, как Мицури и говорила.
— Она такая красивая…
Трепетно держа на руках ребенка, Мицури не могла сдержать слез, вся боль словно забылась с первым её криком, и сейчас ничего не было важнее дочери. Уже здоровое на вид лицо и розоватые щеки радовали не только её. Закончив свои дела, Сумире вымыла руки в специальном растворе, и вытирала их полотенцем.
— Спасибо вам…
Игуро стал таким нежным и мягким, что сам еле сдерживался, чтобы не проронить слезинку. То, чего они оба так долго ждали, теперь случилось, и его счастье можно было даже ощутить — он словно светился изнутри и не отрывал глаз от дочери, что уже не плакала, лишь сжимала в крохотной ручке край простыни, в которую её запеленали.
***
После такого напряжения Мицури долго отдыхала, это ожидаемо, и Игуро с понимаем относился к этому. Даже был рад, что всё так, как есть, и пока Мицури спала, он тихо сидел у маленькой люльки в углу комнаты, покачивая спящего младенца, так боясь нарушить покой. Наблюдая такие знакомые черты в лице девочки, Игуро был безумно счастлив. Глазки он тоже успел увидеть, точно будут как у Мицури! Цвет волос черный, и пухленькие щёчки — самый отличный вариант! Игуро и не думал, что новорожденные могут быть такими милыми…
Тихий вечер был невероятно теплым, двадцать девятое мая, всё почти так, как они и думали, вот только с именем до сих пор не определились. Но это не страшно, ведь можно придумать немного позже, хотя у Игуро были варианты. Покачивая спящего младенца, Игуро не мог сдерживать улыбки, что так и заставляла растягиваться уголки губ.
«Она не будет меня стыдиться…?»
Такие мысли вдруг закрались в его голову куда-то глубоко, неизвестно откуда взявшись, они оставляли неприятный осадок. Но с чего бы его дочери стыдится отца? Он не виноват в своей внешности, да и к тому же, какая разница, как он выглядит, правда ведь?
Вдруг маленький белый свёрточек зашевелился, и кряхтя, малышка стала ворочаться, пытаясь высвободить свои ручки на свободу, что у неё вовсе не получалось, отчего она заплакала. Маленькие дети плачут без слез, лишь кричат громко и требовательно, и быстро взяв её на руки, Игуро ослабил пелёнку, чтобы она смогла спокойно двигаться. Девочка затихла, и открыв ещё темноватые глазки, рассматривала его так внимательно.
— Всё хорошо?
Мицури быстро просыпалась от любых звуков в комнате, до того переживает.
— Да, она просто проснулась, всё в порядке. Ты как?
Присев рядом с ней, Игуро заботливо и осторожно передал малышку Мицури. По правде, он даже боялся обнять её — после того, что он видел, Мицури стала для него в разы сильнее, чем раньше, да и в принципе девушки теперь ему кажутся такими… Смелыми?
— Что на счёт имени, милый?
Целуя младенца в лоб, Мицури нежно улыбалась, боль утихла и под вечер она чувствовала себя куда лучше.
— Ну. Честно, после всего, что я видел, будет уж слишком наглым, если я выберу ей имя…
На это Мицури лишь рассмеялась:
— Давай вместе?
Взгляд, полный любви и тепла, устремился на него. Он мог бы даже растаять от этого, но он не сахарный человечек:
— Что насчёт… Мио?
— Мио…
— Да… Красивая… Поэтому Мио.
— Я согласна, она просто чудесная! Значит, малышка Мио… Моё счастье…
Прижимая сильнее к своей груди ребенка, Мицури все ещё улыбалась, да и как тут нарадоваться, пусть по ней и не видно, но эмоций слишком много внутри, лишь усталость не даёт их все показать.
— Да, наше счастье…
Малышка вдруг зашевелилась, словно чувствует, что речь шла о ней. Так интересно наблюдать, она ещё совсем ничего не умеет, нуждается в любви и опеке, это уж точно они смогут ей дать. В будущем у неё безопасная спокойная жизнь, и всё, что она пожелает…
Улыбка новорожденных — это довольно нечастое, что можно увидеть, и заметив, как маленькое личико осенила улыбка, оба замерли, разглядывая эту картину: маленькие глазки-бусинки и тоненькие розовые губки, неужели их ребенок будет счастлив, и не повторит судьбы своих родителей…
— Тебе принести ужин?
Поднимаясь с места, Игуро так бережно, как никогда раньше, поцеловал её. Теперь он даже по-другому всё осмыслил, отчего лишь сильнее гордился тем, что она рядом.
— Да, спасибо…
О приступе кашля все благополучно забыли, хотя вряд-ли это можно назвать благополучием, потому что эту проблему стоило бы решить. Теплый картофель и мясо остывали на тарелке, пока Мицури меняла пелёнки Мио, а Игуро был где-то на кухне, убирая посуду после приготовления ужина. Кажется, их жизнь так и продолжится, будет счастливой и радостной: у них родилась здоровая дочь, Мицури в полном порядке, волноваться не о чем, вот только приступы не давали о себе забыть…
Комментарий к Малышка Мио
*доедая пачку чипсов с ребрышками вытираю руки о старую кофту и приношу свои извинения за долгое отсутствие, я люблю вас и спасибо всем, кто терпеливо ждал 🥺❤️❤️❤️❤️
========== Почти забытое прошлое ==========
Комментарий к Почти забытое прошлое
Приятного прочтения 💗
Следующее утро было ещё более приятным и теплым, на удивление для самой Мицури, она без труда смогла встать пораньше и приготовить завтрак, ну и конечно покормить малышку, что первые месяцы своей жизни и будет только есть и спать. Так устроены младенцы. Со временем, ей нужно будет уделять всё больше внимания, хотя даже и не понятно, когда ребенок нуждается во внимании больше всего, ведь для родителей всегда дочь остаётся дочерью, а сын сыном, такими маленькими и любимыми.
Мио сладко спала в люльке, пока Мицури на кухне заканчивала приготовление завтрака. Да, может она и просыпалась каждые пару часов ночью, чтобы покормить ребенка, но усталости особо не было. Видимо, такой напряжённый образ жизни ранее давал свои плюсы, и Мицури переносила этот период слишком хорошо, по сравнению с другими девушками и молодыми мамами.
За окном были видны яркие лучи восходящего солнца, а комната наполнилась приятным ароматом, как вдруг через стекло Мицури заприметила почтальона, что оставил письмо в щели забора, после чего скрылся в лесной гуще. От кого могло быть письмо Мицури и не подозревала, и убрав с печи сковороду, она вышла во двор, спокойно шагая к воротам — нельзя было не наслаждаться погодой: теплое, почти летнее солнце так согревало, а холодный воздух не давал слишком расслабиться. Решив сразу посмотреть, что в письме, Мицури сломала сургучную печать, достав свёрнутый вчетверо лист бумаги. На конверте не было ничего кроме марки и печати, поэтому пришлось его открыть, почерк был таким ровным и красивым, что показалось, будто написал сам господин Кагая! Его каллиграфия была просто идеальна, пока он ещё видел и мог писать письма лично, но это точно не он. Видимо, кто-то из его детей, сейчас лишь память столпов не даёт ему умереть навечно.
